Последний первый квест. Расставляя многоточия (СИ) - Эштон Ольмар - Страница 25

Мелькнула неясная тень, зашумело, и в центр зала мягко опустился, шурша плащом, высокий представительный мужчина лет тридцати пяти на вид.

— Рад встрече, пташка, — склонившись в комическом поклоне, проворковал мужчина, глядя на Цири. — Позволь представиться…

— Вильгефорц, — прошипела Алёнка. — Садист и властолюбец. Хрен тебе, а не Старшая Кровь, чучело! Беги, Цири!!!

Тимофей, ни секунды не раздумывая, метнул один из мечей. Остро оточенный кусок железа мягко зашелестел, взрезав воздух, и звякнул тонко, отраженный быстрым пассом Вильгефорца. Цири, поудобней перехватив кордик, плавным и быстрым движением переместилась к лестнице, на которой замерли Лёха и Яська. Варежка нахмурилась, сложила ладони в молитвенном жесте и стала напевать тягуче-звучащее заклинание. Алёна, пятившаяся к лестнице, замерла посреди зала. Воздух в древнем помещении наполнился грозовым запахом озона. Вокруг столпившихся у подножия лестницы ребят возник радужно-переливавшийся купол.

Вильгефорц, один из самых могущественных магов этого мира, презрительно усмехнулся, взглянув на Варежку:

— Не пыжся, красавица, мой птенчик от меня никуда не денется. А вот тебя следует хорошенько проучить.

Время, замедлив бег, поплыло. С ладоней Вильгефорца, гудя скрытой энергией, сорвался огненный шар. Тима закричал, бросаясь на мага, и тут же отлетел безвольной куклой, врезавшись в балясины мраморной лестницы. Алёнка испуганно охнула. Варежка продолжала читать заклинание. Шар, отбрасывая желто-оранжевые отблески на мраморные тела ухмыляющихся кариатид, летел. Раздался гулкий топот шагов на лестнице.

— Вильгефорц!!!

Маг обернулся. На лестнице, ведущей к Гарштангу, стоял ведьмак.

Время вернуло себе привычный темп. Огненный шар, взвизгнув тонко на излёте, взорвался снопом искр, врезавшись в девичье тело. Алёнка, кинувшаяся наперерез магическому снаряду, приняла удар, предназначавшийся сестре, на себя. Синь кафтанчика окрасилась ярко-алыми потеками, чернью обгоревшей ткани.

— Синее с красным — фууу! — прохрипела девушка, глядя на исходившую паром огромную рану на животе. Осела на холодный мраморный пол. — Отстой…

Лёха бросился вперед, вырываясь из-под магического щита. Ведьмак, мечом выписывая вокруг себя шипящую мельницу, прыгнул на Вильгефорца.

Варежка, прервав тягучую нить заклинания, подхватила сестру под мышки и потащила её под защиту радужного купола. Лёха, не церемонясь, оттолкнул точную копию своей девушки от бьющегося в агонии тела, подхватил Алёнку на руки и устремился к лестнице.

В руках Вильгефорца из ниоткуда вдруг материализовалась толстая длинная палка. Геральт зло сплюнул и длинным, нечеловечески-быстрым прыжком в одно мгновение оказался рядом с подростками.

— Уходите! Быстро!

Лёха, несший на руках захлебывавшуюся кровью Алёнку, ринулся вверх по лестнице. Цири, оглядывавшая поле битвы ошалевшими, дурными глазами, в которых плескался ужас, кинулась вслед за парнем. Тимоха отступал, прикрывая рыдающую Варежку и Яську, тянувшую за лямку тяжелый рюкзак.

— Ты не получишь Цириллу, Вильгефорц. Ты не войдешь в Тор Лара, — севшим голосом произнес Геральт.

— Из этой башни нет выхода, дуралей! — засмеялся Вильгефорц. — Пташка в любом случае попалась!

— Выхода, говоришь, нет? Чудесно. Значит, чтобы войти в Башню Ласточки, ты должен обойти меня, а я пропускать тебя не намерен.

Страшный шум, звон сталкивающихся в противостоянии клинков тут же наполнил древний зал. Ребята, подгоняемые ужасом последних минут, влетели в маленькое, скованное сном древности помещение башни. Цири испуганно оглядывалась. Алёнка выгнулась на руках Лёхи, задрожала мелко и замерла, незряче уставившись в потолок. Парень закричал.

Потрескавшаяся от времени штукатурка вдруг вспучилась, выгибаясь глубокими морщинами, обсыпалась. Обнажилась старая кладка. Стена замерцала мертвенным светом. Опалесцирующий овал магического телепорта разгорелся мощным призывным светом. Цири сделала неуверенный шаг навстречу открывшемуся порталу.

