Зюзя (СИ) - Булаев Вадим - Страница 36

К моему удивлению, охрана работала не меньше нашего. При помощи ручного пожарного насоса по старым, рассохшимся шлангам, они весь день наполняли из реки здоровенную цистерну, от которой расходились рукава для полива. Трудились по очереди: двое качают — один за нами наблюдает или хлёбово варит. Потом менялись. Ни разу не видел, чтобы отлынивали.

Несмотря на то, что приставленные негры, включая гнусноватого Мишу, на нас обращали внимание лишь при побудке, во время раздачи еды и вечером — пересчитывая по головам, побег был невозможен. Полукольцом вокруг целины протекала довольно широкая река, поэтому с такой цепью, как у меня, играть в Чапаева будет верной смертью. Бревна, чтобы попробовать удержаться на плаву, там тоже не найти — поля подходили впритык к воде, любое принесённое течением к берегу дерево давно найдено, собрано и вывезено в город. Оставалась, конечно, четвёртая, северная сторона — но там беглеца тоже не ждало ничего хорошего. Даже если представить, что неким чудом удалось удачливому зэку исчезнуть из-под бдительного ока товарищей, которых за его побег тоже по головке не погладят, пройти он смог бы не более двух километров. Дальше начинались поля, где работали свободные люди, и их там было столько, что незамеченным пробраться просто никак невозможно. Разве что ночью попробовать, однако и ночной побег — это фантастика.

Вся эта расхлябанная охрана и невозможность смыться объяснялась просто — нас охраняли не только люди. Основными сторожами выступали быки. Да-да, именно быки в количестве трёх особей. С рогами, хвостами, здоровенными мощными тушами тел и вечно недовольными, наблюдательными глазами. Они самостоятельно пришли из города в первый же день, буквально через полчаса после нашего появления в стане и всезнающий Игорь, глядя с ненавистью на парнокопытных, растолковывал:

— Смотри, Витя, смотри… Это самые главные наши враги… Как и мы, на отдых к своим ходили… Всё видят, всегда рядом, даже спят по очереди. Из-за них удрать и нельзя. При мне один паренёк попытался — куда там! Мгновенно догнали и затоптали. Они же бегают, что твой паровоз — хрен догонишь и хрен остановишь… Потому держись от них подальше и лишнего не болтай. Не могу объяснить, но ощущаю, что они нас понимают…

Как же он был прав! Тяжёлый бычий взгляд преследовал везде, ни на секунду не ослабевая. Ощущаешь себя букашкой под лупой, которая куда ни ткнётся — ни за что не вырвется из цепких рук энтомолога. Ломая себя, приходилось признать, что сейчас побег невозможен.

Так прошла неделя, которая в моём личном восприятии слилась в одну бесконечную борозду с вкраплениями черноты сна. Надежда на свободу пока не покинула меня, но становилась всё призрачней и призрачней. Как ни странно, сломаться окончательно мне не давало только одно — Зюзя. Не было дня, когда бы я не вспомнил о своей ушастой, четвероногой приятельнице. Как она там? Надеюсь, что не попала под шальной выстрел; спаслась и теперь самостоятельно ищет своё место в этом проклятом мире. Странно, вроде бы и знаком с ней без году неделя, но привязался к доберману основательно, словно к частичке самого себя.

…Я проснулся от чего-то влажного, тёплого и шершавого, пробежавшего по моей щеке. Открыл глаза — темно и звёздно, судя по положению Луны сейчас около двух по полуночи. Даже удивиться не успел, как в голове раздался знакомый голос:

— Нашла. Я нашла. Я долго искать, но нашла, — и в лицо мне ткнулся такой знакомый лоб, покрытый чёрной шерстью.

Ком, подступивший к горлу, мешал мне ответить. Страшно хотелось обнять, рассказать о том, как без неё плохо, прижать к себе и бесконечно гладить не бросившую меня Зюзю. Но вместо этого на глазах выступили слёзы. Она всё поняла.

— Ты меня ждать? Я знать, что ждать. Ты — друг.

