Дикий пес - Лисина Александра - Страница 35

Лакр опасливо покосился на ползущее совсем рядом щупальце, едва не задевшее его растрепанную макушку, и замер, совершенно не желая повторить участь агинцев. А щупальце, словно и правда было разумным, целеустремленно двинулось в его сторону, но наткнулось на оставленную хозяйкой защиту, попробовало обогнуть, чтобы добраться до чужаков, но вскоре неохотно отступило — ее молчаливый приказ был понятен: не трогать! На этих людях был ее запах, их защищало ее оружие, а значит, они были неприкосновенны.

Щупальце пару раз разочарованно ткнулось в родовые клинки Л’аэртэ, словно надеясь, что Ходок передумает, но за второй круг зайти не решилось. А затем почувствовало, как неподалеку подрагивает от топота земля, и рвануло дальше. После чего безошибочно отыскало какого-то мечущегося агинца, проворно обвилось вокруг его лодыжки, поднатужилось, напряглось и с довольным урчанием потянуло добычу в ближайшие кусты. Туда, где уже алчно поблескивали чьи-то глаза и слышалось негромкое урчание.

Лакр отер со лба испарину и вжался в землю еще плотнее, чтобы вылетевшие из-за кустов чужие сапоги не ударили его по голове. Он старался не слышать отвратительных чавкающих звуков, с которыми то один, то другой эльф из отряда Брегариса исчезали в густой листве. Пытался не чувствовать тошнотворный аромат свежей крови, но при этом все время настойчиво выискивал взглядом хрупкую фигурку Белика, сумевшего заварить такую страшную кашу.

Пока его не было видно ни рядом с бушующим неподалеку цветком из корней и белесых отростков, ни возле торопливо отступающих агинцев, ни среди затравленно озирающихся эльфов, многим из которых удалось уцелеть. Не оказалось его и среди бессильно наблюдающих за этим кошмаром старейшин, которые не имели ни сил, ни средств, ни возможностей вмешаться. И наблюдали они за этой агонией ровно до того момента, пока из-за ближайших деревьев не начали с бешеной скоростью выскакивать громадные звери, а с небес не ринулись в атаку неистово вопящие птицы.

Ланниэль пораженно ахнул, поняв, что Белка не просто взволновала этот участок кордона: она его буквально разбудила, заставив нападать на все, что движется в пределах досягаемости. Она вынудила сонный лес вспомнить о приказе пропавшего без вести хозяина, выбросить вперед шершавые «руки» и прихлопнуть чужаков, посмевших вторгнуться на запретную территорию. Если бы была возможность, деревья наверняка шагнули бы вперед и смяли дерзких букашек, но они, увы, не могли этого сделать. А поэтому всего лишь выплюнули то, что было способно двигаться вместо них, — ядовитых ос, тучи комаров, проворных белок, ласок, голодных змей. А еще ощетинились многими-многими сотнями острых, неуловимо быстрых шипов, от одного выстрела которых добрая четверть армии Брегариса с болезненным стоном схватилась за раны. Конечно, на них были кольчуги, шлемы, наплечники и наколенники. Конечно, часть шипов до них не долетела, но под такой массированной атакой даже перворожденные были вынуждены отступить. А агинцы, хоть и славились своей невозмутимостью, все труднее сохраняли строй и все быстрее пятились следом за нанимателями.

— Отлично, — выдохнула Белка, вынырнув рядом с Картисом чуть ли не из-под земли. — Вот теперь им некуда отсюда деться!

— Бел! — с облегчением выдохнул Ланниэль. — Тебя не ранили?

— Чем? Стрелами? Фу, как ты плохо обо мне думаешь! Правда, штаны опять порвали, но это мелочи. Главное, я сумел их щелкнуть по носу, и теперь они от нас ни в жизнь не отвяжутся. Точнее, у них просто не останется иного выхода, как последовать за нами: кордон еще с неделю будет свирепствовать и никого близко не подпустит. Камни бездны Брегарису здесь уже не помогут — пока граница снова не уснет, даже артефакты Изиара бессильны.

Гончая лихорадочно оглядела картину жутких разрушений, но неподвижных тел было не так много, как хотелось бы. Белка разочарованно вздохнула.

— Идемте, пока есть время. Они скоро опомнятся и начнут с расстройства палить по всему, что увидят. С одной стороны, это, конечно, неплохо: пополнить запасы стрел при такой границе им не удастся, но с другой — не все такие крепкие, как я. — Белка с усмешкой выдернула из бедра запутавшийся в штанине наконечник. — Ежели по вам попадет, то мы далеко не уйдем. А у меня есть неплохой план, как испортить этим гадам настроение. Тиль, ты не против? Они ведь первыми нарываться начали.

