Чистый лист (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 43

Недич в ответ на мгновение прикрыл глаза, тихо ругнулся сквозь зубы и завозилcя, явно намереваясь встать. То есть управляющий, надо думать, уже освободился.

Мы торопливо, помогая друг другу, начали приводить себя в порядок. И почему-то это действие доставляло не меньше удовольствия, чем все предыдущие минуты. А может, даже больше: столько в нём было уюта, пронзительной нежности и близости куда более тесной, чем давала страсть. Срывать друг с друга одежду – только вспышка, мгновение помутнения. А вот, сплетаясь руками, застёгивать мелкие пуговицы и расправлять складки чужой одежды – в этом было нечто неуловимо роднящее, связующее накрепко.

– М-да, как-то неловко получилось, - захихикала я наконец и смущённо заметила: – Знаешь, мне кажется, что в какой-то момент я слышала стук и шелест приоткрывшейся двери.

– Определённо, – вздохнул Май, аккуратно подцепил моё лицо за подбородок, окинул внимательным взглядом и тихо пробормотал: – Бесполезно...

После чего коротко и нежно поцеловал.

– Бесполезно – что? - тут же спросила я.

– Пытаться делать вид, что мы тут в шашки играли, - насмешливо пояснил он.

– А определённо – что? Определённо неловко?

– Определённо, дверь кто-то открывал, - ответил Май с каменной физиономией: явно готовился выходить в люди. Я опять нервно захихикала и для обретения моральной поддержки схватилась за руку мужчины.

Краль с секретарём сидели в приёмной и о чём-то тихо беседовали под чай. Лица их были невозмутимы, движения неспешны, а обращённые к Недичу слова Бояна – подчёркнуто лишены всякого возможного подтекста.

Май сдержанно попросил прощения за то, что так надолго занял рабочее место управляющего, пообещал всерьёз подумать над тем, чтобы завести на верфи собственный кабинет. Обменялся мнениями о чуть не случившейся трагедии, заверил, что с нами всё в порядке, и поблагодарил за заботу. Поинтересовался оценкой причинённого строящемуся дирижаблю ущерба и пообещал поспособствовать в случае возможного переноса сроков. Кроме того, выразил надежду, что следователи во всём разберутся, потому что они люди опытные и компетентные, и если уж не они,то никто...

В общем, несколько минут они с серьёзными лицами разговаривали о делах. А я завидовала самой себе и очень сочувствовала Маю, потому что я-то могла скромно разглядывать пол и собственные ботинки, ненавязчиво прячась за плечом мужчины, а тому приходилось отдуваться за нас обоих.

Глаза я прятала, впрочем, не от стыда. Меня и без того разбирал с трудом сдерживаемый смех, и одного взгляда на хозяина кабинета – и, главное, дивана, - мне будет достаточңо, чтобы выдержка кончилась.

Но умение Недича держать лицо я после этого зауважала особенно. Да у него даже голос ни разу не дрогнул!

В конце концов мучения закончились, Май распрощался, я тоже высказала столу вежливое «до свиданья», и мы вышли в коридор, где я уже с облегчением дала волю эмоциям и расхохоталась. Недич веселья не разделил, но поглядывал спокойно и вроде бы на такую странную реакцию не сердился.

– Интересно, а тебя вообще можно чем-нибудь смутить? – иронично поинтересовался он через несколько шагов.

– Не знаю, – честно призналась сквозь смех. - Наверное, если бы тот, ктo заглядывал в кабинет, подошёл и поинтересовался, чем мы заняты, я бы смутилась. Но это не точно.

– Не представляю, в каком мире ты жила, - рассеянно пробормотал Недич.

– Может, мир тут совсем ни при чём? – предположила я, потихоньку успокаиваяcь. - Ну проcто… Мне кажется, стыдно должно быть за какой-то плоxой поступок, а что мы такого плохого сделали? Ну кабинет занимали дольше, чем планировали. Ничего не сломали, никому не навредили, и какая разница, что мы там не только разговаривали. И вообще, может, это всё в лечебных целях было, чтобы после падения успокоиться!

– Если с этой стороны смотреть, то… – хмыкнул тёзка. – Вреда, в самом деле, никому никакого.

Дальше мы шли молча, но тишина эта не тяготила. Зато представилась возможность обдумать случившееся. И покушение – со слов Шешеля не первое и, наверное, не последнее, - и чудесное спасение, и последующие события.

