Сказка для Алисы (СИ) - Инош Алана - Страница 16

— Есть, товарищ бета! — шутливо брала она под невидимый козырёк. — Молод, виноват, исправлюсь! — И добавляла уже серьёзно и нежно, обнимая своего любимого редактора и целуя в носик: — Солнышко, не сердись. Я ж не специально! Хотела тебе сказать, но из головы вылетело... Спасибо, что причёсываешь мою блохастую, как дворовый кот, писанину. Ты — золотце, а не бета. Не дуйся, родная. Я больше так не буду.

Алиса сопела, закатывала глаза, недовольно цокала языком, но не могла удержаться от улыбки и в итоге прощала. С одной лишь просьбой:

— Оль, если что-то правишь в уже вычитанном мной тексте, то либо цветом выделяй, либо включай запись изменений. Чтоб я видела, что и где исправлено тобой.

— Слушаюсь и повинуюсь! — торжественно отвечала Ольга.

К счастью, такое случалось нечасто. Ольга ценила труд Алисы и старалась не усложнять его ей. В меру своих сил она стремилась быть покладистым и беспроблемным автором у строгого, но милого редактора.

*

Только в пятнадцатой главе раскрылась наконец страшная тайна лорда Гая, интригу с которой Ольга тянула и подогревала, как могла.

Проклятье беспощадного правителя-воина было связано не только с его баснословной жестокостью. Ольга не стала придавать его внешности слащавый лоск; нет, смазливым личиком Гай не мог похвастаться. Не было у него ни «тонкого орлиного носа с красивым вырезом ноздрей», ни «больших и ясных глаз цвета весеннего неба, с пронзающим душу взором», ни «роскошных, шелковисто-мягких прядей оттенка ромашкового отвара»; его лицо пересекали шрамы, а голову он иногда брил — по внезапно нашедшей на него прихоти или из соображений военной практичности. Но при всей суровой брутальности его облика у него отсутствовала растительность на лице, а голос звучал то ли как высокий мужской, то ли как низкий женский.

Будущий лорд Гай родился с признаками обоих полов, причём и те, и другие органы были развиты одинаково полноценно. Конечно, без магических происков тут не обошлось; ребёнка изуродовал давний враг Отца Фуно, старый волхв Бледа, которого потом убрали в пожизненное изгнание. Подрастающего Гая влекло и к женщинам, и к мужчинам. Будучи уже взрослым самостоятельным правителем, он завёл себе гарем из немых неграмотных наложников и наложниц, чтоб они не могли выдать его ужасающий секрет. Свою тайну он ревностно оберегал, не щадя никого, кому она случайно становилась известна. Но своего единственного сына и наследника, Люстана, он выносил и родил сам, для чего ему пришлось прибегать к ухищрениям: специально набирать вес, чтоб живот не выглядел странно. Но при хорошо развитой мускулатуре он и на девятом месяце не отличался огромным пузом. Ну, поправился государь немножко, думали подданные. Хорошо кушает и пышет здоровьем — какой в том грех? Роды у него принял Отец Фуно, его наставник, а найти женщину-кормилицу для наследника не составило труда. Сам Люстан не знал, что лорд Гай ему не папа, а мама. Официальной супруги лорд не имел, но мог при необходимости признать любое дитя, прижитое с наложницами, и вопросов это не вызвало бы; впрочем, была придумана грустная история, будто бы мать Люстана умерла в родах.

После утех с наложниками лорд Гай сам порой оказывался в интересном положении, но избавлялся от последствий с помощью зелий Отца Фуно. Но однажды он этого сделать вовремя не успел, потому что с королевой Инголиндой случилась беда...

Май чудил заморозками и свирепствовал холодом. Пальцы Ольги проворно лепили пельмени (курица пополам с индейкой), а Алиса, отчаянно простуженная, читала главу, то и дело сморкаясь в бумажный платочек. Был выходной; балуя приболевшую Алису, Ольга принесла ей завтрак в постель, а потом решила налепить пельменей — захотелось вдруг. После завтрака и упражнений Алиса героически села за чтение и редактирование. Руки Ольги раскатывали тесто, защипывали краешки; аппетитные, сочные мешочки с мясом ложились один к одному, а Гай кричал: «Не-е-ет!» — и боль струилась из его глаз не слезами, а холодным огнём. Время от времени отвлекаясь, Ольга заглядывала в комнату. И вдруг услышала потрясённое:

— Триииижды блядский пиздеееец...

