Главный шлюз - Орлов Алекс - Страница 17

Двое товарищей бросились к нему, чтобы помочь сойти с ковра, и взамен сошедшего с дистанции бойца к Брейну шагнул сам инструктор.

Он смотрел на Брейна и старался по его глазам понять, насколько сильно тот прикидывается и чего от него можно ожидать. А Брейн старался не смотреть на сержанта, понимая, что тот может его прочесть.

Брейн и сам так читал по глазам других, составляя мнение и как о личности, и как о бойце.

Между тем полковник продолжал выжидать и теперь смотрел на новичка лишь с любопытством – своего мнения о нем он не изменил и изменять не собирался.

Инструктор оказался опасно «мягким». Его движения было трудно заметить, а намерения предугадать. Брейну пришлось напрягать свое внимание до предела, чтобы не прозевать момент атаки, однако он его все же прозевал: защита против его удара вдруг скользнула по руке, и ему лишь чудом удалось выскочить из захвата, получив легкое растяжение в локте левой руки.

Поняв, что так его тут покалечат, он прошелся по ногам обидчика сокрушительными лоу-киками, и было видно, что инструктора такая мощь ударов неприятно удивила. Брейн был готов к продолжению, но неожиданно вмешался полковник. Он поднял руку и скомандовал:

– Стоп! Капитан Брейн, переодевайтесь и возвращайтесь в мой кабинет…

Сказав это, полковник тотчас покинул зал, и Брейн поспешил к стеллажу, где при полной тишине в зале переоделся и выскочил в коридор.

Разумеется, полковника там уже не было, и Брейн двинулся к кабинету, полагаясь на свою тренированную память.

На этот раз ему трижды повстречались служащие базы – два раза гоберли и один раз канзас. Он понял, что в качестве подсобного персонала сюда принимали кого угодно, а вот в боевую группу – только суперколверов.

Когда Брейн без стука вошел в кабинет полковника, тот оказался там не один. Рядом со столом, за которым сидел начальник, стоял какой-то гражданский, подававший полковнику документы на подпись.

Когда документы были завизированы, гражданский ушел, удостоив Брейна короткого взгляда.

– Это наш подрядчик, – сообщил полковник, хотя Брейну это было малоинтересно. – Присядьте, капитан.

Брейн сел на свободный стул возле стола. Полковник вздохнул и провел по столу ладонью.

– Я предполагаю, что вы хороший специалист и все остальное делаете так же хорошо, как и деретесь, однако мы не просто так, из вредности, запрашиваем суперколверов. У нас на службе недостаточно быть умным, крепким в драке и хорошо стрелять. Должна быть определенная биохимия.

– Вы используете разгонные препараты?

– Ну а вы как думаете? Когда-то в этом не было необходимости, и наши оппоненты были нам вполне по силам. Но впоследствии враг начал совершенствоваться – вы ведь понимаете, каким они обладают потенциалом, у вас в борьбе с ними имеются определенные успехи.

– Но если вы знаете об этих успехах, сэр, то почему…

– Почему отказываю? – полковник криво улыбнулся и снова провел ладонью по столу. – Вам с вашими успехами могло повезти, так скорее всего и случилось. А мне здесь эксперименты и испытания, рассчитанные на авось, не нужны, эту стадию, к сожалению отмеченную потерями, мы уже миновали.

– То есть, сэр, вы полагаете, что суперколверы лучше переносят побочные действия ускоряющих препаратов?

– Не обязательно. Дело в другом – у меня нет возможности и времени калибровать препарат для вас персонально, капитан. Я не знаю, как у вас повысится скорость реакции, мышечная сила, острота зрения. Если я введу вас в подразделение, мы потеряем единый стандарт, и я не смогу прогнозировать исход операций.

– Получается, что я зря старался – там, в зале?

– Совсем нет. В противном случае я просто указал бы вам на дверь под надуманным предлогом и не стал бы ничего объяснять.

– Что же мне делать?

– Мой вам совет – отправляйтесь в центральную часть Метрополии.

