Любовь без тормозов - авария (СИ) - "Ores" - Страница 19

— Работал, — слышу за спиной, вздрагиваю, словно забыв, что он там был. Пытаюсь забрать руку, он тянет ее назад, зачем-то пряча себе в карман. — Все сделал?

— Ага, — подходит к нам, осматривая меня с ног до головы, чему-то хмурится и тянется за ботинками, стоящими как раз возле меня. Обувается нехотя, пыхтя и долго шнуруясь. Миха в это время убирает мой рюкзак и пропускает гостя.

— Переустановил, почистил, скинул у тебя порнухи, зачетная коллекция, — тараторит парень, я отворачиваюсь к стене, делая вид, что занят разглядыванием обстановки. — С тебя косарь. Можно два.

— Харя треснет, — ворчит Миха, отцепляясь наконец, тянется за кошельком… успевает меня перехватить и прижать спиной, пока достает купюры и отдает мальчонке. — Свободен, — командует, закрывает за ним дверь на замок и не торопится поворачиваться. Так и стоит, прижавшись спиной к моей груди, а меня вмяв в стену, и тяжело дышит.

— Даня, мы поубиваем друг друга, если ты не научишься нормально реагировать на людей около меня.

— Слова не сказал.

— А хотел. И в следующий раз озвучивай свои мысли, бегать за тобой по городу будет проблематично.

— Кто это?

— Сосед, — роняет голову мне на плечо, поворачивается, губами касается скулы, подбородка, шеи, и его словно в водоворот затягивает — целует настойчивее, чаще, добираясь до губ, заведя руку мне за голову и наклонив к себе, стонет в поцелуй, и меня отпускает. Сжав его сильнее, задрав куртку вместе с одеждой, прижимаю ладони к голой груди, животу, спускаясь ниже, чувствуя, как ему хорошо, как расслабляется каждая мышца, как учащается пульс. И он уже не может устоять: вертится, злится, извернувшись, виснет на моих плечах, сжимая жесткой хваткой, притирает к стене и стонет в поцелуй так, будто испускает последний дух. Дрожью от колен по бедрам, будоража все внутри и сводя судорогой низ живота. Забрав инициативу, ведет в поцелуе, ласкаясь языком о мой язык, посасывает его, втягивая себе в рот, и от порыва страсти кусает за губу, в этот момент открыв глаза и посмотрев в мои, выплеснув из души все эмоции, которых оказалось слишком много, и у меня подкосились колени.

Дальше он просто заставил меня себя чувствовать. В ванной, в комнате, даже на кухонном столе, постепенно остывая и словно успокаиваясь в какой-то момент, между коридором и кухней, обняв и простояв так минут пять, молча вжавшись и дыша одним воздухом. Я чуть не сдох от счастья. Стало плохо. Сдавило грудь. В то же время я будто воспарил над землей. Реальностью только давит обратно — я лишний.

— Мне позвонить надо, — тянется через меня и всю кровать за мобильным, доставая его из кармана джинсов и, не одеваясь, уходит курить на кухню.

Следую за ним, бесшумно, боясь спугнуть, не преследуя цели подслушать разговор, а желая остаться рядом как можно дольше, но следующими словами меня примораживает к месту:

— Ничего не получится, Макс, нам надо расстаться…

========== Часть 9 ==========

Миша

— Да, я так решил, — отвечаю на его холодное «Уверен?», вдобавок киваю, поворачиваясь назад и встречаясь взглядом с Данилой. — Ты поймешь, что так будет лучше.

— Тебе — возможно, — бросает с обиды и вешает трубку, я мобильный ставлю на беззвучный и откладываю на подоконник.

Медленно вдыхаю и еще медленнее выдыхаю.

— Я пытался завести отношения. Признаю, — тяну к нему руку, он с неохотой, но идет. — И это было даже неплохо. Но не мое. Поэтому и позвонил. Доволен?

— Ты вообще себя не видишь в отношениях?

— На расстоянии? — Прижав его к себе, глажу по острым лопаткам, спускаясь на поясницу.

— В целом.

— Скажи прямо, чего ты от меня хочешь?

— Не чего, а кого. Тебя.

— Хорошо. Сдаюсь. Капитулирую. Отказываюсь врать и себе, и тебе. Я твой. Забирай с потрохами. Что дальше?

— Ты сможешь не трахаться с другими?

— Месяцами? Не уверен. А ты? — В этот момент он посмотрел на меня с такой детской обидой, что мне стало стыдно. Прижав его крепче, закрываю глаза, пряча лицо у него на плече. — Даня, я не тот, кого ты воссоздал у себя в голове. Я — это я. Со своими недостатками, привычками и особенностями. И мириться тебе придется со мной таким, если хочешь оставаться рядом, а не жить в мечтах.

