Сборник "Избранные романы Майкла Крайтона" - Крайтон Майкл - Страница 16

«Вот так я на это смотрю, Питер. Ты получил на руки убийство, ты его прокрути и закругли. И сделай это быстро и чисто. Я слежу за тобой и только за тобой. Ты меня слышишь?»

«Да, сэр.»

«Связь хорошая?»

«Да, сэр», ответил я.

«Закругли это, Питер», сказал шеф. «Я не хочу, чтобы мне снова звонили.»

«Да, сэр.»

«Закончи самое позднее завтра. Это все.» И он отключился.

Я положил трубку.

«Да», сказал Коннор. «Я бы сказал, что давление приложено.»

Я ехал на юг по фривею 405 в сторону аэропорта. Здесь было туманнее.

Коннор смотрел в окно.

«В японской организации тебе никогда так не позвонят. Шеф просто вывесил тебя на просушку. Он не несет ответственности – все это твоя проблема. И он обвиняет тебя в том, что к тебе не имеет отношения, вроде Коннора.» Коннор покачал головой. «Японцы так не делают. У японцев есть пословица: ищи проблему, а не виновника. В американской организации все крутится вокруг того, кто просрался. Чья голова должна покатиться. В японской конторе все крутится вокруг того, в чем просрались и как это исправить. Никого не обвиняют. Их способ лучше.» Коннор замолчал, глядя в окно. Мы проехали Слаусон, над нами в тумане прошла кривая темная арка фривея Марина.

Я сказал: «Шеф под мухой, вот и все.»

«Да. И, как обычно, плохо информирован. На даже так, звучит, словно нам лучше раскрыть это дело прежде, чем он завтра встанет с постели.» «А мы сможем?»

«Да. Если Ишигуро предоставит ленты.»

Телефон снова зазвонил. Я ответил.

Это был Ишигуро.

Я передал трубку Коннору.

Голос Ишигуро в трубке до меня доносился слабо. Он говорил быстро, напряженным голосом. «А, моши-моши, Коннор-сан, десука? Кейби-но хейяни денва шитан десуга-не. Даремо денаин десуйо.» Коннор закрыл ладонью трубку и перевел: «Он позвонил охраннику, но там никого нет.»

«Сореде, гуокейбишицу-ни ренраку шите, хито-во окутте мораимашите, исшо-ни тену-о какунин шите кимашита.»

«Потом он позвонил в главный офис безопасности и попросил их спуститься вместе с ним и проверить ленты.»

«Тепу-ва субете рекода-но нака-ни аримасу. Накунаттемо торикаераретемо имасен. Субете дайобу десу.»

«Все ленты находятся в рекордерах. Никакие не пропали и не переключались.» Коннор нахмурился и ответил: «Ия, тепу-ва сурикаерарете иру хадзу нанда. Тепу-о сагасе!»

«Дакара, даиебу нандесу, Коннор-сан. Доширо-то иун десука?»

«Он настаивает, что все в порядке.»

Коннор сказал: «Тепу-о сагасе!» Мне он перевел: «Я сказал ему, что хочу получить эти чертовы ленты.»

«Данебуда-то иттерудешоу. Дошите соннаини тепу-ни кодаварун десука?» «Оре нива вакатте ирунда. Тепу-ва накунатте иру. Я знаю больше, чем вам кажется, господин Ишигуро. Монгидо иу, тепу-о сагасунда!»

Коннор бросил телефонную трубку и откинулся на сидение, гневно фыркнув:

«Ублюдки. Они заняли позицию, что никаких пропавших лент нет.»

«Что это значит?», спросил я.

«Они решили играть жестко.» Коннор уставился в окно на уличное движение и постукивал ногтем по зубам. «Они никогда не поступили бы так, если бы не чувствовали, что у них сильная позиция. Неуязвимая позиция. Что означает…» Коннор уплыл в собственные мысли. Я видел, как отражение его лица вспыхивало в стекле под проносящимися уличными фонарями. Наконец, он сказал:

«Нет, нет, нет», словно отвечал кому-то.

«Что нет?»

«Это не может быть Грэм.» Он покачал головой. «Грэм – это слишком рискованно, слишком много призраков прошлого. И не я, в любом случае. Я – это старая песня. Значит, это должен быть ты, Питер.» Я спросил: «О чем вы толкуете?»

«Произошло что-то такое», сказал Коннор, «что заставило Ишигуро думать, что он обладает преимуществом. И я догадываюсь, что это что-то связано с тобой.»

«Со мной?»

«Ага. Почти наверняка, это что-то личное. У тебя были проблемы в прошлом?»

«Вроде чего?»

