Полуночный Валентайн (ЛП) - Джессинжер Джей Ти - Страница 53

– Хорошо спал?

Он посасывает там, где только что были его зубы, спускается рукой к моему животу и между ног. Я тихо вдыхаю, когда пальцы добираются до самой чувствительной точки меня. Они творят чудеса, выводя медленные круги. Через несколько мгновений я негромко постанываю, повернув голову для поцелуя.

Тео захватывает мой рот. Поцелуй глубокий и эротичный, такой же неторопливый, как и его руки. Вскоре из моего горла вырывается хрип, мне нужно больше.

И мне это дают.

Раздвинув мои ноги, Тео проскальзывает своим членом между моих бедер и использует свою руку, чтобы направить ее в мою влажность. Но не толкается внутрь. Просто скользит назад и вперед, размазывая влагу по моим складкам, продолжая игру пальцев.

Я издаю бессвязный звук удовольствия, качая бедрами в такт мягким, ровным взмахам.

Мужчина продолжает в том же духе, невыносимо медленно, пока я не начинаю тяжело дышать и вдавливаться в его руку сильнее. Из его груди вырывается хрип, глубокий и темный – звук его желания. Он хватает мою ногу, поднимает ее выше и раздвигает бедра, пока не получает правильный угол. Одним ударом вонзается в меня.

Я изгибаюсь, стону и вздрагиваю. Тео прижимает ладонь к моему животу и притягивает меня ближе, продолжая вдалбливаться, сначала поверхностно, пока жадное движение моих бедер не заставит его погрузиться глубже.

Он перекатывает меня на живот, зажимает мои волосы в кулаки и принимается трахать, пока я не начинаю задыхаться.

Разрядка слишком сильная: пальцы сжимают простынь, животные звуки удовольствия хрипят в моем горле. Тео кряхтит одобрением У него прерывистое дыхание, тело напряжено и он вдавливает меня в кровать. Думаю, сейчас он тоже кончит, но он замедляется, отступает, и я оказываюсь на спине. Он опускается на меня и глубоко целует, не прерывая толчки.

Так хорошо. Настолько естественно. Как на небесах.

Он будто моя вторая половина.

Я закидываю лодыжки ему на спину и вонзаю пальцы в его волосы, дергая, потому что хочу его еще глубже, еще ближе. Хочу от него большего. Больше всего.

Он на грани. Я чувствую это по дрожанию его рук, слышу это в его хрипах, вижу это в его лице, когда его брови сближаются от острого удовольствия. С каждым толчком его таза мои соски упираются ему в грудь. Он наклоняет голову и берет один в рот, принимаясь усиленно его сосать, продолжая бесконтрольно двигаться, раскачиваться и постанывать вокруг моей плоти.

– О-о... Тео!

Его тело дергается. Он издает звук, будто умирает. Его руки вздрагивают в моих волосах, когда его оргазм срывает еще один звук с его губ. Новый звук, который я никогда не слышала от него ранее.

Имя.

Мое имя.

– Меган!

Все затянувшиеся сомнения относительно моего здравомыслия и гребанной головоломки, которую собрал мой мозг, наконец разрушены, когда я слышу голос Тео.

Потому что теперь я знаю, почему он перестал говорить.

Его голос не принадлежит ему.

Он принадлежит человеку с небесно-голубыми глазами и солнечной улыбкой, которого я впервые встретила, когда мне было шесть.

ГЛАВА 27

Я бьюсь в истерике, а Тео в шоке замирает. Цепляясь за него каждой каплей силы, я зарываюсь лицом в его шею и изливаю свою эйфорию неконтролируемым потоком слез.

– Я знала! – приглушенно причитаю в его кожу. – Я знала, что ты вернешься ко мне!

Застывшие мышцы Тео расслабляются. Он выдыхает, прижимая поцелуй к моей шее. С грохотом, похожим на мурлыканье, из его груди раскатывается низкий смех.

– Милая, – шепчет он, оставляя легкие поцелуи на моих ушах. – Меня не было всего несколько недель, – его тон дразнящий. – Ты всегда будешь такой эмоциональной после секса?

Слова Тео, но голос мне до ужаса знаком, немного более хриплый тембр, но в остальном неизменный. Эхо этого голоса звучит в моей голове уже пять долгих лет. Я узнаю его где угодно.

