Произвол судьбы - Данилов Сергей - Страница 73

Как я мог оставить Ленсенда, человека, которого я любил больше, чем отца, зная, что ему грозит смерть? Нет, этот Сегарт ответит за все!

Никто не успел пошевелиться, а Сегарт уже кубарем летел к подножию трона следом за головой Ленсенда. Оружие в Тронный зал проносить запрещалось, но это меня не остановило. Я должен был убить Сегарта хоть голыми руками, хоть ценой собственной жизни, и мне было все равно, что будет потом. Наверное, вцепившись мертвой хваткой в его горло, я больше походил на бешеного зверя, чем на человека. Мне хотелось зубами перегрызть Сегарту глотку и напиться его крови, но, к сожалению, врожденная брезгливость не позволяла вытворить что-нибудь подобное. Не обращая внимания на сыпавшиеся на меня удары, слабевшие с каждым мгновением, я сжимал ненавистное горло все сильнее и сильнее, пока сопротивление не прекратилось, тело не обмякло и его обладатель не перестал дышать.

Я все еще был в Тронном зале. Я не помнил, чей меч у меня в руках, наверное; я отнял его у кого-то из стражников, — возле меня их корчилось несколько. Отец кричал, чтобы меня схватили, убили, позвали черного колдуна наконец, если сами ничего не могут поделать. Крайт, стража и даже шут Брикус старались удержать меня, придворные, толкаясь, пытались выскочить за двери, истошно вопя, что сейчас вернутся с помощью, а я всего-навсего хотел отомстить за Ленсенда и следующей моей жертвой должен был стать жестокий король, приказавший его убить. Я уже не помнил, что король этот — мой отец, он внезапно стал для меня чужим, и не просто чужим, а злейшим врагом, и я не испытывал к нему ничего, кроме лютой ненависти. И еще я чувствовал, как горит на моем плече, будто его только что выжгли каленым железом, родимое пятно, похожее на искусно выполненную татуировку, — знак Проклятия.

Я ожесточенно прокладывал себе дорогу к королевскому трону, и задержать меня удалось лишь Крайту, преградившему мне путь с мечом «Пламя дракона» в руках.

— Стой, Малыш! — крикнул он. — Остановись и не делай глупостей!

— Я тебе не Малыш, — прошипел я. — Уйди с дороги или отправишься за Сегартом.

Но недаром в свое время Деймор подшутил над Крайтом, пообещав нанять его на службу только в случае, если он сумеет достать меня мечом. Крайт был моим постоянным партнером на тренировках. Он знал все мои секретные приемы и, наверное, был единственным из наемников, который мог в одиночку противостоять мне. С мечом в руках он представлял для меня если не угрозу, то по крайней мере серьезное препятствие.

— Я не хочу с тобой драться, Рик! — кричал Крайт, с трудом отбивая мои удары. — На тебя действует Проклятие, постарайся справиться с ним…

Но я не слушал и не слышал его.

— Я отомщу! — твердил я каким-то чужим, бесстрастным или скорее безжизненным голосом. Почти такой голос бывает у зомби, сотворенных черным колдуном. Но мне было плевать на собственный голос, главное было убить короля.

Мгновения потекли, как долгие часы. Я осыпал Крайта ударами, которые тот отбивал все с большим и большим напряжением. Я видел, что он выдыхается, но сам не ощущал усталости, хотя провел без сна несколько дней, бегая по лесу. Крайт истекал кровью, его шатало, и я уже предвкушал скорую победу, когда появился черный колдун…

Глава 23

В ТЕМНИЦЕ

— Эй ты, Крыса, подь сюда! Выпей, у нас праздник!

— А что, у орков бывают праздники?

— Ха! У орков много праздников! Смерть врага — праздник всегда! А сегодня главный праздник — Бешеный Рикланд больше не будет убивать орков. Бешеный Рикланд будет служить Повелителю.

— Что делается! Неужели черный колдун заколдовал принца?

— Не заколдовал пока. Вернее, мало заколдовал. Вот сварит зелье и сильно заколдует, навсегда. А сейчас смотри, Крыса, хорошо сторожи Бешеного.

— Да чего его сторожить, он же как мертвый лежит — не шелохнется.

Я был действительно как мертвый — ничего не видел и не мог шевельнуться, но я мог слышать и чувствовать страшное зловоние и невыносимую тошноту то ли от запаха, то ли от магии. Голова раскалывалась, хотелось на самом деле умереть и чем скорее, тем лучше.

