Убийца - Махавкин Анатолий - Страница 26

- И что, если отслужить эту Полуночную, - глаза принцессы горели, точно она читала любовный роман, - то человек действительно умрёт?

Нет, ну только подумаешь о ком-то хорошо, и он тотчас тебя разочарует.

- Да нет же, - с досадой возразил я. – Что проку в дурацких словах? Даже магики пользуются порошками, атрибутами и артефактами, а их бормотание – так, для отвода глаз. Никакой Полуночной Самоама вообще не существует. Да и стал бы святоша заниматься глупостями, за которые его могут запросто отправить на костёр?

Попик пишет эти самые записки и отправляет своего помощника в ближайшее святилище пятнадцати мучеников. Вроде бы для того, чтобы принести подношение святым, а на самом деле, чтобы служка спрятал заказы в условленном месте. Сам помощник понятия не имеет, чем занимается, поэтому обычно для этой цели подбирают тупых неграмотных селюков.

- А дальше?

- Дальше? Ночью приходит убийца, смотрит заказы и выбирает подходящий. Выполняет его в строк и возвращается за вознаграждением.

- А если кто-то не захочет платить? – судя по горящим глазам и расспросам, тема весьма заинтересовала девицу. Нет, ну какой кровожадный ребёнок! – Или такого не случается?

Ах, если бы!

- Ну почему же, очень даже часто, - я покачал головой, осуждая человеческую жадность и нечистоплотность. – Тогда в тайнике будет лежать дощечка с именем и адресом жадного заказчика. Дальше – на усмотрение ассассина; он может отправиться к жлобу и выбить из него вознаграждение, может прикончить, а может оставить всё, как есть. Но так лучше не делать: может получится скверный прецедент.

- Всё это – весьма сложно, - сказала принцесса спустя некоторое время, - и, наверное, очень интересно.

- Весьма, - фыркнул я. – Интереснее, наверное, только работа золотаря. Там тоже всё очень сложно и дико любопытно.

- Напрасно вы обижаетесь, - Вайолетта положила свою узкую ладошку на мою, и я ощутил негодующее шевеление в углу. – Просто, для меня – это всё внове. Возможно я кажусь излишне назойливой или даже бестактной.

- Обижаюсь? – я пожал плечами. – Если обижаться на всё неприятное, можно истечь желчью за пару недель жизни.

Однако же, недаром говорят, будто доброе слово сам чёрт принимает благосклонно – стало приятно. Если подумать, когда последний раз передо мной извинялись? А когда говорили хоть что-то хорошее? Что-то не вспоминается. Вайолетта глубоко над чем-то задумалась, а Шу снова завернулся в плащ и больше признаков жизни не подавал. Наступила тишина.

Нервы всё ещё были напряжены, поэтому спать пока не хотелось. Я стащил куртку и осмотрел самострел, пристёгнутый к предплечью. Ведь странно, почему машинка не сработала последний раз?

Долго разбираться не пришлось. Нет, я конечно подозревал, что гад, едва не сломавший мне кость, повредил механизм, но такое! С некоторым трудом я расстегнул запор и уставился на согнутые металлические трубки. Страшно представить, что могло произойти с рукой, если бы не механизм! Да он бы мне кости раздробил! Откуда, черт бы их побрал, взялись эти уроды?

Прежде мне доводилось встречаться с гуннами и никаких особых способностей не замечал – люди, как люди. Да, что-то неладное творится последнее время в гроссмейстерстве. Вот, например, если прежде я получал заказы гуннландских баронов, то уже пять лет ко мне оттуда никто не обращается. Да и вообще, граница Гуннланда превратилась в неприступный рубеж.

Я убрал испорченные трубки и оглядел механизм: может удастся спасти хотя бы его? Хрен там: обе пружины лопнули. Выругавшись, про себя, я отбросил бесполезный самострел в угол. Ну что же, ещё оставался большой многозарядный – придётся держать его под рукой.

Меня вновь хлопнули по плечу.

- Я сильно извиняюсь, - Вайолетта откашлялась. – Прошу прощения за навязчивость, но некоторые вопросы не дают мне покоя. Можно?

- Валяй, - со вздохом сказал я.

- Объясните, пожалуйста: зачем простые люди могут желать смерти друг другу? Я могла бы понять, если бы это было смертельное оскорбление, как у дворян, когда вызывают на дуэль, но что делить простолюдам?

