Заповедник (ЛП) - "DiscontentedWinter" - Страница 26

— Питер, — шепчет Стайлз, когда звук стихает.

Он слышит внезапный хруст ботинок по песку и поворачивает голову как раз вовремя, чтобы увидеть одного из охотников, который приближается к краю бассейна. Балаклава. Тактические очки. Что-то вроде AR*-какая-нахуй-разница направлен прямо на Стайлза, маленькая красная лазерная точка располагается прямо над его сердцем.

Каковы шансы, что на этот раз это транквилизатор?

Стайлз прижимает дрожащую ладонь к сердцу, несмотря на то, что это, блять, ничего не изменит.

Второй мужчина подходит к краю бассейна. На нём нет балаклавы и бронежилета. Только джинсы Sears и рубашка на пуговицах. И всё же Стайлз не настолько глуп, чтобы считать его менее смертоносным.

Он убил свою невестку, верно?

— Здравствуй, Стайлз, — говорит старик. Он складывает руки на груди и смотрит в бассейн, его тонкие губы изгибаются в улыбке. — У тебя теперь крупные неприятности, разве нет?

Ага.

Джерард Арджент может быть извращённым, питаемым ненавистью ёбаным маньяком-убийцей, но он не ошибается.

Комментарий к

*Энциклопедия Браун — серия книг Дональда Собола про приключения мальчика-детектива.

*AR — обозначение для огнестрельного оружия американской фирмы ArmaLite (например, AR-10 и AR-58 — автоматы).

========== Часть 16 ==========

— Знаешь, Кейти родилась, чтобы стать особенной, — говорит Джерард Арджент Стайлзу, и уголки его рта приподнимаются в задумчивой улыбке. — И она чуть не стала. Она почти сделала это!

Стайлз обхватывает дрожащими пальцами ноги и думает, что если его сердце забьётся быстрее, то он потеряет сознание. Он вдыхает через нос, выдыхает через рот, потому что, если он потеряет контроль над своим дыханием, если он потеряет сознание, всё будет кончено. Ему нужно оставаться в сознании. Нужно действовать. Нужно, или он никто. Только мясо. Просто мёртвый груз.

— Она чуть не убила всю грёбаную стаю! — В его глазах горит огонёк, больше подходящий телевизионному евангелисту или демагогу. Джерард Арджент — человек, который явно верит, что право на его стороне.

— Пожалуйста, — говорит Стайлз дрожащим голосом. — Пожалуйста, отпустите меня домой к отцу.

— Но ты знаешь, Стайлз, — отвечает Джерард, и Стайлз понимает, что никогда ничего не ненавидел так сильно, как своё имя, звучащее из уст этого человека. — Ты знаешь. И ты всё равно бросился в объятия стаи Хейлов. Ты выбрал мерзость, монстров, а не себе подобных.

Единственные монстры, которых Стайлз встречал, были людьми.

— Пожалуйста, отпустите меня домой, — повторяет он. — Прошу.

Он был здесь раньше. Был в месте, где без сомнения знал, что умрёт. Перила балкона, пустой бассейн. Это одно и то же место. Место, где Стайлз перестаёт иметь значение, перестаёт существовать, где все его мечты, все его мысли и всё, что он есть, вот-вот развеется по ветру. Он существует только в этом моменте времени. Только в одном моменте времени. У него нет силы повернуть время вспять и вернуть то, что было потеряно, так же как у него нет силы гарантировать, что он выживет.

Желания никогда не достаточно.

Кирстен всегда говорит, что стресс не из-за того, что происходит, а из-за чувства отсутствия контроля над происходящим. Кирстен всегда советовала ему составлять списки дел. Иногда список дел Стайлза был коротким:

1. Встать сегодня с постели.

А иногда и нет, но было приятно иметь эти списки, точно знать, чего от него ждут, знать, что ему нужно и на что он способен, и контролировать свой день.

Стайлз изо всех сил старается дышать.

1. Жить.

Но как? Как он это сделает?

— Мой отец — шериф, — говорит он надтреснутым голосом.

— Ты думаешь, это угроза? — спрашивает Джерард, и весёлый тон его голоса заставляет желудок Стайлза сжаться. — Он не напугал меня, когда приезжал навестить в Долину Блю-Фолз, и уж точно не пугает сейчас.

— Он поймёт, что это ты, — говорит Стайлз. — Он узнает.

