Безбилетный пассажир - Данелия Георгий Николаевич - Страница 25

Через два дня, когда Конецкий в кают-компании по моей просьбе в двадцатый раз переписывал сцену «Россомаха в вытрезвителе», послышалась наша песня. Вышли на палубу: к нам шел наш военный «спасатель». Беленький, чистенький, на мостике сверкают офицерские погоны, и музыка звучит из репродуктора на все Баренцево море (это звукооператор Женя Федоров включил на полную мощность нашу фонограмму).

Подошли. Военные моряки швартуются редко, поэтому для них это событие. Матросы бегают по палубе, офицеры нервно командуют:

— Лево руля!

— Нет, право руля!

— Нет, лево руля! Полный назад!

— Стоп, машина! Сто-о-оп!!!..

И они врезались в борт «Витязя».

От удара мачта упала. Пожелание Саши Борисова исполнилось.

Боцмана Россомаху играл один из самых популярных в те времена актеров — Борис Федорович Андреев. Андреева я хорошо знал — он дружил с моими родителями и часто бывал у нас дома, — приходил в гости со своей женой Галей.

В фильме «Путь к причалу» есть сцена: боцман, у которого вся жизнь прошла на кораблях, а на берегу ни кола ни двора, выпил с приятелем, вышел на берег и стал ногами бить волны. В Баренцевом море вода очень холодная, мы хотели снимать дублера, но Андреев запротестовал: «Никаких дублеров, Россомаху играю я».

В Мурманске моря нет — там залив. Решили снять эту сцену на Кильдине. Узнав, что в фильме снимается Андреев, командующий выделил нам для этих съемок свой адмиральский катер. Аппаратуру и часть съемочной группы погрузили на спасатель, а Андреев, Конецкий, Ниточкин, гримерша Нелли и я пошли на катер. Постояли на палубе, потом спустились в кают-компанию. Пришел капитан и спросил, кто у нас главный. Андреев показал на меня.

— Вот он и вы, товарищ Андреев, можете остаться здесь, а остальных попрошу выйти на палубу.

— Там же ветер, снег с дождем!

— Порядок есть порядок. Этот адмиральский катер попросил Борис Федорович.

— Я уже сделал исключение — разрешил пребывание здесь вот этого товарища, — он показал на меня. — Ведь командующий выделил катер только для вас, товарищ Андреев. Так что остальных прошу покинуть помещение.

— Пошли отсюда, — сказал Андреев.

По рации связались со спасателем, он пришвартовался к катеру, и мы перешли на него. На спасателе к вечеру подошли к Кильдину, бросили якорь. А к спасателю пришвартовался адмиральский катер, — им было приказано идти с нами, они и пришли.

Капитан адмиральского катера пришел ко мне в каюту и попросил у меня разрешения пригласить товарища Андреева к ним на судно на ужин.

— Андреев свободный человек, пусть идет. Но потом ко мне ни с какими претензиями не обращайтесь, — сказал я.

Через два часа прибежал капитан с разбитой губой и взмолился:

— Товарищ режиссер, заберите товарища Андреева! У меня вся команда на мачте сидит.

Между прочим. Я знал, что, выпив, Андреев, как и Конецкий, начинал бороться за справедливость. Рассказывали такой случай. Костюмерше Театра киноактера обещали дать комнату. А эту комнату председатель райисполкома отдал своему деревенскому племяннику. Костюмерша пошла жаловаться Андрееву. Нашла его в театральном буфете, где он угощал водкой поклонников из Караганды.

Выслушав, Андреев приехал в райсполком, пошел к председателю в кабинет, сгреб его в охапку и понес во двор, к мусорному ящику. Председатель кричал и пытался вырваться, но Андреев держал крепко. В отличие от легковеса Конецкого, Борис Федорович был богатырь, он Илью Муромца играл. Раньше мусорные ящики были большие, деревянные, с крышками. Андреев уложил председателя в ящик, закрыл крышку и сел сверху. Через пятнадцать минут председатель осознал ошибку, и костюмерша получила свою комнату.

На следующий день снимали сцену «боцман и волны». Сцена условная: сыграть, как человек мстит воде, очень трудно. Два часа на пронизывающем холодном ветру Андреев, в мокрой одежде и без переодеваний, искал варианты. Сняли четырнадцать дублей. (С Андреевым работалось легко: он был думающим, дисциплинированным и самоотверженным актером.)