Вот тут она поразила меня дальше некуда. Ну надо же, спросить эдакое, а? Смертельные оскорбления, ага. Простолюды, а как же! А дворяне – исключительно на дуэль, угу. Не-ет, подобное простодушие граничило с неким идиотизмом!

- Почему один человек желает отправить другого на тот свет? – я ухмыльнулся. – Основных причин две: деньги и ненависть. Нет, если копнуть, то полезет всякое дерьмо, типа вопросов веры, государственных интересов и прочей ерунды. Но я думаю, что в основе всего лежат те же деньги и ненависть.

- То есть большая часть убийств происходит из-за денег? – принцесса стала мрачной. – Какая это грязь…

- Конечно, грязь, - тут она меня достала. - И об этом так легко говорить тому, кто получает всё на тарелочке с золотой каймой! А этим людям, - я швырнул на пол пластинки, - так не кажется. Смотри, кого тут только нет: купцы, менялы, простолюды и даже парочка дворян. И для заказчиков всё очень просто: кто-то получит место за столом менялы, кто-то – вожделенную лавку, а кто-то избавится от зажившегося папаши. Да, да, большую часть тут составляют те, кто желает избавится от собственных родственников.

- Нет! – Вайолетта испуганно прижала ладонь ко рту.

- Да! – я был настойчив. Она сама хотела знать. – И тут – такое разнообразие – глаза разбегаются. Старшее дитятко, стоит папаше составить завещание, торопится обратиться за помощью к Самоаму. Однако, ежели папаша заподозрит отпрыска в эдакой задумке, может и опередить. Жёны заказывают мужей, мужья – жён. А есть и особая категория, там, где младшенькие желают до совершеннолетия предпринять нечто эдакое, дабы не получить под зад коленом.

Пришлось порыться, чтобы найти нужную дощечку. Принцесса окаменев следила за моими действиями.

- Вот, смотри: брат и сестра, стоимость сто пятьдесят золотых. Разумное чадо не жалеет денежек, дабы обеспечить себе беспроблемную жизнь. Единственная проблема, балбес не знает о законе, принятом пять лет назад всеми державами Церкви Трёх основателей. В случае гибели старших детей, имущество переходит в пользование государству.

Всё, я выдохся. Вайолетта выглядела ошеломлённой, точно её окатили ледяной водой.

- Я ещё не совсем поняла, - дрожащим голосом сказала девушка, касательно некой иерархии, существующей в семьях. Что это значит?

Всё. Это была капля, которая переполнила чашу моего терпения.

- Пора спать, - сказал я угрюмо, - Я устал и хочу спать.

- Но, - Вайолетта выглядела обескураженной.

- Пора спать, - повторил я, после чего залил водой огонь в очаге. – И в большей мере это нужно не мне. Завтра у нас будет трудный день. И послезавтра. Спокойной ночи.

Было слышно, как в темноте тяжело вздыхает принцесса и скрипит зубами «спящий» Шу. Я подошёл к стене и завернулся в плащ, смердящий дымом. В голове появилась мысль, что неплохо было бы проверить, как там лошади. Вставать не хотелось. Совсем. И я не я не встал. Чёрт с ними, с лошадьми. Чёрт со всеми нами.

Сон набросился на меня, как оголодавший пёс на мозговую кость и грыз меня с такой же жадностью, как голодная собака. Видимо, именно разговор с принцессой вызвал полузабытые воспоминания и в сновидении я увидел себя, шестнадцатилетнего. Именно в день совершеннолетия, когда папаша указал на дверь.

Но всё же – это был просто сон. Поэтому я видел себя со стороны и в совершенно другом месте. Отец, приземистый широкоплечий мужчина в тёмном бархатном костюме с золотой цепью на груди, задумчиво поглаживал чёрную с проседью бороду. Справа от папаши стоял старшенький. Он копировал отца во всём, начиная от одежды и кончая манерой поглаживать свою чахлую растительность на подбородке.

Вот только выражение лиц у обоих отличалось. Если у отца физиономия отражала сосредоточенность и печаль, как и полагалось в такой день, то братец даже не думал скрывать злобную радость. Средний брат, одетый в длинный чёрный плащ, был едва различим в серых сумерках грани сновидения. Тонкие губы Сигурда казалось сочувственно улыбались.