Любовь без тормозов - авария (СИ) - "Ores" - Страница 13

И тут у меня сбилось сердце с ритма, но спросить все же пришлось.

— С кем-то? — Подняв глаза, встречаюсь взглядом с Даней, тот смотрит ошалело, а я, как пацан, словно на пару сантиметров от земли поднимаюсь, и с этим необъяснимым чувством восхищения к земле себя тревогой прижимаю.

— Там много людей, Миш. — Пиздеж полный, не звал бы он толпу. Глаза в пол, как ребенок нашкодивший, и румянец на щеках вовсе не от алкоголя, и руку мою сжимает все так же крепко, словно держит.

— Ты же меня понял, — язык заплетается.

— Не знаю, — мямлит неуверенно. — С ним парень какой-то, его раньше не видел, ходят вместе, не расстаются. А спят или нет — не спрашивал. Не мое это дело. И не твое даже.

— Степ, — потрепав его по волосам, улыбаюсь как могу. Как будто внутри ничего не взорвалось и сейчас горсткой пепла не оседает на дне сердца. — Брось. Ты-то чего расстраиваешься? — Он молча закуривает и тянет сигарету мне, а я взять не могу, не полезет. Даже вдохнуть полной грудью не получается — некуда, переполнен эмоциями под завязку. — Ты это… — спрыгнув с капота, тесню его плечом, открываю заднюю дверцу машины и, кряхтя и шипя от боли от шипов, что врезаются в пальцы, передаю ему с рук на руки огромный букет алых роз. — Поздравь, как умеешь.

— Миш… — начинает заикаться и даже отступает, и с этим ярким веником смотрится нелепо.

— Мне ехать пора. Проездом был, — вру напропалую, сам понимаю, что если сейчас за руль сяду — убьюсь на хуй, перед глазами плывет, и сердце подводит, замирает.

Пока он осмысливает, прыгаю в авто и, осторожно его объехав, выезжаю со двора…

Автор

Степка медленно, как на плаху, поднимался по ступенькам, и ничего кроме алого размытого пятна перед собой и не видел. Только шум. Грохот чужих шагов, совпадающий по ритму с его мыслями. Тревога — мигает на грани сознания кричащими вспышками и тянет назад.

Ему навстречу вылетел Данила: растрепанный, злой, босиком по грязному полу, выбивая из рук букет, рассыпавшийся по лестничному пролету, и уносящийся на улицу.

Прямо по улице, обогнув двор: так через дворы — быстрее, и выезд на главную один — не ошибешься.

Обогнув угол дома и оцарапавшись о кирпичную кладку, удержал равновесие, заметив знакомый джип в паре метров, и выскочил на проезжую часть, перекрыв дорогу.

Визг тормозов, хруст ручника, вскрики по ту сторону проезжей части и бешеный заряд адреналина, вскипятившего кровь.

— Ебнулся!!! — вопль от всего сердца.

Миха вылетел из салона, успев включить аварийку. Схватив парня за локоть, швырнул об авто, и видят всевышние силы, как тяжело было удержаться, чтобы не прибить прямо на месте…

Миха

Голова кругом, горло перехватило, и не заорать. Страхом все еще душит. Ступня ноет, и плачут тормозные колодки, но я остановился!

— Какого черта ты творишь? — не орет, а нагло требует ответа, почти не повышая голоса, все это со своей аристократичной педантичностью, и я почти забыл, как блестят его глаза, когда что-то идет вразрез с его мнением. Упрямый как сука. Прям как я.

— Я? Я?! Это не я на машины кидаюсь! — Так и стоим, переругиваясь посреди оживленной трассы, пока не приходит умная мысль свалить, пока не приехали копы.

Рывком затаскиваю его в машину, грубо роняю на пассажирское, уже захлопывая дверь, замечаю, что босиком балбес, и бьюсь головой о крышу.

Припарковавшись у него во дворе, хочу вытолкнуть его из машины и просто уехать. Подальше. Это решение было ошибочным. Не стоило ему глаза мозолить. Повелся на всплеск эмоций. Что я вообще хотел доказать? Что ему зашибись и без меня? Что я имею право на отношения? Да кому я вообще что должен, вашу мать?!

— Остынь, — просит спокойно, подставив ладонь мне под голову, когда бьюсь о руль лбом. — Ладно?

— Даня, иди домой, — прошу, плавно отъезжая, как наркоша конченный, все внутри бунтует, в то же время я вспоминаю о встрече, которую планировал месяц. Месяц, блядь! И мне на это плевать, я не жалею, что приехал, я просто не могу понять, на кой-черт мне это надо.