Отсняв эту сцену, Ниточкин стал снимать пейзажные кадры, а мы с Андреевым решили осмотреть остров. Со стороны Баренцева моря берег отвесный и высокий. Полезли наверх. Вскарабкались, пошли. И вдруг слышим окрик:

— Стоять!

Из окопа на нас были направлены дула автоматов.

— Руки вверх!

Мы подняли руки. Стоим. Из окопа доносится какое-то шушуканье.

— Долго нам так стоять? — сказал Андреев. — Почесаться-то можно?

— Я же говорю, что это актер Андреев! — из окопа поднялся лейтенант, а за ним — три солдата.

— Мы ваш голос сразу узнали! Это вы там внизу сымались?

— Я.

Лейтенант включил рацию и возбужденно сообщил:

— Товарищ подполковник, здесь у нас актер Борис Андреев стоит! Это он по воде ногами лупил! Есть! Ждем! Нет, не отпущу!

Через минуту подъехал газик, оттуда выскочил подполковник:

— Сам Борис Андреев, живой, здесь, на Кильдине! Такой гость! — И лейтенанту: — Такой гость, а принять по-человечески не можем, даже НЗ нет! — И опять Андрееву: — Садитесь, Борис Федорович, поедем к нам, хоть пообедаем!

— Спасибо, мы уже поели.

Лейтенант что-то шепнул подполковнику на ухо.

— О! Идея! Товарищ Андреев, садитесь, поехали! Я вам новую ракетную установку покажу! Самая последняя модель! (И он назвал номер и аббревиатуру).

— Спасибо, ребята, как-нибудь в следующий раз, — твердо отказался Андреев.

Мы попрощались и стали спускаться.

— Меньше знаешь, крепче спишь, — сказал Андреев.

Между прочим. Как мы ни старались держаться подальше от государственных секретов, все равно никак не могли их избежать.

В тот день, когда Никита Сергеевич выступил с официальным заявлением, что на Кубе советских ракет нет, пошли мы в ресторан. Только сели, в другом конце зала поднялся человек и крикнул:

— Режиссер! Я вернулся, когда сниматься будем?

Я узнал его: этот моряк был у нас в массовке, в очереди у пивного ларька.

— Опоздал, отсняли уже все сцены с массовкой! — крикнул я. — Надо было раньше приходить.

— Раньше не мог. Мы на Кубу ракеты возили! — крикнул он.

А строжайшую государственную тайну — об испытании на острове Новая Земля атомной бомбы — мы узнали за две недели до взрыва. Пришел ко мне капитан нашего спасателя СБ-5, плотно закрыл дверь и шепотом спросил, не знаю ли я, на каком расстоянии от атомного взрыва мужик становится импотентом.

— Не знаю. А тебе зачем?

— Они там атомную бомбу будут взрывать, а мы обеспечиваем безопасность. Только я тебе ничего не говорил. Хотя этот секрет, бля, весь Мурманск знает!

Когда в центральных газетах появились опровержения слухов о новых испытаниях атомного оружия, на центральной площади Мурманска, на доске объявлений, среди прочих был прикноплен и такой листок: «Граждане туристы, в связи с непредвиденными обстоятельствами турплавания на Новую Землю переносятся на весну будущего года».

В Москве, когда мы с Конецким смотрели отснятый материал, позвал я и Андрея Тарковского, который попался мне в коридоре: он в нашем объединении снимал «Иваново детство». Досмотрели до сцены, как боцман пинает волны.

— Выкинь ты эту муть, — сказал Конецкий. — Гениальные метафоры пусть студенты первого курса ВГИКа снимают.

— Может, ты и прав, — согласился я.

— Ни в коем случае, — сказал Тарковский, — это лучшее из того, что я здесь увидел.

И сцена в фильме осталась. По двум причинам: во-первых, я уже видел материал «Иванова детства» и понял, что Тарковский кое-что в кино понимает. Ну и перед Андреевым было неудобно.

В Мурманске по плану было намечено первой снимать сцену на набережной. Выбрали точку. Красиво — вид на порт, на Кольский залив. Только в кадр попадал грязный покосившийся забор. И я сказал администратору Федорцу, чтобы завтра во время съемки был автобус, — закрыть забор от камеры.