Закон и честь (СИ) - Шторм Максим - Страница 54

— Высоко взлетишь, далеко будешь падать.

— Эти проблемы давным-давно решены! С тех пор как при изготовлении лифтов стали использовать концевые ограни…

— Всё-всё, хватит! — бесцеремонно оборвал оживившегося учёного Джейсон. — Я не собираюсь весь остаток пути выслушивать ваши научные лекции. Увольте.

Крейг примиряюще поднял вверх руки. Обиженным он совсем не выглядел. Во всяком случае, когда он прятал в карман пальто блокнот, на его губах продолжала гулять лёгкая улыбка.

— Отлично, давайте погорим о чём-нибудь другом. Например, о театре. Или… Хм, Джентри, а как вам иллюзиограф?

Джейсон неопределённо пожал плечами.

— Ничего не могу вам сказать, Крейг. Не видел, не знаю.

— Да вы что? — ахнул Гордон. — Это же самое модное и популярное развлечение на данный момент. Невиданное зрелище! Вы даже себе и представить не можете, что потеряли. А объяснить у меня вряд ли получится, такое надо видеть. Иллюзиограф — это общепризнанное чудо света!

Прерывая восторженные восклицания Гордона, в дверь вежливо, но настойчиво постучали, и, не дожидаясь ответа, в купе заглянул одетый в тёмно зелёный мундир с фуражкой на седой голове дородный усатый кондуктор.

— Пожалуйста, ваши билеты, господа.

Внимательно изучив протянутые пассажирами билеты, кондуктор важно кивнул, пробил плотные прямоугольники картона компостером, пожелал всего доброго в дальнейшем пути и, аккуратно притворив дверь, проследовал дальше по коридору. Джентри ожидал появления контролёра намного раньше, до того, как они покинут городские пределы. Видимо, важного усача задержали непредвиденные обстоятельства.

— Волшебство движущихся картинок, так, кажется, называют это изобретение, — Джейсон вернулся к прерванному разговору. Надо же было чем-то занять себя! Если Крейгу приспичило поговорить о научных достижениях, то быть по сему.

— Более того, мистер Джентри, — поднял указательный палец Гордон. — Иллюзиограф — это открытие, которое связывает эпохи, соединяет настоящее и будущее. Чёрт меня подери, если это не величайшее достижение искусства со времён изобретения театра! Только представьте, как наши потомки будут просматривать ленты, запечатлевшие события наших дней. С помощью магии иллюзиографа мы сможем оставить нашим потомкам историю, которую они увидят собственными глазами, без малейших изменений и мистификаций! Спустя пятьдесят, сто лет люди будущего увидят наш мир таким, какой он и есть на данный момент. Разве могли историки хотя бы мечтать о чём-то похожем раньше? Представляете, как было бы удивительно нам с вами смотреть в театре ленту о жизни в средневековье или древней Фламандии? Увидеть воочию, а не читать на полуистлевших свитках, неизвестно сколько раз и чьими руками по чьим-то приказам переписанных!

Старший инспектор в кои-то веки не пропустивший мимо ушей ни слова из страстной речи учёного, вынужден был признать, что последний во многом прав. Пожалуй, иллюзиограф и впрямь довольно-таки занятная штуковина. Сходить, что ли, на сеанс, глянуть самому хоть одним глазком, что это за дивный зверь такой?..

— Смотрю, у вас особое отношение к этому чуду, — сказал Джентри, поглядывая в окно. За стеклом проносились подпирающие друг дружку скромные загородные домики. Стало больше деревьев, садов, свежих пашен. Совсем скоро поезд вырвется на простор, где его буду окружать одни поля, расчерченные насаждениями сбросивших листву лесополос.

— Вообще-то это я придумал иллюзиограф, — небрежно сказал Крейг и скромно потупился.

Джентри медленно повернул голову и настороженно уставился на явно завравшегося учёного.

— Хм, вообще-то даже мне, человеку весьма далёкому от всех этих игрушек, известно, что иллюзиограф придумал Кристоф Дюбуа. Вы здесь каким боком, сэр?