— А ты?

— И я домой. К себе.

— Зачем тогда приехал? — начинает раздражаться и тоже нервничать, осматривает себя, словно не уверен, что выглядит замечательно, а я его вижу растрепанным и с бодуна, и у меня челюсть сводит по непонятным причинам, и завыть хочется.

— Мимо проезжал.

— А веник ты спецом Степе привез?

— Тебе. Он передаст.

— А самому слабо?

— Я его купил — это уже немало.

— Тебе тоже такой купить, чтобы все честно было?

— На дух не переношу цветы!

— А я, блядь, таю от восторга. Забери свой ебанный веник, засунь себе в жопу и тащи ее нарядную наверх, потому что бегать я за тобой больше не буду! — орет он, честно признаться, угрожающе. Есть в нем скрытая угроза, и то, как сжимает руки в кулаки, как хмурит брови и как от напряжения играют желваки — наводит на неутешительные мысли, что мне все-таки прилетит и не слабо. — Если приехал, найди смелость подойти и поздравить лично! Или это так сложно?

— Не хочу мешать.

— Еще скажи, что ты одет не по параду, — кривится недовольно, я свои спортивки и старую темную майку осматриваю скептически.

— Хорошо, — киваю, соглашаясь, мысленно настраиваю себя, что потеряюсь в толпе и быстро свалю.

— Ключи, — тянет руку, я страдальчески закатываю глаза и мотаю головой. — Или сам заберу. — Не дожидаясь, пока я переварю его борзоту, глушит тачку и забирает ключи, выпрыгивая на улицу.

Вываливаюсь следом, обхожу машину спереди, пока он клацает замком, закрывая; хлопнув его по руке, дезориентированного закидываю себе на плечо — что за мода босиком разгуливать?! — и под шум и взрывы, что слышны в памяти, ну и его мат, конечно, несу в квартиру, дрожа не от тяжести веса, а от близости.

Дома народу человек шесть, их не разглядываю, сажусь к Степке и тянусь за рюмкой. Все ждут от меня тост или хотя бы вежливое «здрасти», а я считаю до десяти и с друганом переглядываюсь, пока он мне кивает на одного из собравшихся, брюнета чуть старше нас, присевшего рядом с Данилой и протянувшего ему пластырь, которым тот заклеил порез на ноге.

Степа был прав — мне не стоило приезжать.

А еще, что чужие отношения имеют место быть и я не вправе в них вмешиваться… Тогда почему хочется этому мудаку свернуть шею каждый раз, когда он складывает свою конечность имениннику на плечо?..

Данила порывается ко мне, его стопорит очередной поздравляшка, я ухожу курить, когда ощутимо шумит в башке кровь и срочно требуется свежий воздух. Такое чувство, что каждый угол им пропитан, а я, как наркоман, от запаха пьянею.

— Как твои дела? — встав за моей спиной, касается плеча, ощутимо сжимая кожу. По притихшему шуму понимаю, что он закрыл дверь. Хочется пошутить, что если интересно, мог бы позвонить и спросить, но он не мог — я не оставил координат, а он не стал навязываться.

— В норме, — отвечаю уклончиво.

— Почему ты хотел уехать? — Убрав руку, встает рядом, сползая по подоконнику, и заглядывает мне в глаза снизу вверх. — Только не ври.

— Не хотел мешать, — пожимаю плечами, забирая у него свою пачку и шлепая по рукам.

— Кому конкретно ты мог помешать? — на последней фразе вошел тот человек, которому входить бы не стоило.

— Вам, — киваю на вошедшего, Данила замирает, смущается, потом начинает лыбиться и эту улыбку старается не показывать — выходит паршиво, и я даже обижаюсь.

— Миша, это мой двоюродный брат, Артем, вы так и не познакомились, — закусив губу, отворачивается к окну, я протянутую руку игнорирую, медленно поворачиваясь за ним.

— Тебе смешно? — спрашиваю серьезно, смяв в хлам зажатую пачку и отшвыривая ее к окну. — Весело тебе?

— Нет, — перестает улыбаться, что-то говорит брату, подает ему поднос из холодильника и отправляет, возвращаясь ко мне. — Не весело, — встает позади, дышит в затылок, и мне приходится повернуться. — Пока ты не приехал, было совсем невесело, — повторяет это слово, погружая меня в гипнотическое оцепенение. Взгляд пьяный, решительный, у меня от него такого подкашиваются колени и сводит судорогой низ живота.