Умереть не получалось. Вместо этого я начал ощущать такое нестерпимое покалывание во всем теле, будто моя одежда была сшита из ежовых шкурок колючками внутрь, и наконец смог открыть глаза. Взгляд уперся в вертикально торчащий из черного каменного пола металлический прут в два пальца толщиной. Лежа вниз лицом, уткнувшись носом во что-то напоминающее сухой болотный мох, да еще при довольно скудном освещении рассмотреть что-нибудь более существенное было невозможно. Попытка пошевелиться окончилась полным провалом, оставалось лежать и слушать орков, которые в основном говорили на своем каркающем наречии, переходя на человеческий язык, лишь когда обращались к обладателю смутно знакомого мне писклявого голоса по прозвищу Крыса.

— Наливай, Крыса! — подбадривал орк с грубым хриплым голосом, по-видимому, бывший уже сильно навеселе. — Такого вина ты еще не пил! Дылда-Имверт сам приказал Рафу выкатить из погреба для орков целую бочку!

Второй орк был менее разговорчив, поэтому он только хрюкнул в знак одобрения и зачавкал, видимо, поглощая содержимое своей кружки.

— А это правда, Грурк, что ты как-то имел дело с Рикландом? — подал голос тип по имени Крыса.

— Угу! — буркнул неразговорчивый орк.

— И остался жив?

— Угу!

— Грурк — герой! — с уважением прорычал его приятель. — Чуть-чуть Бешеного не убил. Совсем бы убил, если бы Бешеный ему глаз не выткнул.

— Угу! — подтвердил героический орк. — Брюхо я Бешеному распорол.

— Как, и он не умер?

— Не-а, подхватил кишки и сбег! — Орки дружно заржали, а я тут же вспомнил орка по имени Грурк, все-таки не так часто мне распарывали живот. Мой меч глубоко вошел в его глаз и застрял в глазнице шлема, а орк вместо того, чтобы испустить дух, начал размахивать своей кривой саблей. Вот я и попал под удар, не мог же я оставить свой меч в голове какого-то орка, у которого было недостаточно мозгов, чтобы умереть. Лет пять назад это было… кажется.

Из состояния задумчивости меня вывела крыса, не собутыльник орков, а самая настоящая серая крыса. Она нахально возникла из темноты и, принюхиваясь, направилась прямо к моему носу. Признаться, мне стало не по себе. Мало мне шрама на лице, не хватало еще, чтобы крыса нос отгрызла!

Я невероятным усилием воли заставил себя пошевелиться. Тело пронзила резкая боль, а руки, к великому разочарованию, оказались связаны за спиной. Хорошо, между прочим, связаны, до самых локтей. С большим трудом я отвернулся от крысы, и вдруг за спиной совершенно отчетливо послышался чей-то шепот:

— Рик, мой мальчик, как хорошо, что ты жив! Подвинься поближе к решетке. Я развяжу тебя, пока орки не смотрят.

Говорящих крыс я еще не встречал, но был не в том состоянии, когда хочется чему-нибудь удивляться. Ну крыса так крыса!

Я кое-как подполз к металлическому пруту, оказавшемуся частью внушительной решетки, и почувствовал, как кто-то распутывает веревку, стягивающую мои руки, и этот кто-то определенно не был крысой.

— Спасибо, добрый человек! Но кто ты такой? — удивленно прошептал я, когда наконец руки мои оказались свободны и я смог рассмотреть моего избавителя — седобородого старика, выглядевшего старше черного колдуна по крайней мере вдвое.

— Тсс! — Старик приложил палец к губам. — Если орки услышат…

Но было поздно. Орки уже услышали.

— А ну отойди от решетки, умник! — рявкнул один из них, вставая из-за колченогого столика, над которым был укреплен факел, единственный на весь длинный, перегороженный решетками зал. В его свете я различил сидевших рядом с говорившим свирепого вида одноглазого орка и сутулого человечка, лицом напоминавшего крысиную мордочку. Я узнал его — это был Главный тюремщик Морил, любивший, чтобы его именовали Комендантом королевской темницы. То, что говоривший был орком, можно было определить только по кривым ногам, грубому голосу и акценту, потому что закрытый шлем и серебряные доспехи Ленсенда, в которых я приехал на турнир, делали его вполне похожим на низкорослого человека. — Слышь, тебе говорю, Филиан! — набросился он на замершего в ужасе старика. — Ты пожалеешь, что развязал Бешеного! Эй, Крыса, давай сюда ключи!