Жаркий Август. Книга Вторая - Дюжева Маргарита - Страница 8

Какого хрена они там делают?

Наплевать!

Чем можно заниматься столько времени вдвоем в закрытой комнате???

Его это не касается. Пусть что хотят, то и делают!

Перед глазами спина Лазарева.

Да, бл*дь, что за напасть?!

Рыкнул на самого себя, на непонятные порывы. Все, хватит. Торопливо свернул деятельность на кухне, быстрым шагом прошел по коридору и выскочил на крыльцо, хлопнув за собой дверью.

На хр*н всех!

В гараже быстро нашел себе дело и с остервенением вцепился в него, радуясь, что хоть так может отвлечься от хаоса, бушующего внутри.

Погрузившись в работу, полностью отстранился от окружающего мира, лишь изредка выныривая из размытых мыслей.

В один из таких моментов понял, что в гараже не один. Кожей ощутил присутствие другого человека. Пристальный взгляд в спину. Резко обернувшись, обнаружил Никиту, стоявшего недалеко от входа.

Парень курил, не торопясь, делая затяжки, заправил одну руку в карман джинсов, второй лениво стряхивал пепел.

Тимур почувствовал, как глаза красная пелена застилает, и руки сжимаются в кулаки. В этот момент он просто ненавидел Лазарева. За эту его полуленивую манеру держаться, за цепкий взгляд и вечную ухмылку. Захотелось вмазать от души, свалив ударом на землю. Зонд моментально отреагировал, послав болезненный импульс в мозг.

Тим попробовал взять себя в руки, отогнать кровожадное наваждение. Вдохнул, задержал на несколько секунд дыхание и медленно выдохнул. Зажмурился, пытаясь справиться с мыслями. Эх, давно его так не скручивало! Уже успел забыть каково это, когда в голове начинает огненный ураган бушевать.

Никита с досадой покачал головой, подошёл и остановился совсем рядом, в опасной близости от него, пристально рассматривая, как нечто необычное.

– Что, настолько хр*ново? – серьезно поинтересовался без тени усмешки.

– Все нормально, – Тимур пожал плечами, с трудом удерживая себя от импульсивного поступка и от того, чтобы не морщиться от боли, окольцовывающей голову.

– Да ладно врать! Тебе настолько хочется мне въ*бать, что еле держишься, и мозги кипят от боли, – констатировал факт Лазарев.

Тимур резко перевел взгляд на него, хотя до этого упрямо смотрел в сторону. На верстак, на машину, на темное окно, но не на эту ухмыляющуюся физиономию. Хотя сейчас от ухмылок не осталось и следа. Лишь пронзительный въедливый взгляд, пытающийся настойчиво рассмотреть, что скрывается за маской, рушащейся с каждой секундой все больше и больше.

– Не понимаю, о чем ты, – упрямо хмыкнул Тим, мечтая, чтобы Лазарев испарился, исчез, телепортировался на любую другую планету.

– Ну-ну, – Никита сделал глубокую затяжку, а потом выпустил к потолку тонкую струйку дыма, удерживая сигарету губами. Отойдя чуть в сторону, привалился боком к столу, заваленному инструментами, пару минут молчал, а потом, не отрывая задумчивого взгляда, спросил: – Ты когда-нибудь слыхал про синдром заложника?

– Нет, – сухо отрезал, пытаясь пресечь дальнейшие разговоры.

– Сейчас узнаешь, – продолжал Лазарев, игнорируя раздраженный ответ. – Это аномальное психологическое состояние, когда потенциальная жертва спустя некоторое время начинает симпатизировать своему надзирателю, мучителю. При этом изначально ничего, кроме страха и ненависти, между ними не было.

– Бл*дь, ты меня решил сразить своими познаниями в области психологии?

– Ты дальше слушай, – снова отмахнулся Лазарев. – Это достаточно редкое явление, и для того, чтобы синдром развился, необходимо определенное стечение обстоятельств. Во-первых, жертва должна быть изолирована от всего мира и от общения с кем-либо, кроме агрессора. Ничего не напоминает? – Никита говорил спокойно, размеренно, наблюдая за реакцией молчаливого собеседника.

Тимур, нахмурившись, развернулся к нему вполоборота, пытаясь понять, к чему клонит Василисин друг. Хочет сказать, что он – псих с каким-то там синдромом? Невольно сжались кулаки.

