Немой крик (СИ) - Дана Стар - Страница 31

Да что он лезет не в своё дело?!

— А если кто из папарацци пронюхает? Представляешь, какой скандал закатят? Накануне нашей свадьбы с Элизабет! Я и так для оборванки многое сделал! Столько бабла в никуда спустил! И о чем только думал…

А в мыслях её бледное, лишённое жизни лицо мелькает и то как она совсем одна под дождём мокнет. И эти глаза… в которых нет жизни. В которых одна печаль чёрным дымом клубится.

Вмазал с дури кулаками по переднему сидению и заорал во все горло, так, что водитель резко по тормозам ударил:

— Разворачивайся!

— Не понял, босс?

— Я сказал разворачивай тарантайку! Обратно поехали. За девчонкой…

***

Сам к ней выскочил. Сидит и ревет навзрыд, обхватив себя руками, мокрая как беззащитный курёнок. Пиджак свой с себя стянул и её завернул. Уже второй по счёту жертвую. Увидел, что босая до сих пор была. Разозлился! Совсем млять забыл об этом — торопился.

На руки подхватил и в машину понёс. А сиротка мне носом в грудь ткнулась и притихла, крепко-крепко, обхватив худенькими ручонками мои широкие плечи, с такой душераздирающей жалостью, как спасательный плот, как единственную надежду на спасение в бушующем океане слёз.

А затем она уснула. Прямо на моих руках. Сначала её буквально до потолка от дрожи бросало, и я даже слышал, как она зубами стучала, но потом притихла. Успокоилась. Уснула. Но во сне периодически поскуливала, а руки не разжимала. Так и спала, вцепившись в меня такой жадной хваткой, что я было принял её за ротвейлера.

Не удержался. Волосы мокрые с щеки Алины убрал и до самого приезда в поместье лицом её кукольным любовался. Бывают же на свете люди, которые как капля воды похожи на кукол? Бывают. Это как раз про Лину.

Что теперь делать?

Не знаю.

Нельзя мне любить другую. Нельзя.

Ненавидеть нужно. Заставить себя это сделать. Я ведь Лизу люблю, и я не кретин конченный, чтобы менять её на калеку-нищебродку, которую выкупил из «дома шлюх».

А если в полицию заявлю, то скандал такой будет, что даже в Африканской глуши плебеи узнают, что Орлов себе шлюху купил, а сам кольцо с редким диаматом недавно на палец будущей невесте надел.

Или эта соплячка сама каким-нибудь образом растреплется.

Оно мне, определённо, не надо.

Пусть пока у меня живёт. Будет уборщицей работать. До тех пор, пока с долгами не рассчитается. Это правильно! Это логично. Я бизнесмен, по-другому мыслить не должен. Один раз уступлю — в следующий облажаюсь. Или она думала у меня тут благотворительный фонд?

К Жене на службу отправлю. Не отпущу, пока всё до копейки не отпашет.

И поебать, что у неё там с голосом поломки. Руки есть — а остальное неважно.

На самом же деле таким образом я просто себя оправдывал.

Чтобы её оставить. Потому что от этой занозы я испытывал реальный кайф. Мазохист, к чёрту!

На самом деле, чтобы забыть эту занозу, нужно всего лишь разок-другой хорошенько её вытрахать. Опробую её красивые, миниатюрные дырки, поиграюсь, а когда надоест — пусть валит на все четыре стороны.

Что я раньше и делал с другими шлюхами.

Но пока немного подожду. Азарт наколю, так сказать. Да и она пусть оправится после стресса.

ГЛАВА 16.

— Я Евгения! Управляющая прислугой. А тебя как звать? А? — неожиданно, женщина-змея грубо схватила меня за руку и потащила по коридору первого этажа, — Чего молчишь, будто язык проглотила, деревенщина?? Кости да кожа! Ходячая анорексия! Что же ты такого сделала Барину, что он тебя на работу взял?? М?

Она тащила меня по петляющим проходам настолько быстро, что я спотыкалась на каждом шагу, травмируя и без того истерзанные пятки. Но ответить, естественно, не могла, а Княже не соизволил поставить горгулью в известность, что я немая.

— С улицы что ль подобрал?? Отвечай, сказала!!! — мне показалось, что сейчас она меня ударит.

— Не могу я … — мысленно застонала.

А когда она снова окатила меня словесным водопадом из помоев, я перехватила её руку и дёрнула на себя — ноль эмоций.