— Разве вы уже забыли, что я вам говорил на счёт своих изобретений и распространённой в нашей учёной среде гибкой системе тайной работы? — Крейг был само недоумение. — Я же рассказывал вам, что практически все мои открытия, запатентованные ОСУ, носят имена абсолютно посторонних людей, не имеющих к ним никакого отношения! Так же и с иллюзиографом. Я продал патент на его производство ОСУ, они приписали это изобретение некоему Дюбуа, я даже не знаю, существует ли такой человек в действительности, и все остались довольны. Я получил свои деньги, ОСУ долгосрочный патент, этот Дюбуа известность, а простые люди невиданное до селе развлечение. Все довольны и все счастливы! Разве такой подход не прекрасен?

Джейсону нечего было возразить. Он продолжал с несколько пришибленным видом поглядывать на спокойно рассуждающего о весьма значимых для человечества вещах учёного. А в принципе, что плохого в желании Крейга работать инкогнито? Разве это противозаконно — не высовывать из лаборатории носа и не мелькать на страницах газет? Да и какая, в конце концов, разница для народа, кто именно придумал очередную игрушку! Дюбуа, Крейг или ещё кто… Всегда в первую очередь в памяти остаются сами открытия, изобретения, а уж потом фамилии придумавших их людей. Вот даже если взять первое пришедшее на ум техническое достижение за последние тридцать лет, такое, как тот же паровоз. Кто первым догадался соорудить и поставить на рельсы этого железного монстра? К стыду своему Джентри не знал, зато отлично знал, что паровоз из себя представляют. И старший инспектор не думал, что в этом плане сильно отличается от остальных. В веках остаются открытия. Имена помнят немногие. И в чём-то это неправильно. Людская забывчивость часто приводит к весьма печальным последствиям.

— Вы дьявольски интересный человек, Гордон, — Джентри теперь смотрел на кутающегося в пальто учёного несколько по-другому.

— О, я полон всяческих сюрпризов, — подмигнул ему свободным от пенсне глазом Крейг.

_________________________________________________________

Дуглас Макинтош, кондуктор поезда «Столичный экспресс» обошёл уже шесть вагонов, три класса «люкс», три первого класса и протиснулся через дребезжащие от тряски двери в коридор седьмого, так же относящегося к первому классу. Шесть купе, шесть постукиваний, шесть вежливых обращений и дальше в следующий вагон. Рутина. Обычная тоскливая и однообразная рутина изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Макинтош работал кондуктором «Столичного экспресса» вот уже без малого двенадцать лет. Двенадцать лет однообразной рутины. Но Макинтош был из той породы счастливчиков, которым нравилась их работа. Ему нравилось ощущать себя частью чего-то важного и значимого. Он был как бы незаменимым винтиком в механизме этого поезда. Поездом управляют люди, такие же винтики, как и он. Машинист, помощник машиниста, кочегар, кондуктор, прочие работники… Вытащи все эти винтики и механизм рассыплется. Поезд остановится, и никто никуда не поедет.

За всё время работы Макинтош не получил ни одного взыскания. Спокойный, подчёркнуто вежливый и уравновешенный, он отлично ладил как с начальством, так и с коллегами. Ну и что, что на первый взгляд, его обязанности не назовёшь слишком уж сложными или тяжёлыми? В работе поезда каждый винтик выполняет свою роль. Макинтош проверял билеты, отлавливал «зайцев» и обеспечивал должный порядок на борту состава. Такова была его работа, и он с ней превосходно справлялся.

За двенадцать лет Дуглас изучил «Столичный экспресс» вдоль и поперёк, знал досконально каждый закуток любого вагона. Ещё ни один безбилетник не смог от него укрыться. Подобных негодяев, нарушителей отточенной работы поезда Макинтош вылавливал, где бы они ни прятались. От его чуткого нюха и острого взора невозможно было укрыться ни в вагоне-ресторане, ни в багажном вагоне, ни в тендере с углём. Если Макинтош нападал на след «зайца», то будьте уверенны, как бы не был хитёр негодник, а от карающей длани вездесущего кондуктора он не уходил.

Итак, последний четвёртый вагон первого класса, за ним в сцепке идёт вагон-ресторан, а дальше начинаются, вплоть до общего по счёту четырнадцатого, плацкартные вагоны второго класса. Замыкали состав битком забитые бедняками пять вагонов третьего класса и багажный вагон.