— Мне всё равно, что он знает. — Джерард щурится. — И ты всё равно умрёшь.

В глазах Стайлза начинает темнеть, и он вдыхает слишком много воздуха. Наполняет им лёгкие до тех пор, пока в них не остаётся места, но этого недостаточно. Он не может дышать.

— Почему? — выкрикивает он. — Я ничего тебе не сделал!

— Я делаю тебе одолжение, Стайлз, — говорит ему Джерард. — Достаточно того, что ты бегаешь с волками. Достаточно того, что ты трахаешься с ними.

— Я не…

Джерард усмехается.

— Я убью тебя, пока они не превратили тебя в монстра.

Он и охотник в маске отходят от края бассейна, за поле зрения Стайлза, и он снова один.

Он задыхается и всхлипывает.

С такой ненавистью не поспоришь.

Стайлз уже мёртв.

***

Стайлз никогда в жизни не чувствовал себя таким калекой.

Когда он наконец поднимается на ноги, каждый шаг причиняет боль.

Он может добраться до края бассейна там, где мельче всего, где на бетоне он видит ржавые следы от когда-то находившейся тут лестницы. Он может положить руки на край, наручники на его запястьях лязгают друг о друга. Ему даже не нужно подтягиваться, чтобы это сделать.

Но он не может вылезти из бассейна.

Он стоит и всхлипывает.

***

День клонится к вечеру, и становится холоднее. Тьма сгущается в углах бассейна, и тени играют в злую шутку с глазами Стайлза. Сколько прошло? Полдня? Больше? Смогут ли отец и Талия их найти?

Он замёрз и хочет пить. Ему больно. Он пытается прилечь ненадолго, свернувшись калачиком, чтобы аккуратно размять спину и не переусердствовать, но не может лежать в такой позе долго — начинает болеть таз. Он поворачивается на другой бок, но это совсем не помогает. В конце концов он забивается в угол бассейна и закрывает глаза.

Он хочет лечь, но знает, что это ошибка.

Лежать плашмя — худшее, что он может сделать, если тело уже болит. Его скрутит через несколько минут.

Он обхватывает руками колени и считает вдохи.

Ждёт, пока что-нибудь случится.

***

В этом есть смысл, если это война. Идеологическая война, перешедшая в кровопролитие. Мерзости и чудовища. Всё как в старом Ветхом Завете, а ещё адские муки Джерарда. Это представляет ненависть Джерарда в терминах, понятных Стайлзу, но ещё означает, что Джерард — фанатик. Он думает, что Стайлз — враг, потому что друг Хейлов. Стайлз сомневается, что он сможет сказать хоть что-то, что заставило бы его пересмотреть эту оценку.

Джерард думает, что он трахается с оборотнем.

Стайлз дрожит от холода и хочет, чтобы это было правдой. Он думает о прикосновении Питера, всегда тёплом, исцеляющем прикосновении, но тёплое может стать горячим, верно? По крайней мере в фантазиях Стайлза. Конечно, реальность такова, что Стайлз не может трахаться. Привычная боль — его новая норма — обычно всё равно отвлекает внимание от скудного либидо. В последний раз, когда он дрочил, то проспал несколько часов от перскосета, потому что спину скрутило адским спазмом. Интересно, с Питером будет по-другому? Если бы Питер смог забрать его боль, а Стайлз в то же время аккуратно двигаться. Он всё равно не смог бы быть активным — отсутствие боли не означает отсутствие повреждений, но, может быть, это сработает?

Ещё одна бесполезная фантазия. Ещё одна упущенная возможность.

Питер, наверное, даже не смотрит на него так.

Кто бы стал?

Но это хорошая фантазия. Стайлз думает, что она поможет продержаться до конца.

***

Темно и холодно; Стайлз дрожит на полу бассейна, слушая, как Питер издаёт звук, нечто среднее между воем и криком. Он близко. Может быть, между ними одна или две комнаты с закрытой дверью? Трудно судить. Звук искажён и странно отражается эхом в пустом бассейне.

Питеру больно.

Когда наступает тишина, это даже хуже, чем шум. Что, если это означает, что Питер…

Внезапный тонкий луч света пронзает темноту и танцует на дне бассейна, прыгая туда-сюда, как пьяный светлячок, пока, наконец, не замирает на пыльных кедах Стайлза, а затем поднимается к его лицу. Стайлз щурится и поднимает руки, чтобы прикрыть глаза.