Владыка Л’аэртэ какое-то время смотрел на возбужденно раздувающую ноздри невестку, тяжело вздохнул, потому что ее ненормальное стремление к риску могло дорого обойтись, но все-таки кивнул.

— Замечательно! — просияла Гончая, сверкнув голубыми глазищами. — А теперь поползли, пока кому-нибудь из вас не прострелили что-нибудь важное…

Когда им наконец позволили остановиться, Лакр с тихим стоном рухнул в траву и закрыл глаза. Грудная клетка вздымалась так, словно это кузнечные мехи сейчас раздувались, а не легкие, которые от перенапряжения буквально жгло огнем. Рядом с ланнийцем измученно повалился Ивер, чуть поодаль с хрипами прислонился к какому-то дереву Терг, а едва держащийся на ногах Торос с нескрываемой завистью покосился на тяжело дышащих, но вполне бодрых на вид эльфов, у которых после сумасшедшей гонки еще хватило сил оглядеться и аккуратно присесть на траву вместо того, чтобы рухнуть на землю там, где стояли.

Они бежали до самой ночи, путая следы и старательно отрываясь от возможной погони. Часа три просто ползли, потому что Гончая запретила им подниматься. Потом опасность от кордона уменьшилась, но еще оставалась угроза преследователей. Разумеется, ползти пришлось долго, обогнув по хорошей дуге замешкавшихся, но отнюдь не растерявшихся эльфов. Они закономерно получили вслед солидную порцию эльфийских стрел и арбалетных болтов, после чего Тирриниэль громко вскрикнул и все-таки повалился на Стрегона. Тот так же громко и пространно выругался, помянув весь род стрелявшего до последнего колена, взвалил на себя тяжелого эльфа, внезапно решившего притвориться раненым, и, скрипя зубами, поволок на себе, мстительно задевая им о каждую встречную корягу.

По крайней мере, Тирриниэль именно так и заявил, когда Белка велела ему прекратить изображать умирающего и ползти самостоятельно. Стрегон был ей за это благодарен, а вот эльф, напротив, остался недоволен, потому как считал, что сыграл недостаточно убедительно. После чего побратимы справедливо заподозрили подвох и вполголоса сообщили Картису, что его остроухий господин, похоже, при падении ударился головой, раз изъявляет недостойное бессмертного желание кататься на чужих спинах. В ответ раздраженный телохранитель выдал несколько фраз на своем певучем языке, а потом заявил, что готов тащить Тиля на себе так долго, сколько потребуется. Более того, вообще больше не доверит столь важное дело неблагодарным, невоспитанным, хамоватым типам, которые…

Гончая, вернувшаяся после того, как в очередной раз проверяла обстановку, успела застать конец долгого, прочувствованного монолога, который слушал с искренним интересом не только Тиль, но и завороженные эльфийским красноречием наемники. Разумеется, Белка взъярилась, отвесила всем присутствующим по хорошему пинку (Ланниэль был не на шутку возмущен, за что получил дополнительный подзатыльник) и, рыком подняв людей и нелюдей на ноги, погнала на северо-восток, стремясь как можно быстрее дойти до безопасного места. Более того, из-за их спора она рассердилась настолько, что без передыха вела в этом сумасшедшем темпе до темноты. Без еды, без воды. И это при том, что Стрегона успели-таки ранить в бок, Лакр изорвал о колючки все сапоги, у Терга на одной из штанин красовалась нескромная дыра, а Торос в процессе организованного бегства умудрился повстречаться с некстати вылезшим на его пути корешком и, защищаясь, сломал об него нож.

В общем, настроение в отряде царило хуже некуда. Зато они на собственных шкурах осознали, каким способом Дикие псы когда-то выживали в этом первобытном лесу, не имея ни рун, ни татуировок и ничего вообще, кроме собственного чутья, быстрых ног и фантастического везения. А поскольку бежать пришлось по пересеченной местности, то и дело падая, распахивая собственным брюхом свежие борозды, уползая от какой-то неведомой опасности, а потом снова вскакивая и мчась вперед, не разбирая дороги, то к вечеру даже Стрегон был вынужден признать, что потерял направление. Более того: уже почти не замечал, где, каким образом и по чему именно бежит. Только видел, как сменяют друг друга удивительно могучие деревья да разбегаются из-под ног мелкие букашки. А мечтал сейчас только об одном: лечь и спокойно умереть.