– Во-вторых, жертва должна быть уверена в том, что путей спасения нет, – невозмутимо продолжал Лазарев, – а также должна бояться обидчика, расправы и испытывать подавленность. И на фоне всего этого спустя некоторое время возникает иррациональное чувство привязанности.

– На х*р ты мне это говоришь?

– Повышаю уровень твоей образованности, – холодно парировал Лазарев, – я тебе сейчас рассказываю про эту лажу не просто так.

– Диагноз собрался поставить? – рыкнул Тимур, чувствуя, что ещё пара мгновений и сорвётся. И плевать на последствия. Будь что будет.

– Легко, – Лазарев все так же до отвратительного невозмутим, – этот синдром – первое, о чем я подумал, когда Василиса рассказала о том, что твое поведение изменилось, и ты перестал вести себя как хроническая свинья. Сработала привязка раб-хозяйка. Когда приехал сюда, решил понаблюдать, посмотреть, верны ли мои догадки. Провоцировал тебя, чтобы увидеть реакцию.

– Ну и как? Удалось? – надо успокоиться, в ушах уже кровь пульсирует. Сейчас точно мозги превратятся в кашу.

Никита вместо ответа лишь пожал плечами:

– Одно я могу сказать наверняка. Синдром заложника – ни хр*на не твой случай. Я в этом уверен. Васька не агрессор, никогда им не была и не будет, даже по отношению к тебе. А тебе, несмотря ни на что, чужда психология жертвы. Да и не боишься ты никого.

– Спасибо за благую весть, а то я уже начал было переживать.

– Благую ли? – все тот же холодный изучающий взгляд, – эта хр*нь наоборот многое бы объяснила. И то, что ты явно переживал за нее, ждал возвращения, а ещё откровенно бесился из-за нашего общения. То, что вчера ночью чуть не прибил меня, когда я пытался завалить Ваську спать. А сегодня я думал, что точно не сдержишься, когда мы ушли после завтрака.

Тимур, уже не скрываясь, по-волчьи смотрел на Лазарева, тяжело дыша, сжав кулаки и стиснув зубы так, что желваки на скулах играли.

– Все это можно было бы прекрасно объяснить именно с позиций синдрома. А так, – Ник пожал плечами, – выводы напрашиваются совсем другие. И тебе они вряд ли понравятся. Кстати, если это важно, то Чу просто дрыхнет в моей комнате, и не более того. И что бы между нами не было, это осталось в прошлом и не нужно ни мне, ни ей. Говорю это не для того, чтобы тебя порадовать. Я через несколько дней уеду, а вы с Васькой останетесь. И я не хочу, чтобы ты трепал ей нервы из-за своих подозрений.

– Ты вообще о чём, я что-то не понимаю, – иронично ответил Тимур, пытаясь игнорировать бешено мечущееся сердце.

– Не понимай дальше, – Ник с готовностью кивнул, – дело твоё. Просто хочу, чтоб ты знал. Все, что ты сегодня видел, – это чисто мои действия, чтобы вывести тебя на реакцию.

– Вывел? – сквозь зубы процедил Тимур, чувствуя, как внутри закипает, но уже по-другому. Желание наброситься на Лазарева волшебным образом отступило, гася боль, но вот поскандалить хотелось просто нестерпимо.

– Все, что нужно, я увидел, – Никита лишь пожал плечами.

– Доволен?

– Отнюдь. Хочу, чтоб ты знал, если обидишься ее – я тебе морду набью.

О, а вот и угрозы физической расправы, с каким-то извращённым удовольствием подумал Тим, в очередной раз убеждаясь, что вольным верить нельзя.

Словно прочитав его мысли, Лазарев прохладно произнес:

– Нет. Даже не думай прикрываться своим рабским положением. Я сейчас говорю с тобой, не как вольный с рабом, а как мужик с мужиком. Обидишься ее – пеняй на себя. Я предупредил, – откинул окурок в сторону и направился прочь. В дверях гаража остановился, – я так понимаю, тёплых отношений между нами не возникнет, но и враждовать с тобой не собираюсь. Василисе об этом разговоре лучше не знать. Но если всё-таки выплывет, скажу ей то же, что и тебе, без утайки.

С этими словами вышел из гаража.

Тимур так и остался стоять, глядя ему вслед и невольно прислушиваясь к лёгким удаляющимся шагам. Потом с тяжёлым вздохом опустился на старый испачканный краской стул и раздражённо потёр шею. Непонятные слова Лазарева раскатами звучали в голове, вызывая какие-то странные ощущения, будто тянуло где-то в груди от непонятной тоски.