Великий торговый путь от Петербурга до Пекина
(История российско-китайских отношений в XVIII–XI - Фауст Клиффорд - Страница 32

Л. Лангу и его товарищам делегировались полномочия на осуществление общего руководства (высшей власти) над порученным им обозом и предписывалось сопровождать его до самого Пекина. Прежде такие властные полномочия выглядели неопределенными и делились с комиссарами. В отсутствие Л. Ланга руководство обозом переходило к комиссару, хотя в любом случае ему персонально поручалась охрана обоза, а также разрешение споров и пресечение препирательств между своими людьми или между русскими и китайцами. В случае смерти комиссара в Китае на его место назначался первый присяжный оценщик до тех пор, пока второй комиссар мог принять руководство. Комиссаров обязывали принимать активное участие во всех приготовлениях и делах его обоза. Остававшийся в Сибири комиссар обязан был лично отправиться со своими присяжными оценщиками по Сибири для оказания помощи в подборе и приобретении самой качественной пушнины и прочих товаров, предназначенных для перевозки в Китай.

В Сенате делали особый упор на выбор способов, посредством которых мог осуществляться контроль и надзор над деятельностью обоза. Все меха и прочие предметы торговли, приобретенные путем покупки, — ясак или на доход с десятины (таможенный сбор или налог с оборота) для отправки в Пекин и оставленные на сибирских сборных пунктах, требовалось тщательно упаковать и промаркировать с указанием способа приобретения — покупки, ясака или на доход с десятины. Затем скрепить печатью местного поселка или города, чтобы отправить в московское представительство губернатора Сибири с приложением списка каждого предмета и указанием упаковки, в котором он находится. Эти товары требовалось отправить непосредственно в Москву без распаковки и нарушения печатей в Тобольске или Верхотурье. По прибытии в Москву товары проходили оценку в соответствии с их таможенной стоимостью и выставлялись на публичные торги. Все товары, одобренные для отправки в Пекин, и привезенные китайские товары тщательно упаковывались, опечатывались, и в заранее определенных местах хранились полные их списки с указанием каждого предмета. Копию такого инвентарного списка (описи или росписи) полагалось постоянно держать вместе с товарами обоза. После возвращения из Пекина одну копию требовалось сдать иркутскому вице-губернатору или воеводе, а вторую — отослать генерал-губернатору в Тобольск. В конечном счете она приходила в Сибирский приказ. Вице-губернатору или воеводе вместе с таможенниками поручалась тщательная сверка самих товаров и их инвентарных ведомостей с последующим подтверждением соответствия друг другу. В целях обеспечения проведения полной и добросовестной проверки чиновникам обоза вменялось в обязанность заранее предупреждать таможенных чиновников о дне, когда прибытие обоза можно ждать на таможенном пункте. Досмотру подвергались не одни только товары обоза, но также и каждый обозник и солдат на предмет попытки контрабандного провоза ими товара в Пекин или из него. В случае обнаружения контрабанды ее полагалось изымать в пользу государства, но треть ее распределялась среди тех сотрудников, кто предотвратил попытку обмана властей. Вице-губернатору или воеводе вручалась новая официальная печать обоза, а образец ее оттиска отправлялся в управления таможни Тобольска, Верхотурья и Москвы.

Канцеляристы назначались для постоянного ведения приходных и расходных книг, в которых регистрировались все факты продажи, покупки, обмена или расходования средств, в том числе пошлины, внесенные при въезде в Пекин или отъезде из него с подробным указанием адреса места совершения сделки. Сами эти книги требовалось передавать в Сибирский приказ, подробное извлечение из них — в Ревизионную коллегию и сокращенный вариант — Правительствующему сенату. Точно такой же учет велся участниками предыдущего обоза Третьякова — Молокова.