— Ходячее несчастье! Только этого мне ещё не хватало!!! — в сотый раз выругалась злюка.

Но я продолжала упираться и дёргать женщину за рукав, жестом пытаясь объясниться.

Тогда Евгения остановилась, резко развернулась и сердито полоснула меня своим колючим взглядом, сквозь округлые лупы очков, которые она носила на кончике носа, прям как наша уборщица из приюта. И да, она для меня стала прототипом Ларисы Михайловны — безумной ведьмы, которая полюбливала лупить меня по спине грязной шваброй и до мяса строгать веником по рукам, за то, что её жизнь представляла собой сплошное дерьмо.

Прежде чем я бы получила сильную пощёчину, я успела жестами указать на своё горло. Она нахмурилась. А затем её осенило:

— Ты что немая?

Быстро-быстро закивала, с надеждой уставившись на женщину.

— О Господи! — перекрестилась и шарахнулась от меня, как от реальной дьявольщины, — Послали же небеса такое вот наказание! Ладно, для меня воля Господина — воздух насущный. Иди за мной, расскажу, чем будешь заниматься, а потом уже к Дмитрию загляну, пообщаюсь на счёт твоей судьбы.

Я до сих пор не понимала, почему люди настолько жёстко реагируют на мои изъяны. Почему издеваются, оскорбляют, унижают? Я ведь не какая-нибудь заразная голодранка! А немота — это не венерический герпес, не смертельно опасный лишай.

Либо мне просто везёт по жизни, и в прошлой жизни я была жестоким убийцей — теперь вот расплачиваюсь, либо им просто нравится меня унижать.

***

Евгения провела мне небольшую экскурсию по дому. Точнее, по тем местам, где я должна буду, будто в тюрьме, провести остаток своих дней, как ломовая лошадь, работая за горсть овса. Теперь меня с головой окунули в изнанку треклятого поместья. И оно, увы, оказалось не таким уж и роскошным.

— Это кухня, это прачечная, там псарня, а чуть дальше конюшни! — фыркала управляющая, тыча пальцами, словно указкой, в «объекты» моего пристального внимания, — Будешь работать везде понемногу. Надеюсь руки-то у тебя целее голоса будут?

Она нарочно избивала меня словами, пытаясь наносить удары как можно больнее и как можно жёстче. Её это забавляло… чувствовать свою власть.

Ведьма считала себя правой рукой Господина.

Неожиданно, в кармане горгульи зазвонил телефон. Он быстро ответила на звонок, а после короткого разговора, рыкнула:

— Так, это Барин звонил. Велел мне к нему на беседу явиться. Посиди пока тут, — указала на лавочку во дворе, на рабочем дворике, возле кухни, — Только без глупостей, чтобы! А то вылетишь отсюда через забор ногами вперёд и пикнуть не успеешь!

— Стерва! — я мысленно ругнулась, а когда ведьма скрылась за поворотом показала ей средний палец.

Хорошо, что дождь уже закончился, но телу было безумно холодно. Я ведь до сих пор босая по лужам шлёпала, завернутая в графский пиджак. И всем было высоко плевать на то, что это его вещь. Никто не смел задавать лишних вопросов. Даже невеста Орлова.

Через несколько минут мегера снова явилась. На её морщинистом лице сверкала маска из бетона, а в чёрных крысиных глазках клубились ядовитые сколопендры.

Наша «экскурсия» продолжилась. Вероятно, теперь тиранша знала обо мне всё.

— Усадьба у Дмитрия огромная! — её голос перенасытился ртутью, — Работы выше крыши. Хоть, как я погляжу, ты у нас и «особенная», но я не буду с тобой панькаться из-за твоих льгот. Будешь отрабатывать долг за то, что Господин тебя выкупил. Я всё знаю, но трепаться никому не буду. По его приказу. Дмитрий мне доверяет. Я у него сорок лет отпахала, с пелёнок растила, как собственного сына. Я для него как мать родная. Или правая рука. Господин весьма строг с подчинёнными, так что, если вздумаешь дурить, халтурить и, тем более, воровать — тебе не поздоровится. — Остановилась возле конюшен и до рези сдавила мой локоть, — За непослушание, за предательство, за кражи Господин жестоко наказывает. Скверно, но справедливо. У Дмитрия весьма непростой характер. Очень непростой. Как атомная бомба замедленного действия.