Поезд - Данихнов Владимир Борисович - Страница 6

Я прострелил голову еще одному вампиру — он крайне не вовремя выглянул из-за валуна. Вышло это случайно, но красиво — пуля перемолола зубы и язык твари в однородный фарш, который бурным потоком повалил у вампира изо рта. Вурдалак встал на карачки — его рвало собственными внутренностями. И еще чем-то, что даже отсюда выглядело крайне непрезентабельно.

— Обратная перистальтика, — поведал вернувшийся старичок-киборг. В зубах у него покоилась смятая «прима», а на плече — новая повязка. — Часто наблюдается у вампиров перед смертью. Эту тварь сейчас рвет собственными фекалиями. Принести коньячку?

Ленка со всей дури толкнула Ульмана — он грохнулся на пол — а сама спряталась за стенку. Я последовал ее примеру — новая очередь рассекла воздух рядом с нами, словно стая разъяренных пчел.

Киборг барахтался на полу и бормотал:

— Неэтично. Как неэтично…

Лена на всякий случай прижала тело несчастного старичка к полу ногой и сказала:

— Не рыпайтесь, дедушка. Или не видать вам новых имплантантов.

Ульман затих, перестали стрелять и вампиры.

Потом одна из тварей закричала:

— Дайте нам забрать девочку, и мы перестанем стрелять! Мы отпустим ваш поезд!

Вместе с его словами в вагон врывался звездный свет и запах миндаля. А еще — едва уловимый аромат печеных пирожков.

Интересно, это у меня галлюцинации или в свободное время от распятия крови, упыри пекут пирожки?

«Еще несколько минут и наш поезд двинется…» помехи «Сука! Черт! Черт, черт, че…» помехи «Вась, посмотри, мне правда палец оторвало?…» помехи «Твари!» помехи «Черт! Черт, черт, черт…»

— Эта девочка так важна для них? — спросила Ленка.

— Может, чья-то дочь? — предположил с пола Ульман.

— Вампиры не могут иметь детей, — возразила девушка.

— Я имею ввиду, она была чей-то дочерью, до того, как они стали упырями. Ну, вы меня понимаете…

— Сначала перестаньте стрелять и дайте машинистам оттащить дерево! — закричала Ленка в окно.

Еще она крикнула:

— Поезд тронется, и вы сможете забрать ее!

«Черт, черт, черт!…» помехи «Ублюдки!…» помехи «Мой палец!…» помехи «Черт, черт, черт!…»

В соседнем отсеке снова заплакала Тамара. Странно, мне показалось, что она умерла. Еще в тот момент, когда началась перестрелка.

Что— то зашептала Юки, успокаивая мать.

— Хорошо! — крик с той стороны.

А потом была тишина и звук, который издают ногти, когда царапают асфальт.

Скребут асфальт, липкий от крови.

Через двадцать минут поезд тронулся, оставляя позади заброшенную станцию. А еще серокожую девчонку, пытающуюся выбраться из лужи собственной крови.

Часа в четыре утра в последнем вагоне взорвалась граната и из окон вместе с осколками стекла посыпались тени, охваченные огнем — кто из них был вампиром, а кто человеком невозможно было разглядеть. Огню плевать на расовые различия.

Мы с Ульманом высунулись из окна, наблюдая за пожаром. Похоже, вампиры успели проникнуть в тот вагон. Но теперь им конец. Впрочем, и людям тоже.

Легкий щелчок — и вагон отсоединился от состава, повинуясь сигналу, поданному кем-то из машинистов. Поезд набирал ход, и горящий вагон все больше отставал, освещая равнину, одинокие узловатые деревца, как бы соревнуясь с бледным ликом луны.

Искусственный свет — он всегда ярче. Правда, не такой долговечный.

Вскоре одинокий вагон исчез за поворотом.

— Почти красиво, — пробормотал Ульман. — Если бы не знать, что в том вагоне были живые люди.

Лена не разделяла чувств старика. Она настороженно вглядывалась в соседний тамбур. В руках — верный АК, взгляд — как камень.

— Всего один вагон отделял нас от крайнего, — сказала девушка. — Кто знает, может вампиры пробрались и туда?

Она посмотрела на меня и сказала:

— Проверим, Юрик?

Я пожал плечами: можно и проверить. Главное, наплевать на то, что у меня трясутся коленки. Главное, забыть о противном, тягучем страхе, что поселился в груди. Главное забыть, как сразу после заката мы чуть ли не стали обедом для упырей.