Наконец-то! Наконец я смог понять, кто я ей и кто она мне! Мы — друзья! Не просто бродяга с ручной собакой, вместе идущие в определённый промежуток жизни просто потому, что так удобнее, а самые настоящие, спаянные между собой друзья. От осознания этого факта моё рухнувшее за последние дни самосознание резко поползло вверх, вся эта дурь о невозможности побега стала мелочной и глупой. Пораженчество отступило, отдав пальму первенства бодрой, в определённой мере подстёгивающей, злости и вере в себя.

Между тем ушастая подруга отбежала немного в сторону, приглашая следовать за ней. Я указал на лежащих неподалёку быков.

— Они меня пускать, они не спорить, что ты идти туда.

Тихо, стараясь никого не разбудить неосторожным движением или позвякиванием цепей, буквально на цыпочках проследовал за ней, пугливо посматривая на рогатых сторожей. Обошлось, они действительно старательно не замечали меня и мои неуклюжие попытки быть незаметным. Отойдя метров на сто по ночному полю, я уселся прямо на землю, обнял, не сдержавшись, спутницу за крепкую шею, и уткнулся лицом в неё. Она деликатно не возражала такому не свойственному для меня проявлению нежности, лишь молча посапывала своим прекрасным носом.

Не знаю, сколько так просидел, но из этого состояния тихого счастья меня вывел голос Зюзи:

— Скоро Солнце вставать. Идти к твой дом.

— Не могу, — указывая на кандалы, грустно констатировал я. — Быстро идти не получится, поймают. А как ты попала сюда?

Из рассказа собаки я понял, что после моего ухода в Фоминск она преспокойно спала в кустах, пока не услышала разговоры людей, идущих вдоль железной дороги и осматривающих прилегающие заросли. Именно тогда Зюзя, подслушав, узнала, что меня отправляют работать в поля, как и других неудачников, и что её застрелят, если увидят. Идиоты! Вот что за народная традиция — любое дело спустя рукава делать, болтая языком направо и налево? Хотя, в данном случае мне это на руку. Были бы умнее эти долбодятлы — кто знает, чем бы всё закончилось?

Не будучи дурой, ушастая быстро сообразила, что случилась беда и приняла решение найти своего спутника, как Иван Царевич Василису Прекрасную. Прождав на всякий случай меня двое суток неподалёку от въезда на мост, ночью она попробовала переплыть реку, но потерпела неудачу — поняла, что элементарно не хватит сил и опыта на форсирование водной преграды. Тогда, руководствуясь неизвестно какими соображениями, чисто по собачьи решила оббежать препятствие и рванула по берегу вверх по течению. Сколько ей пришлось преодолеть на своих четырёх — я сначала не понял. На уточняющие вопросы мне были продемонстрированы два мыслеобраза. В одном был мост, укреплённый по образу и подобию Фоминского — внушительная круглосуточная охрана и пулемёт на небольшой вышке, в другом — старая, вся в выбоинах, узкая переправа. На ней тоже были какие-то люди с оружием, но ночью они ушли в стоящий рядом домик, и Зюзя спокойно перебралась на этот берег. Дальше — проще. Просто двигалась в обратном направлении, стараясь не попадать на открытое пространство. Прибыв к городу — методично оббегала ночью поля в поисках своего друга, благо их немного, пока не добилась цели.

Образы двух мостов вызвали у меня шок. Навскидку, памятуя карту, ей пришлось пробежать в обе стороны около… даже не знаю, сколько километров за пять дней по пересечённой местности (вряд ли двести в одну сторону — думаю, Елена ошиблась), да ещё неизвестно сколько намотать тут, пока я не нашёлся. Интересно, а я бы смог вот так, ради кого-то повторить этот путь? До нашей встречи — нет, теперь — точно да.

— А как тебя быки пропустили? — кивнул в сторону рогатых огромных туш, лениво пережёвывающих свою вечную травяную жвачку. — Они нам разбежаться не дают, охраняют круглосуточно.

— Я их просить говорить с ты. Они не спорить, пускать.

— Вот так просто? — не верилось мне.

— Да. Я на они не нападать, просто говорить. Они отвечать, что ты им ненужно, идти куда ты надо.

У меня челюсть отвисла… Вот так, без прелюдий — иди, куда хочешь, за тебя собака мазу тянула… Бред какой-то.

— Ты всё правильно поняла? Я могу уйти с тобой, и они не нападут? А другие люди?