Когда Шива уснёт (СИ) - Валерина Ирина - Страница 12

На материках творилось не менее страшное. Горели леса, стояло такое зарево, что можно было читать самые убористые ветхозаветные свитки. С неба сыпался огненный дождь, и никому не было спасения. Крылатые, прижимая к себе детей и раненных, пытались взлететь, но их прозрачные крылья вспыхивали от перегретого воздуха, и то тут, то там падали на землю и съёживались золой маленькие фигурки.

Неконтролируемо дрожали руки. Кир чувствовал бессильную ярость, от которой гулко и неритмично билось сердце и пересыхало горло. «Сволочь, сво-о-лочь… Как же я его ненавижу! Как он может быть таким? Как можно? Все такие, все — и он, и дед, и наставники. Мнят себя богами, а сами убийцы, убийцы!!…Так ведь и я, получается, убийца, чем я лучше него?! Что я сделал, чтобы его остановить? И уже ничего не поменять, не исправить! Зачем мне такое всемогущество, если я не могу отменить смерть и страдания? Зачем уметь видеть, если видишь в сотворённых только грязь? Если это и есть зрение демиурга, то лучше ослепнуть!».

Пытаясь хоть немного успокоиться, он зажал подмышками трясущиеся руки, сделал несколько глубоких вдохов и перевел взгляд на отца. Лицо Аш-Шера казалось непроницаемым. Он парил, скрестив на груди руки, и невозмутимо наблюдал за агонией Фаэра. После, уловив взгляд сына, нехотя оторвался от зрелища, глянул на Кира в упор и процедил:

— Ну и? Что ты так на меня уставился? Опять жалость обуяла, сострадательный ты мой? Вот никак понять не могу — дурак ты у меня или чего похуже? Ты только подумай — за право оказаться на твоем месте, быть моим сыном, учиться у меня любой элоимский пацан готов собственноручно шкуру не то что с аборигена снять, а с самого себя! А ты всё недоволен, всё волком смотришь. — Аш-Шер укоризненно покачал головой, после чего дёрнул шеей вправо-влево, словно разминаясь перед боем. — …Глаза опусти, скотина неблагодарная! Не выводи меня из терпения! — переход от недовольства к неконтролируемой ярости произошёл, как обычно, внезапно.

Кир от возбуждения дрожал всем телом, но взгляда не отводил. Неизвестно чем могла бы закончиться эта стычка, если бы в этот момент на Фаэре не полыхнул самый большой вулкан, выбросив в небо огромный столб огня и дыма. Аш-Шер резко развернулся на звук взрыва:

— Шедова задница, это уже чересчур!

Он метнулся к интелькому, быстро окинул взглядом постоянно меняющиеся графики и, пристроив на лоб присоски ментал-связи, ушёл в расчёты с головой.

Кир, опустошённый, но не сломленный, почувствовал, как на плечи навалилась отнюдь не метафорическая плита усталости. Ничего удивительного, целый день без пищи, сна и энергетической подзарядки, не говоря уже обо всём том, что произошло с ним за это короткое время… Даже трагедия погибающего мира начала блекнуть, постепенно становясь историей, — точнее, первой страницей истории личной вины молодого элоима, которому, похоже, никогда не стать богом… Он прерывисто вздохнул, обхватил руками поджатые в коленях ноги, и, приняв позу эмбриона, поплыл, медленно вращаясь, в рукотворном безжизненном космосе ещё одного несостоявшегося бога…

Едва горящее светило взошло над страной Тгорц, и над страной Хтанс, и над страной Дзенк, но некому было выйти под его лучи — пеплом стал маленький народ, ушёл на корм рыбам, обратился в прах, словно и не было его на свете.

Из долгого оцепенения Кира вывел резкий, исполненный самолюбования, голос отца:

— Всё, закончили. Правда, без антуража пришлось обойтись. Серафим из тебя, прямо скажем, никудышный — но, следует признать, во всех остальных ролях ты тоже не блещешь. Понять не могу, как у меня могло уродиться такое ничтожество? М-да… Ты можешь возвращаться домой, тебе здесь больше делать нечего. Я дождусь, когда выжившие выползут из нор и начнут обживаться в новых реалиях. Райская жизнь для них, понятно, закончилась, но им ещё предстоит это понять. Теперь у них есть Бог — Ашштер грозный, Ашштер карающий, но любящий чад своих, несмотря на ту грязь, из которой они созданы и которой полнятся. Отныне их удел — страдание. Впрочем, как и у всех. Ничего, научатся.

