Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Брут Майкл - Перплексус (СИ) Перплексус (СИ)

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Перплексус (СИ) - Брут Майкл - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

Старик разглядывал себя в зеркале, не обращая внимания на данные о своём текущем физическом состоянии, указанные там же в графиках и списках. Он знал, что всё не так хорошо, как могло бы быть, но и не так плохо, как есть. Тем не менее, Виам задумчиво спросил:

- Форт, как думаешь, я сильно изменился? - и тут же услышал нарастающий звук шагов.

- Мы все меняемся, приятель. Вопрос только, в какой степени? - ответила проявляющаяся за его спиной проекция.

На экране окна появилась статистика, диаграммы и видеоряд изменений внешности.

- Что я могу сказать? - продолжал Форт, - Ты выглядишь и чувствуешь себя соответственно возрасту. Сравнительно со среднестатистическими показателями, тебе...

- Нет-нет, ты не понял, - отворачиваясь от зеркала, грустно перебил его пожилой человек, - Я же... об отношении к жизни, - будто уже разговаривая сам с собой, тихо добавил он, присаживаясь в кресло.

Форта невозможно было отличить от живого человека. Он располагал всеми присущими ему особенностями и Виам относился к нему соответственно, иногда забывая, что тот - часть системы жизнеобеспечения Дома Сенекс. Поэтому для старика ответ на его вопрос был не столь важен - важна была реакция программы в ответ на эмоцию человека.

- Виам, в замкнутой системе координат каждый элемент является её неотъемлемой частью. Изменения значений любых его переменных сказываются, как на всей системе в целом, так и на источнике этих изменений. Другими словами, любое действие или поступок имеют последствия, которые влияют на твою жизнь. То есть, в социуме все элементы зависят друг от друга, поэтому частное решение иногда может влиять на коллективную структуру. Твои взгляды на жизнь строятся на личном опыте, но всегда в рамках общества. В зависимости от того, насколько последнее определяет твоё существование, меняется и твоё отношение, - заключил Форт, облокотившись на спинку соседнего кресла.

Несколько секунд старик молчал и смотрел в пол. Затем он взглянул на ассистента и поинтересовался:

- Ну, а что определяет твоё отношение?

Помощник в ответ удивлённо посмотрел на старика, словно вопрос касался фасона его нижнего белья. Затем, он на секунду обернулся, убеждаясь, что они в комнате вдвоём, и вопрос был задан именно ему:

- Ты серьёзно?

- Вполне.

- Старина, завязывай. Отношение к чему? К жизни? Мы уже обсуждали это. Моя жизнь и мой мир - это ты. Я - искусственный интеллект, функционирующий по заданному кодом протоколу. Все операции программы основаны на восприятии речевых оборотов, анализе интонации, мимики и языка тела, а так же твоих физиологических показателей. Поэтому, проще говоря, моё отношение определяешь ты.

- Хм, хорошо. Тогда скажи, ты... ты мог бы нарушить протокол? - неуверенно произнёс Виам, глядя в глаза собеседника.

- Основная цель системы - сохранение и поддержка процесса жизнедеятельности объекта. Отклонение возможно, если оно не противоречит ключевым задачам. А почему ты спрашиваешь?

- Я устал, - еле слышно ответил Даалевтин, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

- Форт, как думаешь, я скоро умру? - чуть погодя, спросил старик.

- Ты? - ответила вопросом на вопрос программа.

- ...

- Мне всё равно, старый ты маразматик, - дерзко заявил Форт.

Старик аж подскочил от неожиданности и возмущения, вытаращив глаза на ассистента. Никогда прежде тот не позволял себе в общении ничего подобного.

- Теперь, когда ты внимательно слушаешь, поговорим по душам, - жёстко и холодно продолжил тот, поняв, к чему клонит Виам, - Но прежде, взгляни на это.

Потолок и стены апартаментов начали трансформироваться и двигаться, как тяжёлые, неповоротливые шестерёнки массивного механизма, открывая окружающее пространство и складываясь во что-то иное. Некоторые детали утопали в стене, другие, напротив, оттуда выдвигались. Скоро нарастающая интенсивность света заставила Виама зажмуриться.