– Нет, ты знаешь, что я имею в виду! – я поднимаю голову и встречаюсь с мужчиной глазами. – Касс, Касс, я люблю тебя! Никогда не переставала, ни на секунду! Я всегда знала, что ты вернешься!

Тео перестает дышать. Он лежит на кровати, словно мертвец. В его глазах появляется выражение чистого ужаса.

– Что?

Я так сильно плачу, что практически ничего не вижу. Обезумевшая от радости, я прокладываю неистовые поцелуи по всей его шее.

– Почему ты пытался держаться от меня подальше? Почему ты не сказал мне раньше? Почему ты не нашел меня в Фениксе?

Он резко отстраняется от меня, резко забирая тепло своего тела, словно ударом хлыста. Вскакивает и стоит обнаженным у подножия кровати, глядя на меня широкими, дикими глазами с дрожащими руками.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – шепчет он.

Время останавливается.

Все часы в мире перестают тикать.

Гравитация освобождает меня и выбрасывает в черное, застывшее пространство.

Я сажусь на кровать, натягиваю покрывало на обнаженную грудь, и мы смотрим друг на друга сквозь тишину комнаты, пока я не набираюсь смелости заговорить.

– Тебе не нужно притворяться. Я не буду... не буду никому рассказывать, – мой короткий смешок задыхается от страха. – Да и кто поверит?

После паузы, в которой я слышу каждый удар моего громыхающего сердца, Тео процеживает сквозь стиснутые зубы:

– Кто поверит нам насчет чего?

Моя кровь кристаллизуется в лед.

Нет.

Нет, этого не может быть.

Слезы все еще скатываются по моим щекам, но я их больше не чувствую. Я не знаю как моргать, двигаться или даже дышать.

– Касс...

– Я не твой гребаный мертвый муж! – ревет Тео голосом моего покойного мужа.

Кислотный привкус проникает в мое горло. Я сглатываю, неудержимо дрожа. Воздух становится таким холодным, что мы с таким же успехом могли бы находиться в склепе.

– Почему ты врешь? – бормочу я.

Свет покидает глаза Тео. Они затухают. Словно ливневый шторм останавливается за окнами.

– Вот почему ты хочешь меня? Потому что думаешь, что я это он?

Эти слова вызывает трещину в моем разуме. Я чувствую это – быстрый, жесткий треск льда под ногами.

Я встаю на ноги, прямо там, на матрасе. Прижимая простыню к груди, я выдыхаю, что звучит как предсмертный хрип. Мой голос еще хуже – глухой и жуткий, будто я говорю из могилы.

– Я не думаю, что ты – это он, а он – это ты. Ты – это ты. Вы разные и оба совершенны.

– Прекрати, – категорично заявляет он.

– Нет. Почему ты перестал говорить после аварии, Тео? Почему ты не произнес ни слова за пять лет?

– Мои голосовые связки были повреждены в результате вдыхания дыма во время аварии. Мой голос изменился, я его ненавидел, – без колебаний отвечает он.

Истерический смех сквозь слезы покидает мое горло.

– Вдыхание дыма? Так тебе сказали в дурдоме? Потому что, думаю, мы оба понимаем, что это другое.

– Меган, остановись...

– Тео, ты когда-нибудь видел меня до того, как я переехала сюда?

Краска покидает его лицо. Он становится белым, как простыня, которую я сжимаю в кулаке.

– У меня... – он шепчет. – У меня была черепно-мозговая травма, Меган. Мои галлюцинации... они не настоящие.

– Тогда почему ты спрашивал Купа, как можно помнить кого-то, кого никогда не встречал?

Тео сглатывает, ненадолго закрывая глаза.

– Мой врач сказал, – растерянно отвечает он, – что я не вылечусь, если не начну говорить, что мне надо себя заставить. Я не хотел делать это в первый раз перед всеми вчера вечером на вечеринке...

– Откуда ты знаешь меня, Тео?

Задушив слезы, Тео подбегает к своей одежде в куче на полу возле его стороны кровати. Натягивает джинсы, рубашку и куртку, пока я погружаюсь все глубже и глубже в черный бред, поднимающийся как паводковые воды в моем подсознании.

Они накачали его. Эти сукины дети в этой долбанной клинике по науськиванию бездушного ублюдка доктора Гарнера накормили его наркотиками, убеждали его, что он шизофреник, промывали ему мозги, полагая, что чудо – это психическое заболевание.