Подростки, не оглядываясь более на гремевший звуками боя зал, шагнули в неизвестность вслед за маленькой девочкой. До смерти испуганной Цириллой, наследницей королевы Калантэ, ведьмачкой, познавшей науку убивать, Старшей Кровью, способной уничтожить мир и возродить его.

Дальше была пустота. Бешеное коловращение, боль, пронзающая каждый нерв, ослепляющая ярость и мертвенное молчание потустороннего. Холод. Вспышка яркого света. Тишина.

ГЛАВА 7

— Тима! Тимочка! — жалобный всхлип разрушил мёртвую черноту. — Тимоша, очнись, пожалуйста!

Тимофей заворочался, прищурился, поморщившись от резанувшего по глазам яркого солнечного света. Застонал, смог приподняться, опираясь на локти. Саднили стёсанные ладони и тупо ныли колено и копчик, ушибленные неизвестно когда.

— Где… — прохрипел парень. — Где все, Варежка?

Варя отерла сухие, покрасневшие глаза, всхлипнула, пожала плечами и с тоской посмотрела куда-то за спину Тимохе. Потирая ушибленное колено, парень, наконец, поднялся во весь рост и огляделся.

Вокруг, насколько хватало глаз, протянулась унылая равнина, на всем протяжении которой торчали изъеденные ветром скальные выступы, обрамлённые низкорослыми деревцами. Серо-коричневые, причудливо изломанные сухие ветви во все стороны тянули свои корявые пальцы-сучья. Желто-пегие заросли ковыля перемежались каменистыми проплешинами, усыпанными мелким гравием. Впереди, на самой границе видимости синела гряда далеких гор, изломанным контуром перечеркивая прозрачную голубизну неба.

— Судя по тому, что мы не в лесу, откуда стартовали в нашем мире, нас опять куда-то занесло. Теория Алёнки о возвращении попаданцев в то же время и место…

Варежка, едва было упомянуло имя сестры, выпрямилась, встала, резко вытерла грязными кулаками заблестевшие глаза.

— Прости, Варюш, я не подумал… Я не хотел…

— Ерунда. Ерундовая ерунда. Она умерла, да, я видела, знаю. Во мне что-то оборвалось, как только… Но… Понимаешь, Тим… Она жива. Я чувствую!! — Девушка едва слышно всхлипывала, уткнувшись в плечо Тимохи, и продолжала быстро шептать. — Мы же близняшки! Алёнке зуб вырывали, а у меня тот же самый зуб сразу разболелся, пришлось и мне к стоматологу идти. А в пятом классе она ногу сломала, помнишь? А я сразу почувствовала, хоть дома тогда сидела и не знала ничего, не видела. А сейчас я чувствую! Понимаешь? Она жива!

Тимофей обнимал девушку, сбивчиво перечислявшую случаи из жизни, когда имела место таинственная и необъяснимая связь близняшек. Парень не мешал, не перебивал и не пытался переубедить. Такая Варина реакция, считал он, была всё же лучше холодного, молчаливого, рвущего сердце горя — ослепляющего, сводящего с ума, каждую секунду по капле отбирающего жизнь у того, кто остался. Тима всегда был сторонником постулата о том, что время лечит. Время, да. И предельная занятость, не позволяющая задуматься о бездне неведомого, в которую уходят умершие.

— Хорошо, Варюш, раз ты уверена в том, что Алёнка… хм… значит, нам тоже надо попробовать остаться в живых, — Тимофей слегка отодвинул девушку и взглянул ей в глаза. — А для этого… Нужно найти остальных. Нужно понять, куда нас, блин, опять занесло. И выбираться.

Варя кивнула, расправила плечи, ловким движением собрала в косу растрепавшиеся белокурые локоны и огляделась по сторонам:

— С чего начнем?

— Ты что-нибудь помнишь о перемещении? Когда ты очнулась? — сыпанул вопросами парень. — Давно? Сколько я без сознания был? Слышала что-нибудь? Видела?

Почти на все вопросы Варежка отрицательно качала головой. Сказала, что пришла в себя не более получаса тому назад, встала, огляделась, куда-то пошла, ещё пребывая в полубеспамятстве, и почти сразу наткнулась на него, Тимоху. Не прошло и пяти-десяти минут, как ей удалось растормошить лежавшего без сознания парня.

— Как мы будем искать остальных, Тим? Эта пустыня… степь… бог знает, что это такое, но оно огромное. Кругами пойдем? А если пропустим?.. И воды нет, а пить хочется…