— Хочу, — кивает, носом трется о мои волосы и обнимает в ответ.

— Тогда наберись терпения, — прошу серьезно, представляя, во что это выльется.

Как знал! Буквально с первого дня начинаются масштабные действия. Я сутками пропадаю на работе и ни черта не могу с этим поделать. Когда приезжаю ночью или под утро, он не спит — сидя над моим компом, мониторит интернет, погрязнув в переписке с кем-то, кто мне уже не нравится. Не задает вопросов, где я был, но всем своим существом чувствую, что ревнует и бесится, а я как успокоить его — не знаю.

Все усугубляет Макс. Не специально и даже неосознанно, но всегда будучи на связи, даже когда я беру Даню с собой на выезд, там они и встречаются. Макс в своей скотской манере безразлично фыркает, уводя меня знакомить с новым составом коллег, Данила молча сидит в машине, а потом смотрит на меня так внимательно, что мне не по себе становится, и, выдохнув, как перед погружением, выдает: «Он тебя любит, да?»

Объясняю, что мне фиолетово, что он любит, что своей жизнью распоряжаюсь сам, и только после того, как я выматываю его в постели, он ненадолго переключается.

Все время ловлю его задумчивый туманный взгляд. Он постоянно что-то перемалывает в себе, а когда я пытаюсь вывести его на разговор, рычит и злится. Начинаем ссориться. Быстро отойдя, иду мириться первым. Он стоически терпит мои нападки, отзывается так же преданно на ласку и вскоре прощает все, но спустя некоторое время я вижу ту же тяжесть во взгляде, скованность в движениях, будто он боится меня трогать, и меня это выводит из себя.

Последней каплей стало появление Арины и Темки, ее сумбурное объяснение, что ей надо уехать… «Ах, ты не один, пидарас проклятый… Сына, не смотри!.. фу, мерзота!.. Чтоб ты сдох, и пидарас твой тоже… Идите вы на хуй оба!.. Сына ты больше не увидишь!» А тебя, сука, вообще никто ко мне не звал, это мой дом!!!

Потом командировка, работа, ночная смена, и я не смог объяснить, почему зам работает ночью, да еще и с начальством у него дома, а мы правда договора разбирали, Макс даже не пытался тронуть меня, потому что не дурак он, а реально хороший мужик.

Потом был секс, такой, что до сих пор звездочки в глазах, а утром я проснулся один и проклял каждый свой раз, когда оставлял его так же, потому что это реально больно, обнаружить себя брошенным, на хуй не нужным, один на один со своими чувствами. И я ревел, признаю, сидя напротив зеркального шкафа в коридоре, на котором была приклеена записка:

«Ты был прав. Я лишний в твоей жизни и пока не вмешался, все у тебя было хорошо. Прости, что влюбился.

Будь счастлив, ты этого заслуживаешь.

Твой Данила.»

А теперь мы плавно подошли к тому, с чего начали: опять трасса, опять рябит в глазах от опостылевшего черно-белого пейзажа. Опять куда-то еду, сам не зная зачем. Грублю со скоростью. Мысли вразлет. Руки трясутся. Но еду. Это в последний раз. Пора принимать решение.

Всю дорогу перед глазами его запястья, перечеркнутые шрамами. Ошибки молодости — говорил он со смешком, пряча кисти в рукава. Шрамы на пояснице, на боку, на бедре — я знаю их все и смогу даже нарисовать, если потребуется, но все это неважно, хотя он и чувствует неловкость, когда касаюсь их губами или пальцами. Мне кажется, они до сих пор болят. Болит не кожа, а воспоминания, те, что оставили их, и не уверен, что смогу заменить их собой, по крайней мере, надеюсь, что к этим меткам не добавится еще одна, напоминающая обо мне.

Припарковавшись возле Степкиного дома, застаю неприятную картину. Степа держит пьяного в ноль Данилу, одновременно переругиваясь с Игорем, его бывшим несложившимся хахалем, все это слишком эмоционально, неприемлемо для моей расшатанной нервной системы. Глушу двигатель, Степка на звук реагирует, пихает Данилу в бок, тот лениво ведет головой, и по глазам шальным вижу — начинает трезветь. А я дверью хлопнул, закрыл аккуратно, шагов двадцать, замах, легкий удар точно в переносицу, крики, вой, кровь каплями на асфальт, но все это мелочи.