Банк - Данилов Всеволод Семен Данилюка - Страница 60

Впрочем, все это неуместная сейчас лирика. Предстоял жесткий неприятный разговор, и Гуревич вновь подобрался.

Сверху послышались гулкие шаркающие звуки — должно быть, спускался поприветствовать гостя старик метрдотель. Интересно, узнает ли? Лицо Гуревича невольно размягчилось, и вслед за тем сердце ухнуло вниз. Перед ним появился ссутулившийся, смертельно уставший человек. И человеком этим оказался Владимир Викторович Второв.

— Что, не узнаешь? — Он пожал протянутую руку. Усмехнулся. — Спасибо хоть, что не отказал.

— Полно тебе, Владимир Викторович. Опять, вижу, немножко приболел. Не почка, часом?

— Другие органы, — пытаясь скрыть усилие, отодвинул тяжелое кресло, медленно осел в него. — Велел своим ждать наверху. Чтобы без свидетелей. Или все-таки пообедать?

— Нет, нет. Я ненадолго. Через три часа должен быть в Минэкономики.

— Да. У всех дела. Слышал, тебя на первого зама выдвигают? Это ты молодец.

— С твоей легкой руки.

— Помнишь еще. А вот многие поспешили забыть. Скажи, поможешь?

— В чем? — под его прямым взглядом Гуревичу стало неуютно.

— Знаешь, в чем. И все знают! Только морды в столы упирают. Но вы же Центробанк. У вас на глазах в одночасье всю систему, что десять лет отстраивали, смели к чертовой матери. Вы сами в колокола бить должны. К президенту прорываться. А я какую неделю валяюсь у ваших ног чуть ли не с челобитной. Да черт с ним, с президентом этим! Вот реальные расчеты. Если сегодня вы мне вернете хотя бы двести миллионов долларов из моих же резервов, то я собью ажиотаж вкладчиков, проведу неотложные платежи и запущу банк. А это тысячи предприятий, миллионы людей. Избирателей, если больше нравится. И тебе нечего сказать?

Гуревич облизнул бледные губы. Помолчал, пытаясь подобрать нужную фразу. Но не нашел:

— То же самое я говорил два часа назад.

— Ты? — заинтересовался Второв. — И кому?

— Сегодня рано утром состоялось экстренное правление «По вопросу оказания поддержки системообразующим банкам».

— И что ж нарешали? — тон его не оставлял Второву надежды.

— Вот копия проекта решения. Специально для тебя захватил.

Второв жадно взял сложенный вчетверо лист бумаги, придвинул к самым глазам.

— Этому?! — с прежней силой взревел он. — Да он же и так все село разворовал. И в эту-то прорву еще триста миллионов долларов? О чем же вы думаете-то?!

Второв требовательно придвинулся к Гуревичу, но тот поспешно поднялся, отошел к столу:

— Я, пожалуй, кофеечку выпью.

— Понятно. Стало быть, очередной откат, — расшифровал молчание зампреда Второв. — Страна сотрясается, а они знай откатывают. Просто ума не хватает объять. Да разве сами-то не на этой же земле живете?!

— Тебе налить?

— Помнишь, может, в детстве фильм такой приключенский прошел на экранах? «Золото…» какое-то. Там герои дорвались до золотых россыпей и набивают карманы. Вдруг землетрясение началось. Скалы содрогнулись. А они — набивают. Уже обрушилось все и спасения нет и сами это видят…

— И все-таки загребают. — Гуревич подошел с чашкой кофе. — Я чиновник, Владимир Викторович. Снизу мои возможности кому-то кажутся безграничными. А на самом деле выделен мне участок, его и окучиваю. И делать это мне дозволят, пока правила игры соблюдаю.

— А правила не ты устанавливаешь, — насмешливо посочувствовал Второв. — От всех одно и то же. Как денег выцыганить, так каждый таким крутым себя выпячивает, а как помочь — сразу мышкой бессильной прикидывается.

Побледневший Гуревич, боясь сорваться, изо всех сил сжал чашку.

— Сегодня после правления, Владимир Викторович, я имел разговор с Самим. Попросил об аудиенции. — Он отставил чашку, медленно вытер губы салфеткой. — Вышел с предложением взять «Светоч» под непосредственный контроль ЦБ. Финансировать под залог пакета акций и использовать отлаженную расчетную систему и разветвленную филиальскую сеть.