Киборг прошамкал:

— Я с вами.

В первом отсеке соседнего вагона спал пожилой мужчина в мятой серой майке и синих джинсах. Он спал, надвинув на глаза клетчатую кепку и обнимал при этом початую бутылку водки. В отсеке воняло потом, спиртом и корицей. Под ногами что-то захрустело, и я посмотрел на пол. Коридор и лежанка мужчины были усеяны крошками.

— Печенье с корицей, — сказала Лена. — Мама мне тоже такое готовила. Очень вкусное.

Еще она зачем-то сказала:

— Вот только мама уже умерла. Вампиры разодрали ей лицо.

Совершенно не кстати вспомнился мой бывший друг Костик.

Киборг протиснулся между нами, просеменил к мужичку, ткнул его в живот указательным пальцем. Пьяница даже не шелохнулся, лишь захрапел еще громче. На верхней полке я заметил еще четыре пустые бутылки из-под водки. Они перекатывались от одного края лежанки к другому и тихо позвякивали.

— Известный способ, — удовлетворенно кивнул Ульман. — Все знают, что вампиры не переносят алкоголь, и некоторые пассажиры считают, что если всю поездку пить не просыхая, то вурдалаки их не тронут. Но если уж кровососы прорвутся в вагон, они просто вынесут бедолагу наружу и дождутся, когда он протрезвеет. А потом уже примутся ужинать. Вот, что на самом деле полезно в таком деле, так это…

Профессор увлекся, принялся размахивать руками над бренным телом пьяницы, и мы с Леной пошли вперед, настороженно вглядываясь во тьму вагона. В соседнем отсеке никого не было. В следующем на выдвижном столике дымилась беломорина в жестяной пепельнице. И опять никого.

Киборг продолжать что-то рассказывать неизвестно кому, и мы двинулись дальше.

Пусто.

Пусто.

Пу…

С верхней полки свисали ноги в черных джинсах и часть правой руки — до локтя. Ладонь и запястье расположились под столиком, в луже крови. Кто-то изгрыз парню пальцы до кости. Еще на полу, одним концом в лужице, валялась пластиковая трубочка, из таких обычно пьют коктейли. Она была измазана в липкой красной жидкости. Словно кто-то посасывал через трубочку кровь, а потом убежал.

— Коктейль «Кровавая Мэ…» — начала было Лена, но в этот момент на нас сверху упало что-то очень тяжелое — словно мешок с цементом.

Я отлетел в сторону, слегка оглушенный, но все же успел заметить серую тень, что склонилось над телом Ленки. ПМ в руках дернулся будто сам собой — пуля ударила вампира в плечо и отбросила проклятую нежить вперед.

Где он прятался? В соседнем отсеке? Прыгнул, пока мы разглядывали съеденную руку несчастного?

Чертовски быстрый ублюдок.

Тень заворочалась на полу, разбрызгивая во все стороны капельки крови.

Блеснули длинные когти, упырь вытянул вперед левую руку и прохрипел:

— Не стреляйте! Я не собирался вас убивать!

Лена уже оправилась от удара и теперь сидела, прислонившись к перегородке, направив на тварь автомат.

— А этого парня, которому сожрал руку, ты тоже не хотел убивать? — поинтересовалась она.

Вампир прижал ладонь к плечу — меж сухих неживых пальцев сочилась темная кровь. Он сказал:

— Этот ублюдок стрелял в меня. Было не до переговоров.

Потом нежить прошипела, выпуская изо рта облачко праха:

— Я — последователь новой церкви. Предлагаю вам вечную жизнь. Все, что надо…

В коридоре запахло кладбищем, и Лена сказала:

— Нет, спасибо.

Короткая очередь разнесла вампиру голову, обляпав весь коридор бурой, дурно пахнущей жидкостью. Тело, лишившись головы, встало и вяло зашагало по направлению к нам. Я оцепенел от страха, но Ленка не растерялась: поднялась, схватила безголового упыря за шкирку и потащила в тамбур. Вампир вяло сопротивлялся, делал слабые попытки оттолкнуть от себя Ленку, но ничего у него не выходило.

Воняло просто нестерпимо.

В тамбуре распахнулась дверь, и в коридорчик залетел бродяжка-ветерок. Потом вернулась Лена. Она вытирала руки, испачканные серой жижей, прямо о джинсы.