Мать-одиночка (СИ) - Любимка Настя - Страница 50

И все равно на душе у маршала было неспокойно. Чем дальше они заходили в лесную чащу, тем ему становилось тревожнее. Само собой разумеется, больше всего он переживал за Лилю. Даже в том смысле, что в лесах, как-никак, водятся дикие звери, которые могут напасть… Вот и дочка стала напряженно прислушиваться и вертеть головой — видимо, его тревога передалась и ей.

Но Лиля, обернувшись, остановилась и мотнула головой туда, откуда они пришли:

— Там!

Обернулся и Виттор. И успел заметить спрятавшуюся за дерево голову. Он даже узнал, чью. Виттор взял дочку за руку и быстрым шагом туда вернулся.

За деревом, виновато прижимаясь к стволу, стоял пограничник — тот самый, что был сегодня при гран-майоре. За соседними деревьями красовались еще два бойца.

— Это что еще такое?! — грозно прошипел маршал. — Нарушение приказа?..

— Никак нет! — вытянулся перед ним ближайший пограничник. Остальные тоже замерли по стойке «смирно». — Мы не нарушаем. Наоборот, выполняем!

— Как это следует понимать?!

— Господин гран-майор Калмер приказал нам скрытно следовать за вами и оберегать от возможных опасностей!

— Скрытно?! — грозно хохотнул Виттор. — Так сильно скрытно, что вас даже маленькая девочка заметила?

— Я бо! — возмутилась Лиля.

— Большая девочка, — поправился маршал. И отчеканил, сдвинув брови: — Значит так. Приказ гран-майора я отменяю. Слушайте новый. Немедленно отправляйтесь на заставу и передайте господину Калмеру следующее… Пусть применит к вам дисциплинарное взыскание за неумелую маскировку при сопровождении объекта…

— Па, нет! — стукнула его вдруг в бок кулачком Лиля.

Виттор понял, что она хотела этим сказать. Получалось, что этих пограничников накажут из-за нее — вроде как она на них наябедничала. Что ж, это подождет до возвращения на заставу, ладно. И он сказал:

— Отставить дисциплинарное взыскание! Просто возвращайтесь назад и скажите гран-майору, что я отменил его приказ. Пусть как следует выполняет мой предыдущий.

— Разрешите идти? — козырнули пограничники.

— Идите.

Бойцы пошагали в сторону заставы, а Виттор с Лилей вновь двинулись к границе со Стороной, до которой уже было совсем близко.

Между тем с другой стороны границы к ней через лес пробирался Батторий. Разумеется, он знал тут наизусть все дорожки-тропинки, но от злости пер напрямик сквозь бурелом и кусты. При этом ворчливо приговаривал под нос:

— Как я зол! Ух, как я зол! Вот что за люди?.. Да что там, конечно, ведь это же лю-у-ууди!.. Эх!.. Взять и вот так запросто отправить меня с такого важного разговора! «Иди, Батторий, иди!» А Батторий что? Батторий пошел. Встречать этого вояку-задаваку и девчонку, которая, едва увидев Тату, задала стрекача… Ну и ладно. Я все равно пошел. Я уже иду! Но я теперь злюсь, имейте это в виду! И знаете что… Вояка, вы говорите?.. Как его там звали-величали на Земле — Виктор Крабут?.. — Батторий вдруг ехидно хохотнул: — А ну, Витенька, вспомни-ка детство золотое!

И Батторий вдруг превратился в такое, что птичка, сидевшая на соседнем дереве, упала с испугу в траву и прикинулась шишкой.

Виттор безо всяких карт чувствовал, где проходят границы государств. И сейчас он тоже сначала почувствовал, и лишь потом увидел едва заметную, поросшую травой и кустарником неширокую в связи с лесной отдаленностью пограничную полосу.

«Надо бы за это Калмеру тоже дать нагоняй, — подумал маршал. — Лес лесом, но граница должна быть видна отчетливо».

