Немой крик (СИ) - Дана Стар - Страница 46

***

Скорая помощь приехала практически через три минуты после звонка.

Лину погрузили в машину и в срочном порядке доставили в ближайшую больницу. Я не отходил от девушки ни на шаг. Всё время держал за руку и молился. Особенно в тот момент, когда врачи реанимировали её обмякшее, полностью покрытое красной жидкостью, маленькое тело.

— Пожалуйста!!! Спасите её! Спасите мою девочку! — кидался то на одного фельдшера, то на другого, дёргая их за шиворот.

— Успокойтесь! Мы делаем все возможное! — шипели в ответ, — Не мешайте! Иначе высадим на первом же перекрёстке, следом побежите.

Я бы побежал. Бежал бы до тех пор, пока бы не упал. Мертвым мешком.

Что если вдруг она больше никогда не откроет глаза? Никогда не посмотрит на меня и не улыбнётся?

Так и знал! Так и знал, что я для неё — самая страшная в мире опасность. Зло, боль, ужас в одном флаконе. Поэтому, порой, был чертовски груб с девчонкой, чтобы не привязывалась. Хотел оттолкнуть. Но сам ведь не смог справиться с мощью новых чувств. Это как наркотик. А я наркоман. Понимаю, что нельзя, что это неправильно… но не могу устоять.

Фельдшеры сдержали слово, когда я, заметив на мониторе резкий скачок показателей сердцебиения, снова, не контролируя свои действия, вцепился в одного из медиков. Тогда они просто вкололи мне успокоительное и усадили на соседние кресло, пристегнув ремнём.

Она была ещё жива.

Мы бессильны против судьбы.

Остаётся только ждать и молиться.

Ибо всё… в руках Божьих.

ЭПИЛОГ.

Из глубокого сна меня разбудил приятный голос. Тот самый голос, который я так хорошо знала, который безумно любила, и который узнала даже из миллиона разных голосов. Голос, наполненный бархатом, мятой и заботой. Голос, принадлежащий любимому мужчине.

Дмитрий не отходил от меня ни на минуту. Только когда медсёстры выгоняли его шваброй или угрозой, что пожалуются главному, что он решил тоже рядом лечь со мной, нацепив на себя кислородную маску, отлучался на какое-то время. Отдыхать ведь тоже нужно. Мы люди, а не работы. Наши организмы не железные.

Иногда я открывал глаза и видела всё так, будто находилась в густом тумане. Сил не было ни на что. Периодически болела голова, но больше всего беспокоил живот. Сначала я вообще ничего не соображала. Даже не понимала, как именно оказалась в больнице, с кислородной маской на лице и катетерами в венах. А затем вдруг вспомнила… Вспомнила тот ужасный вечер… когда получила пулю. В живот.

Но больше всего меня шокировал разговор Дмитрия и врача. Который я невольно подслушала, когда только-только начала отходить от лекарств. Оказывается… Оказывается я и правда была беременна. Я догадывалась, но не верила. Что за такой короткий промежуток времени это реально возможно. Знала, но не верила. Смущала лишь тошнота по утрам, отвращение к еде и постоянная сонливость. Утром я хотела попросить Диму дать мне водителя, чтобы тот отвёз в город, так… развеяться. Хотела купить тест в аптеке и сделать сюрприз. А ещё хотела купить маленькие носочки в детском отделе и в эти же носочки положить в тест с заветными двумя полосками. А подарок спрятать в кармане его красивого пиджака, на случай, если догадки подтвердятся.

На восемьдесят процентов из ста я знала, что жду малыша. Чувствовала сердцем. Это была та самая женская интуиция.

Но мои мечты, мои планы… превратились в чёрный пепел.

Когда меня, накануне ранения, разбудил шум со стороны улицы.

Выглянув в окно, я увидела машину Елизаветы и Дмитрия. Который стоял рядом, размахивал руками, что-то кричал.

Не раздумывая, наспех набросила на тело халат и выскочила на улицу. Как раз в тот момент, когда увидел, как нечто блестящее, сверкнуло в руках белобрысой крысы.

Я просто хотела предупредить Дмитрия, просто хотела оттолкнуть… Но даже не догадывалась, что она действительно выстрелит. Думала, стерва лишь угрожает. Но я ошиблась. В этот опасный момент тело действовало само по себе.

