Последний первый квест. Расставляя многоточия (СИ) - Эштон Ольмар - Страница 19

Толпа прянула в разные стороны. Крестьянки визжали, аристократки, забыв, что в таких случаях надо падать в обморок, улепётывали со всех ног, задрав юбки. Бородатые гномы пятились, держась слаженной кучкой. Немногочисленные среди зрителей орки обоих полов обнажили мечи, почти одновременно выкрикнув какую-то абракадабру.

— Яся! Алёнка! Сюда!

— Варежка, за мной!

Паук выбрался из клетки. Замер на секунду. Присел, задрав вверх мохнатые передние ноги и быстро шевеля жвалами. Взъерошенный зелёный побледнел, встретившись взглядом с десятью глазами гигантского хищника. Правая штанина юноши быстро потемнела, намокая.

— Беги, дитя лесов! — прохрипел парень. — Ты свободен!

Паук одобрил призыв и побежал, попутно глубоко вонзив острые жвала в горло зелёному. Борец за права диких животных хекнул и, выпустив из разорванного горла яркую кровавую струю, мешком свалился у клетки.

Площадь перед загонами быстро очищалась. Тварь замерла на вытоптанной поляне, решая, кто вкуснее — толстые гномы слева или ощетинившиеся оружием громилы-орки справа.

Из толпы выскользнула тонкая фигурка. Светлая эльфийка в сером, по краям будто подернутом инеем комбинезоне, изящно и как-то певуче взмахнула руками. Пространство перед пауком осветилось, и на площади материализовался переливающийся сиреневыми отблесками единорог.

— Бей, малыш! Бей его!

Варежка вырвалась из рук Тимофея, тянувшего её в толпу. Вырвалась и, выудив из кармана маленький прозрачный амулет, стала шептать заклинания. На единорога, атаковавшего паука, со всех сторон посыпались разноцветные шары энергии. Они сливались, смешивались, обнимали магическое животное искрящей сферой. Варя продолжала колдовать.

Единорог рос и наливался мощью и силой на глазах, сверкающие серебром копыта топтали гадкую тварь. Паук вывернулся из-под копыт, потеряв одну лапу. Мохнатая конечность, не прекращая, судорожно дергалась на заляпанной вонючей слизью земле. Магический конь тонко ржал, атакуя, отливающий металлом рог целил в брюхо адски подвижному хищнику. Громадное членистоногое, шурша щетинками, которые густо покрывали всё его тело, вертелся и плевался густой прозрачной слизью. В какой-то момент мохнатая тварь извернулась и прыгнула на спину единорогу. Толпа ахнула, когда паук приготовился вонзить ядовитые жвала в беззащитную шею.

Над замершим людским морем вдруг взмыла в воздух черно-алая тень. Выставив вперёд уродливо изогнутые когти, костлявый монстр спикировал и вцепился в мохнатое тело паука. В полной тишине раздался громкий влажный треск рвущейся плоти, во все стороны полетели склизкие ошметки.

Единорог упал на передние ноги, кувырнулся через спину, освобождаясь от останков паука, радостно заржал; запрокинув голову, подбежал к своей хозяйке и медленно истаял, повинуясь её жесту. Черно-алый уродец, взмахнув кожистыми крыльями, метнулся, клекоча, над толпой и пропал, рассыпавшись хлопьями сажи над фигурой, укутанной в темный плащ с капюшоном. Люди шатнулись в разные стороны. Мрачный незнакомец, не поднимая капюшона, покосился на эльфийку, на Варю, выбравшуюся из толпы, как-то неловко сгорбился и, развернувшись, безмолвно растворился в массе испуганных зевак.

— Не, к сильфидам и дриадам я, может, сегодня и не пойду, но вот пива для спасения нежной подростковой психики всё-таки выпью. И много! — пробормотал Лёха, вытирая вспотевший лоб. — Бабы, молчать!! Тимоха, ты со мной?

***

Извилистая тропинка, бежавшая через луг, затерялась в тёмном лесу. Корявые деревья густо сплелись ветвями, черные узловатые корни горбатили влажную почву, уродливыми червями извивались между пепельно-серыми кочками. В воздухе обозначилось смрадное дыхание близкого болота.

Утомившиеся после долгого дневного перехода путники с трудом нашли относительно сухую поляну.

— Лучше бы ещё один денёк задницы в седлах помозолили, надо было всё-таки тех лошадок, что нам сватали, прикупить, — проворчала Алёнка. — Я никогда в жизни ещё столько по буеракам не бродила! Ноги отваливаются!