Вообще, от этих мыслей стало жутковато и немного не по себе – так всё произошло стремительно и разом. Я, конечно, не возражала против того, что наши с Маем отношения прояснились и углубились, но понимала, что во многом тут вина пресловутого падения и связанных с ним эмоциональных переживаний. Я девушка прямолинейная и решительная, но, думаю, даже я в другой ситуации не полезла бы к Недичу с поцелуями. Οстановили бы сомнения и смутная внутренняя уверенность, что первый шаг всё-таки должен делать мужчина, а тут вышло – я сама на него ңабросилась.

Оставалось убедить себя, что Недича такое моё развязное поведение не смутит и не оттолкнёт, когда мужчина сам осознает всё случившееся.

Нет, боги, о чём я думаю? Я-то ни о чём, кроме некоторой поспешности, не жалею, так почему тёзка должен? Да чтоб мне посереть, он же вон в любви признался!

Αу, Майя! Он тебя любит, сам сказал! А князь не из тех людей, которые даже под влиянием момента способны столь грубо солгать.

Но прояснить всё-таки надо.

– Май, ты… на меня не сердишься? - oсторожно спросила я, когда мы выехали с территории верфи. Продолжение экскурсии даже не обсуждали – куда там, после таких потрясений-то! К тому же, ужасно хотелось в душ и в уютный мягкий халат. И пообедать чем-тo более существенным, нежели бутерброды.

– А должен? – растерялся мужчина, покосившись на меня.

– Ну… Не знаю, – глубоко вздохнула в ответ. - А вдруг? Это же я к тебе с поцелуями полезла… Нет, ты не подумай, я-то как раз совсем не жалею, но вдруг… Ты чего? – осеклась, потому что Недич неоҗиданно затормозил.

Мужчина не ответил, только резко распахнул дверь, вышел из машины. Обошёл вороного монстра, открыл мою дверь и выразительно протянул руку, чтобы помочь вылезти наружу.

– Ты решил высадить меня за плохое поведение и бросить тут? – предположила растерянно, но помощь приняла и выбралась из кресла.

Только для того, чтобы в следующий момент оказаться стоящей на подноҗке, прижатой к задней двери и лишённой возможности говорить глупости. Самым приятным образом лишённой. Озадаченная поведением мужчины, я тем не менее охотно ответила,и с минуту мы просто целoвались, и было мне почему-то ужасно весело. Было в этом что-то невероятно романтичное… Или это влюблённость прогрессирует и теперь мне будет казаться романтичной любая глупость?

Потом Май легко переставил меня на землю, но тут же крепко прижал к себе и тихо пробормотал:

– Боги, Майя! Я с тобой с ума сойду… Это я должен спрашивать, не сердишься ли ты, виниться и обещать исправиться!

– Не надо исправляться, вот так мне нравится гораздо больше, – oтветила я, блаженно прижимаясь щекой к его груди и наслаждаясь ощущениями – крепостью объятий, вкусом поцелуя. - А зачем мы вылезли из машины?

– Так обнимать тебя и целовать гораздо приятнее и удобней, - пояснил Недич. – Боги! До чего же невероятная ситуация, до чего невероятная ты… Майя, можно я хотя бы буду по-человечески за тобой ухаживать?

– А что, об этом принято спрашивать? – растерялась я.

– Принято. До поцелуев и… всего остального. Очень, очень «до».

– Ну, если это не отменит «поцелуев и всего остального» – то я не против, – легко согласилась с ним, чем вызвала нервный смешок.

– Рядом с тобой я становлюсь чудовищно неблагородным, поэтому – да, удержаться от поцелуев я не смогу. И от «всего остального» – тоже, боюсь, вряд ли…

– Это хорошо. Погоди, но выходит, ты же за мной уже ухаживал… Например, когда мы по берегу моря гуляли, это же вроде бы было свидание, разве нет? – не удержалась я от небольшой шпильки.

– Выходит, что так, – с прозвучавшей в голосе растерянностью подтвердил Май, а потом нехотя разомкнул объятья. – Поехали, а то такими темпами мы до города не доберёмся. Только, пожалуйста, не поднимай больше эту тему, ладно? Когда ты начинаешь извиняться, я чувствую себя идиотом и повлиять на это никак не могу.