– Без вызова?

– Я могу составить вам направление на переподготовку, а вы на месте подадите рапорт и попроситесь на какую-нибудь вакантную должность.

– А здесь я не могу остаться в каком-нибудь качестве?

– Штат вспомогательного персонала укомплектован.

– А в резерв?

– На четверть жалованья? – усмехнулся полковник.

– Всего на четверть?

– Вот именно, совершенно бессмысленное дело.

Брейн вздохнул. Он не мог рассказывать полковнику всего, да и не стал бы в любом случае. Ему нельзя было светиться в Метрополии, поскольку существовала опасность, что его зачистят.

– И все же, сэр. Я выбираю резерв.

– Резерв?!

Полковник даже привстал.

– Но на что ты собираешься жить, капитан? Здесь все очень дорого, тут тебе не джунгли…

– Мне приходилось бывать в разных джунглях, сэр, и здешние условия мне нравятся больше.

– Ну что ж… – произнес полковник, опускаясь на место. – Вам виднее. Я выпишу требование для отдела штатного расписания. Там вас оформят как положено и поставят на урезанное довольствие. Можете отправляться прямо сейчас – я перешлю необходимые формы.

Когда незваный гость удалился, полковник, вздохнув, помассировал плечо и, открыв на мониторе административный раздел, нашел ячейку с данными Томаса Брейна, сделав в квалификационном окошке пометку – «резерв».

В графе «основание» вписал: «по состоянию здоровья».

В других подразделениях от него бы потребовалось более полно объяснить перевод в резерв только что прибывшего бойца, однако его подразделение обладало широкой автономией и даже функциями спецслужб, хотя финансирование этих функций было весьма скромным.

25

Оставив административные дела, полковник Вильямс вышел из кабинета и направился в оперативный зал, располагавшийся через три двери от его кабинета.

Там его ждали начальник штаба подразделения и двое офицеров разведывательной группы. Причем все трое не являлись суперколверами. Начштаба был чистый канзас, офицеры технической и агентурной разведки соответственно – гоберли и гоберли с примесью варвара.

Тем не менее полковник никогда не ставил этим офицерам в минус их происхождение. Он служил в подразделении почти двадцать лет, и лишь единожды пост в разведке занимал суперколвер. Дело было в той же биохимии – в отличие от оперативной группы другим сотрудникам спецподразделения не было необходимости принимать нейрохимические ускорители.

Когда полковник вошел в оперативную комнату, на ее стеновые панели уже были заведены карты, графики, схемы и видеоматериалы.

Никаких лишних слов, расшаркиваний и излишнего протокола. Это была ежедневная процедура, которая могла за сутки проводиться два и более раз, когда возникали критические ситуации, а в последний год они возникали все чаще.

Ящеры были чрезвычайно талантливыми адаптантами, и, стоило специальным службам прозевать начальную фазу их адаптации, они становились настолько мало отличимы от коренных наций, что дальнейшее их выявление становилось чрезвычайно трудной задачей.

На последующих этапах этим занимались службы безопасности и отчасти полиция, а подразделения полковника Вильямса подключались на этапе раннего внедрения, когда измененные личности ящеров развивались под охраной криминальных групп, которые, в свою очередь, являлись очередной фазой их адаптации. Члены этих групп внешне уже были похожи на местное население, но еще не имели легальных оснований считаться таковым.

Зная особенности местных общин, интервенты даже научились формировать группы в виде семей с детьми, причем на роли детей адаптировались вполне взрослые особи.

Одним словом, ящеры имели отлаженную схему проникновения в местное общество, и пока, несмотря на все старания спецслужб, они выигрывали.

Помимо сопротивления в точках контакта с силовыми структурами ящеры успешно развивали законодательные инициативы, добиваясь послаблений при легализации чужаков.

Спецслужбы бросались на лоббистов подобных предательских законов, однако, как правило, их инициаторами выступали представители коренных наций, слегка подмазанные толстыми конвертами с наличностью.