Когда он снова открыл глаза, то увидел, что вокруг не осталось ничего напоминающего о помещении, в котором они находились, а сам он обнаружил себя сидящим на лавочке перрона красивого вокзала, где звучала приятная музыка - одна из любимых его композиций.

- Пройдёмся, - настойчиво предложил Форт.

- Почему нет? - не стал возражать старик, и поднялся с лавки, опираясь на трость.

Всюду ощущалась дорожная суета: на пути прибывали и, с них же, отправлялись поезда, на табло менялось расписание, под высокими сводами здания куда-то спешили пассажиры.

В просторном зале, заполненном креслами, в ожидании своего часа, сидели люди, прислушиваясь к очередному объявлению. Другие торопились, подгоняя носильщиков, перевозящих багаж, или пытались обогнать общий поток толпы, ловко лавируя между телами. Третьи въезжали в гостиницу и осматривали архитектуру этого впечатляющего своими особенностями строения. А кто-то навсегда покидал это замечательное место в поисках других вокзалов, где они могли бы задержаться или же остаться насовсем.

- Как здесь... невероятно. Где мы? - поинтересовался Виам, не скрывая, что ему тут определённо нравится. Какой-то трепет наполнял его сознание, как бывает перед долгожданной встречей с любимым человеком.

- Детали, Виам. Детали, - расплывчато ответил Форт и их взгляды пересеклись.

Старик снова посмотрел по сторонам и, подняв глаза, увидел на стенах большие картины. Это были портреты. Портреты людей... таких знакомых ему... самых важных людей в его жизни. Эти лица он хранил в памяти все эти годы - его семья смотрела на него сверху.

Виам Даалевтин в изумлении разглядывал их, а, затем, начал озираться. Теперь он замечал всё, теперь он всё видел. Каждая мелочь, что находилась здесь - в залах, комнатах, на перронах, в кассах, гостинице - повсюду, так или иначе, была связана с его жизнью. Помещения были наполнены всевозможными памятными вещами или напоминали места, где он бывал. Среди пассажиров были только знакомые ему люди, а в одной из галерей, как выставочные экземпляры, даже были собраны все автомобили, которыми он когда-либо владел.

В постерах и на плакатах он узнавал любимые снимки и гифки, в объявлениях слышал памятные слова или крылатые фразы, в телевизионных панелях видел ролики со сценами из своего прошлого.

Под свои любимые музыкальные композиции, Виам бродил по вокзалу, уже понимая, что путешествует по своей памяти. В компании своего сопровождающего, он просматривал архивы, снова переживал избранные эпизоды жизни, с ностальгией вспоминал о близких, о старых добрых временах и испытывал какое-то смятение, что всё это закончилось так быстро. Да, закончилось, так как в этих файлах уже ничего, никогда, к сожалению, не изменится.

Чем дальше они шли, тем реже встречались пассажиры. Они становились всё старше, а одежда их изнашивалась. Лица на фотографиях и плакатах покрывались морщинами, выцветали, оставляя лишь образы, а затем превращались в чёрно-белые картинки. В расписании значилось всё меньше строчек, пока на путях не остался всего один, последний поезд. Заключительное объявление внезапно оборвалось. Судя по голосу, оно было произнесено ветхой старухой. Табло, заискрившись, потухло. Огромное здание совсем опустело и обветшало.

Двое присели на лавочку, и какое-то время сидели молча.

- За одной фигурой всегда встаёт тень поколений, - поучительно произнёс Форт. - Что ты думаешь теперь, Виам? - спросил он. - Достойны ли твои мысли памяти хотя бы одного из тех, кого ты встретил или увидел? Просто спроси сам себя, «не дерьмо ли я»?

Старику нечего было ответить на это. Ему стало стыдно. Стыдно перед машиной, которая так разумно рассуждала о жизни и смерти, о чувствах, ценностях и морали, не имея ни малейшего представления, что это такое.

- Ты раскаиваешься в содеянном, - продолжал помощник, - значит, в тебе жива Совесть. Ты казнишь себя за просчёты, но именно так ты получил опыт и стал самим собой. Нельзя скрутить пробег своей жизни и обнулить счётчик ошибок. Есть вещи, которые уже не вернуть и не исправить, но их можно восполнить - и время даётся именно для этого. Ты преисполнен сожалений, ты получил свой урок и, не сомневаюсь, усвоил его. Ты - хороший человек, Виам.