Школа ведьмовства №13. Сладкий запах проклятия (СИ) - Шавлюк Светлана - Страница 12

— Щедроты природы, — ее тихий голос, на дне которого плескалась едва уловимая хрипотца, стелился по аудитории, завораживая, обволакивая и проникая в сознание. Ей не нужно было повышать голос, чтобы привлечь внимание, все взгляды принадлежали ей, а уши были навострены и не пропускали ни звука. — Ценнейший клад, огромная сокровищница для ведающих, скромный дар для обывателей и безмерное количество опасностей для несведущих, но мнящих себя знающими. Леса, поля, луга — все вокруг пестрит яркими красками, манит ароматами, таит в себе силу, дарует жизнь и несет смерть. Каждая из вас обязана знать каждую травинку, что может встретиться вам на пути, отличать пылинки, раскрошенные в ступках по запаху, цвету и вкусу. Надеюсь, — она широко улыбнулась, прижала сцепленные руки к подолу передника и обвела нас возбужденным, искрящимся предвкушением взглядом, — наши занятия станут для вас настоящими приключениями. А самых прытких, тех, кто будет выполнять задания в числе первых, в конце каждого практического занятия будут ждать небольшие подарки от меня, — хитрый прищур всколыхнул волну взбудораженного перешептывания. Все вокруг загомонили, пытаясь догадаться, что же за подарки ждут тех, кто будут самыми успешными на занятиях Алевтины Ивановны.

Довольная собой женщина, несмотря на свою полноту, резво развернулась, так что подол платья взметнулся, демонстрируя черные туфли из кожи на плоской подошве. Травница обошла стол, мягко опустилась на стул, дала нам еще несколько секунд на обсуждения, а потом, немного повысив голос, все же прервала щебетание ведьмочек: — Достаточно! — разговоры мгновенно стихли, женщина удовлетворенно кивнула, положила руки на стол и переплела пальцы в замок. — Уже в конце следующей недели ваше любопытство будет утолено. А сейчас, мои красавицы, не отвлекаемся. Первое, о чем я хотела вам рассказать — группы, в которые принято объединять травы. Каждый вид мы будем относить к одной из трех групп. Итак, многие заблуждаются, когда делят травы на съедобные и несъедобные. Или ядовитые и не ядовитые. Издавна принято делить травы на опасные, безопасные и ядовитые.

— Простите, — звонкий голосок разрезал приятную тишину и прервал тихую лекцию Алевтины Ивановны, — а в чем же разница между опасными и ядовитыми? Ядовитые ведь тоже опасные.

— Смертельно опасные, милая, — подтвердила учитель. — Разница существенная, и вам важно ее усвоить. Может быть, кто-нибудь из вас, красавицы, знает, почему все травы разделили именно так? — обвела нас вопрошающим взглядом.

Я знала. С самого детства знала. В очередной раз убедилась, что бабушка обучилась всем хитростям и премудростям в подобном месте. Таких совпадений быть не может. Она всегда делила травы и грибы по такому же принципу, и меня приучила.

— Не знаешь, доча, — строго наказывала она, почему-то всегда называя дочкой, а не внучкой, — лучше вообще не трогай, живее будешь. А коли знаешь, что трава безопасна — бери смело. В лесу знающему человеку голодным никогда не остаться, а вот незнающий — едва живым выберется: заплутает, отравится, со зверьем диким повстречается. Только ты не бойся леса-то, он тебя всегда укроет и от непогоды, и от встреч нежеланных, волков отведет, медведя в чащу уведет, к поляне ягодной выведет.

Я улыбалась, кивала, считала все сказками, но удивительно спокойно чувствовала себя в лесу полном зверья.

— Смотри-ка, милая, — бабушка склонилась ко всем известному чистотелу, который слепил своей желтизной даже в тени густого леса. Аккуратно поддела землю с двух сторон от крупного куста сорной травы и вытянула за стебель вместе с корнем. Стряхнула прицепившуюся к тонким белым корням землю, и протянула мне, — знакомая трава? — прищурилась она, когда я потянулась к ярко-желтому цветку пальцами, чтобы прикоснуться к лепесткам.

— Чистотел, — послушно кивнула я. Мы с деревенскими девчонками часто баловались им, надламливая стебель и рисуя на руках желтым соком, который мгновенно выступал в месте надлома.