Однако связанные со служебными обязанностями мысли были прерваны визгом Лили, которая быстро спрятались ему за спину. Глянув вперед, едва не закричал и сам Виттор. Из лесной чащи по ту сторону границы прямо на них выходил… двухметровый зеленый заяц!.. Нет, не выходил — выезжал… Или и выходил, и выезжал одновременно, поскольку он вроде как бы и шагал, вот только вместо лап у него были колеса. Все четыре разные. И все четыре — погнутые и будто бы даже погрызенные. Но что колеса! Сам заяц выглядел не менее жутко, вызывая душераздирающий трепет. Помимо ненормального зеленого окраса туловища, верх заячьей головы был выкрашен черным. Его длинные уши были неестественно прижаты по бокам к голове и шарообразно выпирали посередине. На боку зайца красовалась большая алая звезда с пятью кривыми лучами. Но самое ужасное — тело чудовища было проткнуто длинной синей трубой, передний конец которой был сейчас угрожающе нацелен на Виттора. До монструозного зайца было еще метров семь-восемь, но уже очень хотелось срочно бежать куда глаза глядят, лишь бы не видеть этот кошмар наяву! Однако убегать было нельзя по двум причинам, первой из которых была Лиля, которую Виттор должен был во что бы то ни стало защитить от этого монстра, а второй — воинский долг, ведь здесь проходила граница, а за спиной лежал Чареон, который защищать он был просто обязан.

И маршал выхватил шпагу.

— Слушай, не зли меня, — сказал ему монстрозаяц, приблизившись еще на пару шагов. — Я и так уже злой. Убери эту зубочистку!

— Стой там, где стоишь! — срывающимся голосом воскликнул маршал. — Не смей пересекать границу Чареона! И кто ты вообще такой?!

— Нужна мне твоя граница!.. — сказал заяц, но все-таки остановился. Скорее всего, просто не хотел еще сильней напугать девочку, которая хоть и пряталась за отцом, истерику пока не закатывала. — А вот кто я такой, у тебя бы надо спросить.

— У меня?! — изумился Виттор. — Мне-то откуда это знать?

— А кто лет так примерно в десять решил, что его игрушечный зайка тоже уже большой и ему пора стать солдатом? И кто для этого выкрасил его зеленкой?

— Н-не знаю…

— А кто потом догадался сделать из несчастного зайца не просто солдата, а танкиста? Приклеил к голове уши, напихал под них ваты, выкрасил черный тушью — вот тебе, зайка, танковый шлем!

— Р-разве я…

— Но кому-то и этого было мало! — патетически выкрикнул монстрозаяц. — Кто-то решил сделать танкиста сразу и танком! Нарисовал ему на боку маминой помадой звезду, оторвал лапы, приделал вместо них колеса от сломанных машинок!.. Хотя, должен заметить, у настоящих танков не колеса, а гусеницы!

— Правда? — спросил о чем-то крепко задумавшийся маршал.

— Ага! Вижу, что-то стал вспоминать? Не без моей правда, помощи… Уж не мальчик ли Витя все это с бедным зайчиком сделал?.. Так нет же, еще и не все! Еще мальчик Витя насквозь проткнул игрушечное, призванное радовать своим видом животное, и вставил туда сломанную авторучку, чтобы танк!.. мог!.. стрелять!.. И чем бы вы думали? Жеваными бумажными шариками! Хочешь, мальчик Витя, я это тебе сейчас продемонстрирую?

— Не надо! — пискнула вдруг из-за спины Лиля, и маршал, даже не обратив сгоряча внимания, что дочка не сократила слово, пришел, насколько смог, в себя и выкрикнул зайцу:

— Не знаю, что за магией ты сейчас на меня воздействовал и заставил вспомнить то, чего наверняка никогда не было, только немедленно прекрати пугать моего ребенка! А не то я продолжу твои усовершенствования вот этой самой шпагой!

— Страшно, — скептически, но уже не зло, сказал игрушечный монстр. — Ладно, ради Лили…

И танкозаяц превратился вдруг… в пушистого лилового енота!..

Девочка выглянула из-за отца, уставилась на зверька и растерянно заморгала:

— Ты же… Ведь ты же…

— Батторий! — шаркнул ножкой лиловый енот и театрально поклонился. — Можно просто Батти.

— Ты его знаешь? — обескураженно глянул на дочку Виттор.

— Это же была любимая игрушка Саньки и Ваньки, ты сам его им подарил!

— Ты умеешь разговаривать?! — пошатнулся маршал, но Лиля не обратила на его слова внимания, и выкрикнула Батторию:

— Мама и братья тоже здесь?!

— Там, — мотнул енот головой. — Идемте. Меня за вами, собственно, и прислали.

— Пошли! — потянула отца за руку Лиля.

— Но куда?.. Мама, братья… О чем это вы? И как ты вообще говоришь?!

— Как и все, папа, знаешь ли, — открыла рот и демонстративно поболтала в нем языком девочка. — Пошли давай! Слышал, мама с братьями ждут!