— Ну да, отваливаются. А вчера кто-то ныл, что отваливается зад, намозоленный седлом, — Лёха увернулся от подзатыльника и примирительно добавил. — Спокойно, малыш, сегодня больше никуда не пойдём. Можно отдохнуть.

Парни быстро поставили палатку, натаскали дров, разожгли костер. Девочки без сил расселись под ближайшим деревом и не проявляли никакого интереса к суетливой заботе спутников.

— Варюх, кастани что-нибудь подходящее, а? — зевнув, попросила Алёнка. — А то я даже глазами шевелить устала.

— Я и так уже два амулета сегодня в никуда спустила, — тихо ответила Варежка, не открывая глаз. — Просто по-человечески отдохнуть надо, а не магией заряжаться.

— Лёш, мы спать. Разбудите на ужин, — за всех отчиталась Яська. — Варь, Алён, пойдемте.

Девочки, спотыкаясь, ненамеренно косплея киношных зомби, потянулись в походный домик. Через пару минут Тимоха, заглянув в палатку, довольно хмыкнул и вернулся к костру.

— Спят, красотки. Загнали мы их, Лёха, не?

— Ничего, отоспятся и будут бодрячком. Главное, что к полнолунию успели.

— Нам Кровяное полнолуние надо. А будет оно такое в этот раз? Нифига ж не узнали, от чего там эта кровавость зависит. Эх, Стаса бы сюда. Глядишь, и разобрались бы…

— Сами разберемся! Где-то здесь наши гипотетические спецназовцы и пропали. Если верить легенде. А полнолуние… Может оно и не главное условие… Увидим…

На закате, когда солнце уже спряталось за кронами деревьев, девчонки проснулись и по одной стали выбираться из палатки. Алёнка, потягиваясь, утащилась в подходящие кустики, а, вернувшись, зло проворчала:

— Ненавижу средневековье! Ненавижу компьютерные игрушки! Ненавижу параллельные миры! Дикари! Магию придумали, а туалетную бумагу — нет! Отсталые извращенцы! Лёх, я злая и голодная! Что вы тут такого странного наготовили?

Ужин, вопреки опасениям, получился очень приличным. Тима, экспериментируя с обретенным магическим умением, сообразил, что волшебный дар помогает победить врага не только в бою. Руки крепко держали меч, топор, лук; жертва — не важно, вооруженный воин это был, демоническое создание или лесная дичь — падали под точными, выверенными ударами. Уровень умения неуклонно повышался. Профессионалом-рубакой Тимофей стать, конечно, не успел, но здорово укрепился на высоте опытного любителя. А Варежка, поддерживая своего парня щедрой порцией защитных заклинаний, с каждым новым трофеем тратила на помощь всё меньше сил. Стасовы слова об уровне мастерства, возрастающем после каждого упокоенного, подтверждались на практике.

Пока девочки спали, Тимоха поохотился с луком в местных, полных непуганой дичи лесах, и принёс в лагерь неплохую добычу.

— Тимыч, ты где курицу поймал? — поинтересовалась, уписывая зажаренное птичье бёдрышко, Алёнка. — Тут же никто не живёт, три дня уж как ферм не было.

— Зачем сразу курицу? — хмыкнул Тимофей. — Глухарь обыкновенный.

— Кто готовил? Твоих рук дело, Голицын?!

— А чё сразу я?! Я предлагал ещё чуток подсолить… и поперчить. Да и ещё подержать бы в углях надо было.

— Ну и дурак! Ничего тут больше солить не надо! Курица просто обалденная! Ну, а раз не ты готовил, то и большое человеческое спасибо будет не тебе. Благодарствую за ужин, Тимоха.

Мрак под деревьями сгустился до непроглядной черноты, едва солнце спряталось за горизонтом. В подлеске зашелестело и затрещало. Девчонки испуганно заоглядывались. Лёха вскочил, подхватил легкий топорик и проорал в чащу:

— А вот кому люлей бесплатных! Свежие люли предлагаются! Оптовикам скидка!

Лес промолчал в ответ. Небо, затянутое какой-то серой дымкой, ответило едва слышным ворчанием далёкого грома.

— Ну и ходите как дебилы без подарка, — послушав вечернюю тишину, проворчал парень и отложил топор. — Наше дело — предложить.

— Добрый шатёр, полглухаря и три бабы в подарок — это довольно щедро, — пророкотало в кустах, и на поляну вышел лысый, черный от татуировок орк, весь увешанный разнообразным оружием. — Топор положь, торговец!