В течение нескольких часов Аш-Шер, постоянно нагружая Кира поручениями и подгоняя окриками, обустроил среду временного обитания. Поскольку на Фаэре всё ещё было некомфортно, капсулу-кабинет он развернул над экзосферой, практически в ближнем космосе. Конечно, походное жилище не могло сравниться с обустроенным обжитым домом, но на неделю-другую вполне достойно его замещало. Во всяком случае, кроме оборудованного кабинета, в нём присутствовали и небольшая спальня, и капсула гигиены, и столовая с синтент-аппаратом, заряженным как минимум на два месяца. Вымотанный донельзя Кир запустил первую попавшуюся под руку программу, и через пять минут они с отцом, избегая смотреть друг на друга, наскоро поужинали в гробовой тишине. Потом интельком, коротко тренькнув, рассыпал по огромному, занимающему всю стену кабинета голографическому экрану множество смутно знакомых Киру символов, сигнализируя о начале нового этапа климатических изменений: на Фаэре начинался долгий период дождей. Новое испытание для немногочисленных выживших в огненном ужасе фэйрин. Когда они, гонимые голодом, выйдут из своих укрытий, мир предстанет перед ними совсем другим.

Аш-Шер удовлетворённо хмыкнул, откинулся на спинку кресла и впервые за долгий вечер посмотрел на сына.

— А ты изрядно изменился. М-да. Замять историю с «минус-полем», видимо, не получится. Ладно, разберусь. Устал? — голос его звучал сухо, но злости в нём не ощущалось. Скорее, привычное уже равнодушие, такое же дежурное, как и последний вопрос. Кир, уверенный в том, что отец сейчас перейдёт к другой теме, решил не отвечать — и не ошибся. — Раз устал, так давай, ноги в руки — и домой. Портал я тебе, так и быть, провешу, ты ж наверняка ни единого знака не помнишь — хотя я тебе всё показывал!

Кир, прекрасно помнивший, что Аш-Шер, напротив, ничего подобного не показывал, возражать не стал — какая разница, что отец говорит и думает на его счёт? Поднялся на ноги, одёрнул складки нелепой архаичной рубахи, обронил сухое: «Я готов», и вышел из капсулы. Активировал «крылья», ввинтился в чёрную пустоту, на которой только тускнеющее, оставшееся для Кира безымянным светило немного разгоняло мрак вокруг многострадального Фаэра. Планету окружало плотное одеяло серых удушливых туч — разверзлись хляби, но местами ещё видны были яркие вспышки — неутихшие вулканы до сих пор клокотали яростью нового бога.

«… Ашштер любящий, надо же! Бедные выжившие фэйрин, вы ещё позавидуете мёртвым…».

Глава 9

Торопясь вернуться к делам насущным, отец держался сухо. Всучил трубу и кое-что по мелочи (по его же меткому выражению, «бутафорский хлам»), провесил портал, проследил за обратным прохождением синхронизации и был таков. Впрочем, Кира его ненавязчивость нисколько не опечалила. Присутствие отца теперь очень тяготило, а необходимость выражать послушание, когда внутри бушевали бури, становилась всё более трудновыполнимой. Кроме того, внезапно начали болеть руки и ноги, словно кости решили сполна воздать за насилие ускоренного роста. Кир, входя в поле временной синхронизации, не без труда подавил паникерские мысли — чтобы через доли секунды выйти, стиснув зубы. Неизмененным. Девятнадцатилетним то есть. Немыслимо. Три года жизни, которой не было. Запоздалая реакция накрыла юношу, но концентрические круги гипер-портала уже расширялись, наплывая друг на друга, перетекая, вибрируя — выключая осознание, лишая воли.

В сфере адаптации было темно, но глаза быстро перестроились на ночное, пусть и весьма ограниченное в плане обзора зрение, и Кир без опаски пошёл вниз. Правда, запнулся на последней ступени и едва не свалился, запутавшись в ногах. Кости и мышцы ныли по-прежнему, хотя и не так сильно. Он странно себя чувствовал — словно примерил чужой костюм на пару размеров больше нужного. Вне невесомости ощущение чужеродности собственного тела явило себя во всей красе — движения стали неловкими, деревянными, каждый шаг приходилось словно бы мысленно «проговаривать».