Бросилась со всех ног, толкнула любимого на асфальт и почувствовала адскую, невероятную боль. А затем… просто утонула в ледяной тьме.

***

Я знала, что он не отходит от меня ни на шаг. Если бы врачи дали добро — так бы и спал рядом, на полу, как послушный и преданный сторожевой.

Его голос помогал потерянному сознанию быстрее вернуться в реальность. Хоть я ничего не видела, но слышала, как Дмитрий рассказывал мне разные истории, чувствовала, как нежно-нежно гладил мои руки, массировал пальцы, растирал кожу, помогая организму восстановить кровообращение, когда мышцы затекали. Он звал меня. Умолял, чтобы открыла глаза. Говорил, насколько дико соскучился.

И вот однажды я проснулась. Тогда, когда услышала его стоны и почувствовала его слёзы на своих обездвиженных руках. Это был тот самый момент… когда мы узнали, что наш малыш… он… погиб.

Рука сама дёрнулась, а по венам пронеслись искры. Мне захотелось обнять Диму. Сильно-сильно обнять. И грустить вместе с ним.

Но тогда он настолько перенервничал, что просто лишился чувств.

Именно в этот момент я поняла, насколько сильно, насколько искренне он меня любит.

***

Я ждала его полдня. Снова задремала. А когда любимый пришёл, открыла глаза, попыталась улыбнуться и, сжав руки в кулаки с уверенностью прошептала:

— Д-Дима…

Чётко, ясно, с болью в горле. Но я сказала! Я, чёрт возьми, сказала своё первое слово за столько лет! И это слово… было его красивое, звонкое имя.

— Алина! — Дмитрий стал белее медицинского халата, в который его нарядили санитарки, а затем пулей подскочил к моей постели, схватил за руки, покрывая каждый палец одержимыми поцелуями. — Повтори! Повтори пожалуйста! Ну! Ещё разочек… Скажи, девочка! Скажи что-нибудь!

— Дим-ма… — Получилось! — Я сос-ку-чи-лась… — по слогам.

И улыбаюсь. Так, что скулы немеют.

— Моя дорогая! Моя миленькая! Как же я счастлив! Как же сильно я тебя люблю! — смеётся, глаза блестят от слёз, слёз радости, а улыбка слепит своей искренностью. — Я верил. Верил, что когда-нибудь ты заговоришь! Какой же он красивый… Твой голос. Я таким его себе и представлял. Звонкий, чистый, нежный. — Тыльной стороной ладони погладил по щеке. — Вот только… — сглотнул, — Не готов был идти на такие жертвы. — И радушная улыбка тут же исчезла с его бледно-зелёного лица.

— Все это, уже н-неважно. — Шепнула. — Главное, что мы снова в-вместе.

Закрыла глаза. И со вздохом прижала его ладонь к своей щеке.

***

Прошло ещё несколько дней. Я быстро шла на поправку, врачи конечно же удивлялись, тому что у меня появился неплохой аппетит, и я начала намного раньше вставать с постели, ходить, да и вообще выполнять абсолютно все требования медиков. Просто потому, что хотела начать жизнь заново. Бог дал мне второй шанс. Точнее, уже третий. Значит, всё не просто так. А дети у нас ещё будут. Обязательно! Главное желание и вера.

Ещё через пару дней, когда рана полностью затянулась и мне сняли швы, рано утром меня навестил любимы. Я его очень сильно ждала. Затаив дыхание, прислушивалась к шагам в коридоре, выглядывала в окно, надеясь обнаружить его машину.

Только в этот раз, скорей всего, мужчина приехал на такси. А когда вошёл в палату — на его лице виднелась странная маска. Уставший, потухший, бросил в мою сторону беглый взгляд и остановился возле кровати.

Настроение тотчас же упало ниже плинтуса. Что-то не так. Мне не нравились мои догадки и эта холодная энергетика в воздухе.

— Вот, возьми, — дрожащей рукой протягивает конверт, — Это всё, что у меня осталось. Хочу, чтобы ты немедленно поехала заграницу. Там хорошие специалисты, тебе помогут. Ты снова будешь говорить, как раньше. До аварии. И там же поступишь в университет. Оксфорд, Кембридж. Тебе выбирать.

Нервно закусила нижнюю губу, посмотрела не него таким отчаянным взглядом, как обычно щенки смотрят на своих хозяев, когда те решают от них избавиться. Вышвырнуть в дикий лес, например. Или хуже… утопить.