— Чистотел, — кивнула она и бросила в корзину. — Опасная травка, — припечатала она, а я даже вздрогнула от вынесенного вердикта. Как же так? Мы столько раз баловались им, и остались невредимыми. — Сколько пользы в руках ведающих приносит, столько же вреда принести может в руках бестолковых баловниц. Пока знаний в голове нужных нет, к траве этой руки попусту не тяни. А с другими травами и вовсе никогда не используй.

Это была первая травка, которую я причислила к опасным. Потом было множество других, а еще несколько ядовитых, но чаще бабушка все же рассказывала про безопасные, а о двух других группах ограничивалась скупым: «Не трогай. Придет время, все узнаешь». Видимо, время пришло.

— С безопасными и ядовитыми все и без объяснений ясно. А вот опасные, — зазвучал девичий голос, пока я предавалась воспоминаниям, — они в разных сочетаниях и количествах могут быть, как безопасными и полезными, так и смертельно-ядовитыми. Их поэтому к отдельной группе и причислили. Мама всегда говорила, что к ним нужно относиться с особой осторожностью.

— Правильно, Машенька, — кивнула Алевтина Ивановна и обвела нас всех строгим взглядом, — и теперь мы перейдем к запретам, которые все вы должны помнить каждый день, — из глаз учителя исчезла доброта, с лица сползла улыбка, теперь лицо женщины было строгим и даже жестким, — записываем.

Нам запрещалось с сегодняшнего дня использовать любые травы во зло. Более того, запрещалось даже прикасаться к опасным и ядовитым травам до тех пор, пока в наших тетрадях, а главное — в головах, не отложатся необходимые знания о каждой, о том, как они воздействуют и какую беду несут в себе. Собирать травы во время обучения мы сможем только под строжайшим контролем травницы.

— Наш дар — добро. И знания ваши должны быть использованы только во благо. А покуда будете знать, что за хворь сразила несчастного, найдете и способ его излечить. Только для этого вам даны знания об опасностях, которые некоторые травы в себе несут. Посмеете нарушить запреты, будете строго наказаны.

Очень жаль! Очень-очень жаль. Я бы с удовольствием угостила одного зеленоглазого змея чем-нибудь этаким, что мозги на место ставит через неприятные ощущения. Уверена, у той же Златки каждый раз руки чешутся дать что-нибудь гадкое Покровскому младшему.

Глава 8

Глава 8

Взбежала по ступеням, с силой дернула деревянную тяжелую дверь, услышала уже привычный короткий скрип и нырнула в полумрак прохладного помещения нашего домика. Да так и застыла, держа в одной руке свою тетрадь с писчими принадлежностями, а другой — закрывала двери.

В паре шагов от меня стояли девочки — мои соседки. Со скорбными, взволнованными минами они мазнули по мне взглядами и снова уставились под свои ноги. Сердце тревожно забилось. Что случилось? Почему они так дружно отвели взгляды? Интуиция мертвым сном дрыхла. Но я самостоятельная, я и без нее справилась. За пару минут накрутила себя до состояния провода, трещащего и искрящегося от напряжения. От того и мой голос, прервавший горестные вздохи, прозвучал излишне громко и отвратительно скрипуче.

— Девочки, что случилось? — переводила подозрительный взгляд от одной к другой. Плечом прислонилась к стенке и готовилась услышать что-нибудь отвратительно неприятное, что однозначно испортит настроение.

— Васька потерялся, — проблеяла Оляна, две другие печально громко вздохнули и снова опустили взгляд к полу.

Кто есть вышеупомянутый Васька, я не знала. И понятия не имела, почему его потеря вызвала такое слаженное, ничем не прикрытое горе. Девочки очень сильно переживали, причем сразу все. Мысль о том, что Васька чей-то ухажер, отпала сразу. Тогда одна бы страдала особенно сильно, а две другие пытались ее утешить. Но нет. Страдали все. А я очень сомневалась, что в этом мире, который явно в технологическом плане, впрочем, как и в вопросе нравов и устоев, разительно отличался от нашего, знают, что такое шведская семья.

Только теперь я проследила направление их взглядов. У стеночки, в тени, стояли два неприметных блюдца. Одно — наполненное не то молоком, не то сметаной, с моего места не разобрать, другое — водой. И все это великолепие было нетронутым. Либо упомянутый Васька, которого я в глаза не видела все эти дни, окончательно зажрался и нос воротил от угощений, либо, действительно, просто не заходил к нам в гости.