Это вырвалось у Алисы — это у неё-то, у правильной барышни, самым крепким выражением из уст которой было «ёлки-палки»!

Ольга, стоя в дверях, с усмешкой проговорила:

— Что я слышу! Что это ещё за пердимонокль, душенька? — И чопорно вскинула бровь, будто и вправду роняя из глазницы аристократичный предмет оптики.

Алиса, обложенная белыми комочками использованных бумажных платочков, повернула к ней ошеломлённое лицо с покрасневшим носиком.

— Мало того что он гермафродит, так он ещё и беременный!..

Ольга принесла мусорное ведро и собрала в него комочки тонкой бумаги, аккуратно беря их за самый краешек двумя пальцами. С подчёркнутой невозмутимостью она небрежно проронила:

— Ты дальше читай. Там ещё чудесатее будет.

Довольная произведённым на Алису впечатлением, она подавила смешок. Помыв руки, она вернулась к пельменям. Подложки из вспененного полистирола (из-под овощей, накопленные с упорством Плюшкина) заполнялись аккуратными рядами вкусных круглых конвертиков с мясом. Как маленькие белые шлемы штурмовиков из «Звёздных войн». Бульон внутри. Перчик и лавровый лист. Майонез? О нет, лучше двухсотграммовая баночка привычной, старой и доброй сметаны. Набор мышечной массы шёл медленно, но верно.

А сюжет медленно, но тоже верно набирал обороты. Лорд Нистейн, главный советник королевы Инголинды, льстивый, сладкоречивый царедворец и по совместительству коварный интриган, задумал уничтожить государыню, дабы захватить власть. Мешала ему королева, и в народе популярная, и уважаемая правителями других земель, не давала воплотить в жизнь его грандиозные (по его мнению) планы. Также он давно мечтал убрать Гая, но, конечно, чужими руками — к примеру, натравить на него войска трёх государств-союзников. Для этого он придумал хитрую комбинацию — организовал покушение на королеву, причём подстроил всё так, будто это сделали люди лорда Гая. Неслыханное по дерзости и жестокости злодеяние разожгло огонь праведного гнева в сердцах всех, кто уважал и любил Инголинду. И теперь они считали своим священным долгом за неё отомстить: убийца прекрасной правительницы, бездушный зверь и чудовище, должен быть уничтожен! Веский повод для масштабного нападения на Гая обеспечен; душевный порыв, «ярость благородная», порой сплачивает и поднимает мощнее, чем любые политические и экономические соображения — на этом лорд Нистейн и сыграл весьма умело. Трек в голове: «Master Passion Greed (Instrumental)» — мощное и агрессивное вступление могло заставить Алису съёжиться, поэтому Ольга предупредила: слушать с 00:53. Тяжёлый трек, но другой музыкальной темы для коварного лорда Нистейна она себе не представляла.

Пальцы Ольги, покрытые белым налётом муки, укладывали последние пельмени на подложку, а Отец Фуно показывал Гаю магическое изображение того, что случилось с его возлюбленной: люди, одетые в облачение воинов Гая, преграждают дорогу королевской повозке и вытаскивают кричащую государыню. Охрана перебита, на земле — кровь и кишки.

Алиса грызла ноготь, взгляд напряжённо бежал по строчкам, написанным Ольгой в два часа ночи. Все штаны — в муке, и Ольга бросила их в корзину для стирки, переодевшись в джинсы. Гай слышит дыхание Инголинды — тяжёлое, предсмертное. Вдох, выдох... Изображения уже нет, только сполохи магического света застилают глаза; он пытается разогнать их, чтобы разглядеть, что происходит с его любимой, но Отец Фуно разводит руками: это предел его возможностей. Непреодолимые помехи: картинки нет, только звук.

Невидимая Инголинда дышит: вдох-выдох, вдох-выдох... А потом всё стихает. Леденящее, страшное молчание.

«Дыши, дыши!» — кричит Гай, стискивая кулаки, оскалив зубы в зверином рыке. Если дышит — значит, жива. Но дыхания больше нет, оборвалось. Значило ли это, что и души больше нет в её теле?..

В наушниках Алисы рокотало «Cadence Of Her Last Breath (Instrumental)», по щекам ползли слёзы. Ольга тихо дышала у дверного косяка, закрыв глаза.