Такими выглядят общие инструкции и указания, принятые к исполнению в 1731 году для всех будущих обозов. Хотя 17 из 18 разделов указа касались казенных обозов и механизмов, с помощью которых намечалось предохранять и укреплять торговую монополию государства, в одном лаконичном разделе, стоящем последним, наконец-то признавалась ценность для государства частной торговли, весьма убедительно отстаиваемой М.В. Долгоруким. Сибирскому приказу в дополнение к отправке следующего и будущих обозов поручалось пристальное наблюдение за воздействием государственной монополии на частную торговлю с китайцами и монголами. Речь идет о том, чтобы «не слишком обременять» ее тогдашним восстановлением той же монополии. В Сенате к тому же пообещали в неопределенном будущем принять меры по созданию более благоприятных условий торговли для купцов-единоличников России.

Данным указом менялись и расширялись положения декрета 1730 года, которым открывалась подготовка очередного обоза, в двух направлениях. Предыдущим декретом предусматривалось доставить в Пекин грузов и серебра на общую сумму 100 тысяч рублей; теперь же сумма назначалась существенно больше. Хотя если на нее ориентироваться, то она все еще уступает финансовому показателю обоза Третьякова — Молокова. Сенатом теперь разрешалось обозникам взять с собой товаров, главным образом сибирской пушнины, не больше чем на 100 тысяч рублей, зато санкционировалась, кроме того, перевозка ефимков и серебра еще на 100 тысяч рублей, или такое количество, какое в Сибирском приказе сочтут полезным. Руководство Сибирского приказа предупредили свято хранить в тайне точное количество серебра, фактически отправленного в Пекин. Из Монетной конторы предоставили ефимки и серебро, по мере возможности, частично оплаченные Сибирским приказом в российской валюте, а остальную сумму зачислили в приказе на счет обоза. Как оказалось, Монетной конторой выдано ефимками на 100 тысяч рублей, которые весили почти 375 килограммов, и по курсу тогдашних российских бумажных денег они стоили 114 893 рубля, то есть в три раза превысили изначально запланированную сумму.

Из Сената поступило распоряжение комиссару обоза прихватить с собой для обучения наукам в Китае четверых молодых — студентов из Академии наук дворянского сословия, изучавших геометрию и тригонометрию, которым теперь предстояло лично познакомиться с жизнью и деятельностью обоза в пути. На тот случай, если студенты, оставленные в Пекине в предыдущий раз, закончили обучение китайскому языку, их следовало забрать в обоз на место четырех данных стажеров. Если курс их обучения еще не завершился, то одного или двух из этих юношей можно было оставить в Пекине для непосредственного освоения секретов торговли с китайцами.

Структура торговли в Пекине, сложившаяся там прежде в начале 1731 года, изменилась совсем незначительно, и она оставалась по сути той же самой на протяжении еще 25 лет, то есть для пяти русских обозов, прибывших в китайскую столицу за это время. Вельможи Сената и Верховного тайного совета решительно ухватились за данный важный торговый путь, а также за один из самых надежных для России источников слитков благородных металлов и рынков для сбыта сибирских мехов. Даже не пытавшейся распоряжаться всеми сибирскими запасами пушнины, что представлялось напрасным занятием в силу ничтожной концентрации государственных чиновников, войск и таможенных управлений на громадных просторах Сибири, администрации Санкт-Петербурга в целом удалось сохранить собственное практически отжившее предприятие. Даже для России XVIII века структура обоза представлялась устаревшей и иррациональной. Одна только задача в виде приобретения слитков благородных металлов сама по себе выглядела архаизмом; доходы государства в виде таможенных поступлений от укрепления и поощрения частной торговли, безусловно, выросли бы несравнимо, причем при меньших денежных вложениях. Хотя слитки обычно использовались для чеканки монет. Похоже на то, что все последующие обозы принесли только финансовые убытки, если посчитать все затраты на них, включая накладные расходы, без которых не могли обойтись в Сибирском приказе и прочих государственных ведомствах Москвы, Санкт-Петербурга, Тобольска, Иркутска. Что же касается самих обозов, то организация их под руководством единственного ответственного чиновника, отвечающего за все от накопления товаров до их доставки к месту торгов, а также сбыта в Москве или Санкт-Петербурге, превратилась в неуклюжее и обременительное дело.