Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Чужое - Данихнов Владимир Борисович - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

– Сонь, хочешь, к речке рванем? Там хорошо, прохладно, жары проклятой нет!

– Не хочу, – шепнула Сонечка. – Давай.

Они сидели на берегу, и Шилов думал, что неплохо бы искупаться, но раздеваться стеснялся, потому что Соня сидела все еще пасмурная. Что она подумает, если он стянет с себя одежду и начнет плескаться? Поэтому Шилов не раздевался, и даже шведку не снял. Когда молчать стало нестерпимо, он сказал:

– Это даже хорошо, Соня, что ты своего сына не нашла.

– Я знаю, – шепнула она.

– Ведь если б ты нашла его, пускающего слюни, нам бы пришлось его в печальный дом отвести, и ничего хорошего из этого не вышло бы…

– Я знаю! – произнесла Соня с нажимом и посмотрела на Шилова с такой яростью, что он захотел отсесть в сторонку и с немалым трудом удержался, чтобы все-таки не передвинуться. Соня повернулась к речке лицом. Вода заиграла отблесками на ее загорелом лице, рыжий солнечный свет отразился в ее глазах. Шилов подумал, что ему мешает то глупое чувство, которое он испытывает к Сонечке, что если бы не оно, он бы давно сумел помочь Соне, убедил бы ее, как это глупо – надеяться встретить сына здесь, в городе.

– Соня… – тихо позвал Шилов, но она не ответила, подняла с песка камень-голыш и запустила его, размахнувшись, в реку. Шилов следил за камнем, который скакал по воде и не тонул, и считал, сколько раз камень успеет подпрыгнуть. Соня шевелила губами и тоже считала. Камень булькнул и пошел на дно, и Шилов сказал:

– Шесть.

– Нет, семь, – возразила Соня.

– Шесть, точно тебе говорю!

– Семь, и не спорь.

– Но почему?

– Потому что семь. Я так хочу.

– Угу. Но все же шесть.

– С женщинами нельзя спорить!

– Шесть.

– Ах, так! – разозлилась Соня и кинулась на него с кулаками, но он успел отскочить, и Соня шлепнулась животом в песок. Шилов наклонился к ней, чтобы помочь подняться, но она резво перевернулась на спину, схватила Шилова обеими руками за щиколотку и дернула. Он тоже повалился в песок, и они боролись, измазываясь в мокром песке все больше и больше, а потом уже не злились, а смеялись, но все равно продолжали бороться. В конце концов, Шилов, голую пятку которого больно оцарапал камень и который едва сдержался, чтобы не сказать «ёптвоюмать», поддался, и Соня оказалась сверху. Она сидела, упершись руками в плечи Шилова, а он держал ее за талию и смотрел в ее водянистые глаза, на розовую родинку на скуле, а Соня смотрела на него, внимательно, не отрываясь, а потом сказала:

– Вот что, Шилов, надо нам охладиться немного, а для этого – искупаться.

Она поднялась на ноги, повернулась к нему спиной и сняла майку. Под майкой у нее ничего не было, и Шилов увидел два заживших шрама на Сонечкиных лопатках. Он поднялся и нежно прикоснулся к ее плечам. Соня замерла, а он повел руками ниже, обвел шрамы подушечками пальцев и спросил:

– Не больно?

Она дернула плечом, и Шилов убрал руки. Сонечка стянула шортики, под которыми оказались черные атласные трусики, и Шилов вздохнул, сам не понял отчего: то ли потому, что хотел, чтобы трусиков не оказалось, то ли, наоборот, от облегчения. Кто знает, что ему пришлось бы делать, если б трусиков не оказалось, и как бы пострадало от этого его чувство к Сонечке.

Сонечка топнула ногой, отбрасывая шорты в сторону, поежилась и побежала прямиком к речке; завизжала, врываясь в холодную воду, остановилась, присела, зачерпнула воды, облила себя с ног до головы, фыркнула, нырнула и поплыла. Шилов через голову стащил шведку и собрался снять джинсы, но вспомнил Сонечкины шрамы, вспомнил, что у него такие же и остановился. Накинул шведку на плечи, завязав рукава узлом на груди, сел на песок, руками обхватив колени, и следил за плещущейся Сонечкой, а сам заходить в воду не торопился.

Она кричала ему:

– Заходи, вода прекрасная!

Он отвечал:

– Что-то не хочется!

– Не слышу! – кричала она. – Заходи быстрее!

– Не хочется! – кричал он.

– Что?

– Не хочется!!

– Все равно заходи!

– Нет!

– Глупый, вода прекрасная!

– Семеныч, кстати, на гашиш собрался переходить!

