Каркуша или Красная кепка для Волка (СИ) - Кувайкова Анна Александровна - Страница 60

— Прислуга отправилась по домам, — невозмутимо пожал плечами уверенно шагавший в сторону кухни Кальянов, по-своему поняв мой не озвученный вопрос. — А Марк, пор всей видимости, отправился в очередной загул по клубам вместе со своими друзьями. Так что мы, в кои-то веки, предоставлены сами себе и… Твою мать!

То, что произошло дальше, явно не вписывалось ни в один из сценариев, по которому мог пройти этот вечер и следующая за ним ночь. И уж точно из нас двоих никто не мог предположить, что мы найдем на кухне пустого дома в восемь вечера. Однако, врезавшись в застывшего на пороге Эрика, я чертыхнулась, потирая пострадавший нос, и выглянула из-за его плеча, пытаясь понять, в чем же дело.

Что бы тут же отпихнуть его в сторону, бросая сумку на пол, и рвануть к распластавшимся на полу двум членам такой любимой и родной банды, матерясь так, что уши в трубочку сворачивались даже у меня самой.

— Ну?! Чего встал?! — рявкнула, на парня, грохнувшись на колени перед тяжело дышавшими хаски, иногда срывавшимися на тонкое, едва слышное поскуливание. Зарываясь пальцами в густую, мягкую шерсть шоколадного цвета и пытаясь на глаз определить, что с ними случилось.

Не вышло. Мысли скакали как африканские племена возле тамтамов, во время ритуального жертвоприношения. Ну, или чего они там еще отплясывали?! А взгляд судорожно блуждал по кухне, пытаясь найти хоть малейшую зацепку, пока мозг со скрипом, но анализировал ситуацию.

Разбитые чашки. Разворошенная ваза с конфетами. Смятые безликие фантики. Это все не то и не о том. Рвота, с кровяными разводами совсем недалеко от меня заставила судорожно сглотнуть, а сердце заполошно забиться в груди. Рядом Эрик что-то горячо и зло говорил, почти шипел в телефонную трубку, не решаясь прикоснуться к собакам, и я его понимала. Меня саму нехило трясло, так что приходилось сжимать зубы и заставлять себя думать, чтобы не удариться в банальную истерику от беспокойства.

— Думай, Каркуша… Думай, — шипела себе под нос, машинально гладя уши хрипло дышащего Айса. Берг вяло дернул хвостом, шумно сглатывая обильную слюну, натекшую небольшой лужицей возле его пасти. — Слюна, рвота, хрипы, учащенное дыхание… Да мля-я-я… Кудряшка, ноги в зубы, пса на руки и в ближайшую ветеринарку! Живо!

— Уже, — бросив телефон мне, Эрик поднял Берга и исчез из поля зрения, оставляя меня один на один с притихшим Айсом. И я очень, просто невыносимо надеялась, что мы успеем, что еще не поздно, что я ошиблась и времени в запасе хватит, что бы успеть помочь.

— Все будет хорошо, обязательно, — тихо шептала, не переставая гладить широкий лоб, пройдясь в легкой ласке за мохнатыми ушами и считая секунды до возвращения Эрика. Остро жалея, что у меня не хватит сил дотащить крупного пса до гаража и машины.

— Все будет хорошо. — повторяла бездумно, пока бежала следом за Эриком и судорожно пристегивала ремень безопасности, вжимаясь в спинку кресла, когда машина рванула так, что взвизгнули шины.

И только сжимала кулаки, сидя в приемном покое круглосуточной ветеринарной клиники, пытаясь не думать ни о чем вообще. Потому что все будет хорошо, обязательно будет!

Ведь будет же?.

Глава 12

Ее глаза на звезды не похожи В них бьется мотыльком живой огонь Еще один обычный вечер прожит А с ней он каждый раз другой!

Би-2 «Ее глаза»

Больше, чем неизвестность, меня из себя выводило только ожидание. Особенно такое вот: приправленное запахами больницы, хлоркой и какой-то усталой безнадежностью, пропитавшей все вокруг. Светлые стены, увешанные слишком жизнерадостными плакатами, молчаливый персонал, сновавший туда-сюда и полуночные посетители, сидевшие с видом приговоренных к смертной казни.