«Любые неприятности: аресты, внутренние расследования, обвинения в сомнительном поведении, вроде пьянства, гомосексуализма или увивания за женщинами? Любые программы лечения от наркотиков, проблемы с партнерами, проблемы с начальством. Что-нибудь личное или профессиональное. Все, что угодно.»

Я пожал плечами: «Ха, ничего не припоминаю.»

Коннор просто ждал, глядя на меня. Наконец, он произнес: «Они думают, что у них что-то есть, Питер.»

«Я в разводе. Отец-одиночка. У меня дочь Микела. Ей два года.»

«Да…»

«Я веду тихую жизнь. Воспитываю ребенка. Я за нее отвечаю.»

«А ваша жена?»

«Бывшая жена сейчас работает адвокатом в офисе прокурора округа.»

«Когда вы развелись?»

«Два года назад.»

«До рождения ребенка?»

«Сразу после.»

«Почему вы развелись?»

«Боже мой, почему все разводятся?»

Коннор молчал.

«Мы были женаты всего год. Когда встретились, она была еще зеленой. Двадцать четыре. У нее были всякие фантазии обо всем. Мы познакомились в суде. Она думала, что я грубый, жесткий детектив, каждый день глядящий в лицо опасности. Ей нравилось, что у меня есть пистолет. И все такое. И поэтому у нас началась любовь. Потом, когда она забеременела, то не захотела делать аборт. Вместо этого она захотела замуж. Такая у нее была романтическая идея. По-настоящему она ее не продумала. Но беременность протекала тяжело, а аборт делать уже было слишком поздно, и очень скоро она пришла к выводу, что со мной ей жить не нравится, потому что квартира моя слишком маленькая, и потому что я не зарабатываю достаточно денег, и потому, что я живу в Калверт-сити вместо Брентвуда. И к тому времени, когда родился ребенок, стало ясно, что она полностью лишилась иллюзий. Она сказала, что совершила ошибку. Ей хотелось продолжить свою карьеру. Она не хотела быть замужем за копом. Она не хотела воспитывать ребенка. Она сказала, что извиняется, однако все было ошибкой. И ушла.» Коннор слушал, закрыв глаза. «Дальше…»

«Я не вижу, для чего все это годится. Она ушла два года назад. А после этого я больше не мог, да и не хотел, работать детективом, потому что надо было воспитывать ребенка, поэтому я сдал экзамены, перешел в специальную службу и работал в офисе прессы. Там проблем не было. Все шло прекрасно. Потом в прошлом годку подвернулась работенка связного с азиатами и ее лучше оплачивали. Лишние пара сотен в месяц. Поэтому я обратился за ней.» «Угу.»

«Я хочу сказать, что мне действительно нужны деньги. У меня теперь дополнительные расходы, например на детсад для Микелы. Знаете, сколько стоит детсад для двухлеток? И у меня домоправительница на полной ставке, а Лорен больше чем в половине случаев не платит денег на поддержку ребенка. Говорит, что не может прожить на свою зарплату, но только что купила новый БМВ, так что я не знаю. Я хочу сказать, что же мне делать, тащить ее в суд? Она ведь работает на трахнутого прокурора округа.»

Коннор молчал. Наверху я видел, как над фривеем заходят на посадку самолеты. Мы подъезжали к аэропорту.

«В любом случае», сказал я, «я был рад, когда подвернулась работа офицером связи. Лучше расписание и больше денег. И вот так я очутился здесь. В этой машине рядом с вами. Вот и все.»

«Кохай», тихо сказал он. «Мы в деле вместе. Просто скажи мне – в чем проблема?»

«Нет никакой проблемы.»

«Кохай.»

«Нет.»

«Кохай…»

«Эй, Джон», сказал я, «позвольте сказать вам кое-что. Когда подаешь заявление в специальную службу, пять разных комитетов проходятся по твоим документам. Чтобы получить работу связного, надо быть чистым. Комитеты меня проверили. И не нашли ничего существенного.»

Коннор кивнул: «Но все-таки что-то нашли.»

«Боже», сказал я, «я проработал детективом пять лет. Невозможно проработать так долго без нескольких жалоб. Вы сами знаете.» «А какие жалобы были на тебя?»

Я покачал головой. «Ничего. Чепуха. На первом году я арестовал одного, он обвинил меня в чрезмерном применении силы. После расследования обвинение отпало. Я арестовал женщину за вооруженный грабеж, она заявила, что я подсунул ей травку. Обвинение снято: это оказались ее наркотики. Подозреваемый в убийстве заявил, что я бил и пинал его во время допроса. Но все время присутствовали другие офицеры. Пьяная женщина после домашней драки заявила позднее, что я приставал к ее ребенку. Она сняла обвинение. Главарь банды подростков, арестованный за убийство, сказал , что я делал ему гомосексуальные предложения. Обвинение снято. Это все.»