– Что?

– Ладно, неважно…

– Гашиш?

– Что?

– Гашиш, кстати, курят или едят?

– Не знаю!

– Может, колют?

– Не знаю!

– Тогда иди купайся!

Он молчал.

Сонечка вскоре устала и вышла на берег. Шилов старался не смотреть на ее загорелую кожу, покрытую мурашками, на ее крепкую грудь с коричневыми сосками и на капельки воды, покрывавшие ее тело, делая его еще соблазнительнее. Шилову хотелось подойти к ней и стереть ладонью капельки, но вместо этого уставился на песок и рисовал пальцем слово, а волны набегали на слово и подтирали его, как плохой ластик, но Шилов упорно подводил стертые буквы. Тень накрыла слово. Шилов поднял глаза и увидел Соню, которая была очень близко. От Сонечки пахло речной водой, ее зеленые глаза завораживали.

– Эй, Шилов, – нежно шепнула Сонечка, – ты так спешишь всем помочь… но мне кажется, тебе самому помочь надо.

– Почему?

– Ты как ребенок, Шилов.

– Я – взрослый мужчина.

– Никакой ребенок не признает, что он ребенок. Я красивая, Шилов?

– Тонкость ума лучше, чем красота тела, как сказал Пушкин в «Онегине», – пробормотал Шилов и тут же мысленно обозвал себя ослом. Сказать такое девушке!

Но Соня лишь рассмеялась:

– Глупый, это не Пушкин сказал, а Эзоп. Я знаю, потому что его басни очень люблю.

Он виновато улыбнулся. Соня отвернулась, подхватила с песка майку и надела ее. Шилов снова посмотрел вниз и увидел, что вода полностью стерла слово. Он попытался вспомнить, что именно писал, но не сумел.

Этой ночью стало прохладнее. Оранжевые пташки растопырили перышки, запирая тепло в своих тельцах, округлились и сделались похожими на ежиков. Шилов наблюдал за ними в окно, а потом взглянул на потолок и подумал, что надо побелить его и закрасить все трещины, и помыть люстру тоже, кстати, неплохо бы. И сорвать паутину, лохмотьями свисающую по углам. Cтереть пыль с мебели и книг. Шилов посмотрел на книжную полку: она была забита сочинениями братьев Стругацких. Он попытался вспомнить, кто это такие, но натолкнулся на пустоту – похоже, в его голове осталось слишком мало воспоминаний. Или, может, эти Стругацкие писали что-то неважное, незапоминающееся.

В это время Соня запела жутко старую песню об апостоле Андрее. Шилов заткнул уши, стараясь забыть о ее хрипловатом голосе. Он смотрел на потолок и думал, что все это совершеннейший вздор, что надо просто переехать в новый дом, а не ремонтировать этот, что все так делают, один он остается в одном и том же доме уже с год, наверное.

В окно стукнул камешек. Шилов сперва не понял, что это камень, решил, что гуляки чарками звенят нарочно громко, чтоб заманить его к себе, но камешек стукнул опять, стекло зазвенело, и Шилов поднялся. У окна стоял Валерка. Вид у него был всклокоченный, темные глаза горели отраженным лунным светом. Валера подпрыгивал на месте от нетерпения, подмигивал Шилову и пальцем показывал на заднюю дверь: выйди, мол. Шилов тяжко вздохнул и вышел во двор. Здесь было свежо, полная луна делала все вещи серыми, и Валерку тоже делала серым, а лицо его – бледным, и только Шилов оставался разноцветным, потому что стоял под горящей электрической лампочкой.

– Чего тебе, Валерка? – спросил, зевая, Шилов.

– Пойдем за мной, млин! – взволнованно ответил Валерка, оглядываясь и по-гусиному вытягивая шею, будто хотел заглянуть за дом Шилова и увидеть гуляк.

– Да что случилось-то?

– Идем, идем! Ты должен это увидеть, потому что это касается Сони!

– Какое тебе дело до Сони? – угрюмо поинтересовался Шилов.

– Пойдем, мля!

– Ты хоть раз можешь поступить как мужчина, Валерк, и сказать «бля»?!

– Быстрее, млин!

Валерка не хотел ничего объяснять. Шилов, вернувшись в дом, надел брюки, носки и кроссовки. Ему пришлось сбегать на кухню, где он искал таблетки от головной боли, которая пришла, как обычно, внезапно. Не найдя таблеток, Шилов подошел к умывальнику, сполоснул холодной водой горячее лицо и, мысленно проклиная Валерку, вернулся на задний двор. Валерка нетерпеливо переступал с ноги на ногу, смущался и, краснея до корней волос, втягивал голову в плечи.