По крайне мере, обреченность у них на лицах была написана крупными, чуть ли не матерными буквами. Меня аж передернуло от этого, а в глубине души шевельнулись совсем уж не хорошие подозрения, которые я старательно гнала куда подальше.

Одна беда. Вой, скулеж, мяуканье и писк приборов, оглушавших в окружающей тишине, не способствовали позитивному настрою. Первые минут десять я вообще вздрагивала от каждого громкого звука или хлопка, подскакивая при виде любого человека в форменной одежде, и только невероятным усилием воли не нарезала круги по приемному покою, действуя на нервы всему и вся. А потом уселась на кушетку, сгорбившись, поставив локти на колени и подперев ладонями подбородок. И принялась про себя повторять таблицу умножения, переползая с нее на таблицу квадратов.

Все, что угодно, лишь бы не думать, не прогнозировать, не представлять, не…

Осторожное прикосновение к плечу выдернуло из неприятных раздумий. Подпрыгнув от неожиданности, я резко выпрямилась, чудом не приложившись затылком об стену, и оглянулась, пытаясь понять, кому это тут приспичило со мной пообщаться. Нашла. И проглотила все нелестные комментария, вертевшиеся на языке, наткнувшись на усталый взгляд осунувшегося Кальянова.

Только вздохнула, едва заметно качнув головой, и раскрыла объятия, совершенно без каких-то задних мыслей или неприличного контекста. Просто одно дело терзаться неприятными мыслями и догадками в гордом одиночестве, это мне более или менее привычно все-таки. Но видеть расстроенное лицо кудряшки и ничего не предпринимать…

Даже не будь я в него такой влюбленной, все равно не смогла бы остаться в стороне. Никак.

Эрик на это только слабо улыбнулся. Уселся рядом, качнувшись вперед. Вот только вместо того, что бы уткнуться мне в плечо, он улегся головой на колени, перехватив мою левую руку и сжимая ее в теплой хватке собственных пальцев. При этом взгляда он не отводил. Смотрел внимательно, серьезно, с непонятным пока еще чувством и надеждой на что-то еще, что-то большое. Осторожно выводя кончиками пальцев невидимые узоры на моем запястье.

Я даже замерла на мгновение, пытаясь понять как к такой наглости относиться. Вроде бы и боязно сближаться, а вроде бы даже кончики пальцев покалывает от всего происходящего. Было в этом что-то такое, в выражение лица, в том, как привычно и легко он устроился, вытянув ноги на соседнюю кушетку, что я невольно улыбнулась. И наплевав на все и вся, не стала отмахиваться от сиюминутной, глупой идеи, пришедшей в мою бедную голову.

Если кто-нибудь, когда-нибудь узнает об этом, я буду все отрицать! Уйду в полную и глухую несознанку, прикроюсь внезапным помутнением сознания или реактивной амнезией. Думаю, Док поможет подобрать подходящий диагноз. Вот только это будет потом, да. А пока я просто склонилась чуть ниже, отведя наши сцепленные руки в сторону, зарывшись пальцами свободной руки в мягкие волосы на затылке парня.

Замерла на пару секунд, глядя широко отрытыми глазами в его глаза, очертила легонько линию лба и не выдержала, прижавшись к его губам в невесомом, почти целомудренном поцелуе. Ничего значительного, просто мимолетная ласка, попытка найти тепло и поддержку, да.

Во всяком случае, так думала я. И даже подумать не могла, что кое-кто может не согласиться со мною по некоторым из этих пунктов!

Поцелуй неожиданно оказался совсем не невинным. Мягким — да. Нежным, чувственным и, черт возьми, отправляющим мой голос разума в пеший тур вокруг света, дабы не мешал наслаждаться процессом. Но легкости и непринужденности в нем точно не было, ни грамма. Зато неожиданно для себя я четко уловила в нем намек на нечто большее, чем простая, обоюдная симпатия. Намного, намного большее.