— Другими словами, на основе «Светоча» возобновить банковское обращение, — быстро отреагировал Второв. — Очень неплохая мысль! Очень, очень толковая. Потом к нам прицепить другие здоровые банки и — все еще можно поднять! Мы готовы передать контрольный пакет государству.

— Предложение признано нецелесообразным, — холодно оборвал Гуревич.

Он отвернулся, чтобы не видеть сгорбившегося при очередном ударе Второва.

— Так куда же вы меня толкаете? Сливать, как другие, активы?

— Даже это не получится, — печально произнес Гуревич. — Банк приговорен, Владимир Викторович. Подняться ему не дадут. Прости, но есть установка.

Второв припомнил диктофонную запись, горько усмехнулся, — получается, не так уж привирал Снежко.

— Стало быть, установки Центральному банку России теперь спускает Онлиевский?

— Так ты знал?! — живо отреагировал Гуревич. Не дождавшись ответа, вытер салфеткой вспотевшее лицо. — Спускают сверху. От первого лица. А уже что у них там меж собой… Полагаю, тебе надо встретиться с Онлиевским.

— Полагаете, стало быть? И зачем?

— Онлиевский проявляет огромную заинтересованность в «Светоче». Па-ра-лизующую всех заинтересованность. Понимаешь меня? Надо договариваться. Других путей тебе не оставили.

— И если договоримся, то, конечно?..

— Зеленая улица, — заверил Гуревич. И, боясь, что уверенность эта будет неправильно понята мнительным Второвым, поспешно добавил: — Сам понимаешь, это не мой уровень.

Он сбился и замолчал, ожидая ответа. Молчал и Второв. Наконец кашлянул:

— Ну, допустим. Когда можно организовать такую встречу?

— Когда? — Гуревич посмотрел на циферблат. — Минут через десять — пятнадцать. Онлиевский ждет моего звонка.

— Стало быть?! — Второв, в ком не осталось уже душевных сил удивляться, замотал лобастой головой.

— Конечно, — стараясь говорить бесстрастно, подтвердил Гуревич. — А ты как думал? Да если бы я поехал на встречу с тобой без санкции руководства, где бы я завтра был?.. Так что?

Второв, закрыв глаза, откинулся в кресле.

— Так что, Владимир Викторович? — всматривавшийся Гуревич увидел наконец, как моргнули его глаза. — Ну, вот и ладненько! Тогда звоню. Где тут телефончик-то? А то ведь в ваших казематах мобильный не берет.

— Вот-вот будет! — объявил он, вернувшись через десять минут. — Я тут пока с мэтром пообщался. Занятный старикан. Живенький. И надо же — помнит!

Подошел, поколебавшись, к неподвижно сидящему в прежней позе Второву:

— Может, и к лучшему, а, Володь?.. Ну, отдыхай, отдыхай. Пойду встречу.

Еще через десять минут зацокали быстрые шаги, и с лестницы сбежал Марк Игоревич Онлиевский. Следом появился поспевавший с трудом Гуревич.

Второв нехотя поднялся.

— Какие хоромы! Здравствуйте, здравствуйте, Владимир Викторович! — Онлиевский поспешно шагнул первым, радостно стиснул вялую ладонь. — Польщен встречей… Может, удобней к столу?

— К столу так к столу, — Второв приготовился передвинуть кресло, но Онлиевский, опередив, сам быстренько перенес его на два метра.

— Вы уж позвольте мне за вами поухаживать.

После чего тут же занял соседнее, оставив Гуревича стоящим.

Гуревич огляделся. Кресел больше не было.

— М-да. Ничего, не беспокойтесь, схожу… Я вас свел, чтобы без посторонних.

— Именно, — сухо кивнул Онлиевский. — У вас, наверное, дела?

— Да, конечно, — собиравшийся участвовать в разговоре Гуревич замялся было, но наткнулся на недовольное движение Онлиевского. — Совсем я с вами зарапортовался. Так что, если не нужен…

Он подошел, протянул руку попрощаться. И рука его повисла в воздухе: Второв, все еще погруженный в себя, жеста этого не заметил, Онлиевский не обратил внимания.

— Желаю договориться. — Борис Семенович Гуревич сделал общий поклон и с тяжелым чувством удалился.

Какое-то время Онлиевский, пряча любопытство, приглядывался к поверженному сопернику.

— А знаете, Владимир Викторович, почему я в бизнес пошел? Потому что вы в нем были, — неожиданно признался он.