Отсчёт. Жатва (СИ) - Голобокова Мария - Страница 32

Зажмурившись на удар сердца, закивала головой — деваться было некуда, а так, хоть на какое-то время, будет крыша над головой, стол и хоть какой-то угол. И когда — пожалуйста, пожалуйста, пусть будет так! — Раджети приедет, он найдёт меня здесь, и всё будет хорошо.

Ох, но что же это выходит, придётся работать? Не то, чтобы я не хотела как-то отплатить за приют, Рэмира ведь мне ничем не обязана и носиться как с писанной торбой, судя по всему, не будет. Наверное, стоит сказать, что пользы от меня мало — всю тяжёлую работу по дому выполняли слуги, я же училась только шить-вышивать вместе с няней и иногда готовила что-то с матушкой для отца. А магию и показывать не стоит — и пользы от неё немного, и опасно. И ведь ещё… почувствовала, как кровь стремительно отлила от лица и по коже прошёлся холодок. Если я случайно призову ночью ачйжи? Какие-то противодемонические знаки я помнила, но книжица со всем перечнем осталась на том злосчастном постоялом дворе.

— Пока не долечишься и не освоишься, Юта будет за тобой приглядывать и всему учить, — она встала и нависла надо мной, медленно протянула руку к моим волосам и с грустной улыбкой их погладила. — Прости, но косу придётся обрезать. Ты сейчас такая худая и побитая, сойдёшь за мальчишку, и нам это как раз на пользу, чтоб тебя не выдать. Что бы ни случилось, я верю, Джио приедет за тобой. А ты — веришь?

Ни на секунду не засомневалась — сразу кивнула.

***

Юта несказанно обрадовался, когда узнал, что «гостья» попала под его опеку. Жить мне предстояло вместе с ним на чердаке — комната, где я очнулась, принадлежала Рэмире. Кровать у мальчишки была всего одна, да и ту подарили ему совсем недавно, отчего становилось неудобно, когда Юта стал предлагать её мне. Переубедить говорливого благодетеля, используя только лишь жесты, можно было сравнить с тщетными попытками вычерпать море дырявым ведром. Пересиливая себя, протестующе замычала, отчего Юта удивлённо захлопал глазами.

— Ага, — задорно подмигнул он, — значит, всё-таки звуки издавать можешь. А то ты так страшно сипела!

Кривляясь, Юта схватился за шею и высунул кончик языка, и сдержать тихий смешок не получилось, уж очень забавно выглядел мальчишка.

Мы поднимались по лестнице для слуг — кабинет и спальня Рэмиры находились на втором этаже, куда можно было попасть только по небольшой винтовой лесенке. Первый этаж занимали кухня и едальный зал, на остальной части второго находилось несколько сдаваемых комнат — для личных встреч, переговоров или, в редких случаях, для того, чтобы гость мог остаться на ночь.

Чердак находился в полном распоряжении Юты, за исключением хранящейся там мебели и другого временно ненужного барахла. Пробираться через завалы стало тем ещё удовольствием, а вот Юта расценивал подобные мучения как дежурное развлечение. И только добравшись до дальней части чердака, я увидела куда более безопасный и простой путь. Но старания «опекуна» по созданию небольшого приключения, позволившего на время отвлечься от грустных удушающих мыслей, не смогла не оценить. Любопытно только, он всегда так извращается или это специально для меня?

Уголок Юты отгораживали развешенные одеяла, заодно защищавшие от промозглого сквозняка. По центру, в треугольнике из лавки, небольшого рундука и кровати, красовалась невысокая массивная жаровня, от которой шёл приятный тёплый воздух — в голове сразу возникла картина, как худющий парень с трудом протаскивал её через все нагромождение столов, стульев, тумбочек и шкафов. А может, раньше было куда меньше хлама. Или жаровня стояла тут изначально.

— Спать будешь здесь, — Юта плюхнулся на поскрипывающую кровать и похлопал ладонью по подушке. — Ты себя уже лучше чувствуешь? Если хочешь, могу прямо сейчас показать тебе, как всё у нас тут устроено. Или можешь пока отдохнуть.

Он мельком глянул на меня и полез в рундук, что-то ища.

— Не знаю, что там бабка себе удумала, а ты, сразу видно, не с улицы. Волосы у тебя красивые, жалко их будет… Не поднимется у меня рука их на корню резать. Может, тебе хоть короткий хвост оставить? — недовольно бормотал парень, и я поспешила вцепиться в растрёпанную косу, расплетая пряди и распутывая образовавшиеся колтуны.

Догадка подтвердилась — Юта извлёк на свет аккуратные серебряные ножнички и гребень. Краем глаза заглянув в рундук, я успела увидеть глиняную свистульку, стопку сшитых листов и небольшую брошку-ящерку, прицепленную к яркой праздничной рубахе, прежде чем крышка захлопнулась.

— Рэма обещала одежду найти, но пока придётся тебе походить в моей старой, — цокнул языком Юта, проверяя пальцем остроту ножниц. — А хочешь, спрячем твои волосы где-нибудь, можно даже закопать, а? Или сжечь их надо, наверное. Негоже ведь просто выкидывать, примета вроде плохая у вас, девушек, да?

Хотелось сказать ему, что стричься девицам до свадьбы вообще не положено, только вот слова застревали в горле липучим комом. Коротко фыркнула и кивнула на жаровню — мол, сожжём, и дело с концом, нечего заморачиваться лишний раз со всем этим.

— Ну, как знаешь, — вздохнул он и обречённо щёлкнул серебряными лезвиями.

(13)

(13)

С волосами было покончено — и вместе с тем голова сделалась столь лёгкой, что, кажется, из неё пропали все тёмные мысли и ожидание неминуемого, ужасного исхода всего случившегося. Юта хотел оставить хвост ниже плеч, но рука мальчишки дрогнула не в ту сторону, и я осталась с куцым обрезком, который едва собирался тонкой лентой. При этом часть прядей падала на лицо, образуя длинную неудобную чёлку, постоянно лезущую в глаза.

Покопавшись ещё немного в рундуке, Юта отыскал более подходящую одежду, чем надетая на меня сейчас бесформенная рубаха до щиколоток и шерстяные чулки. Впрочем, последнее решено было оставить — в них моя нога не болталась в старых башмаках Юты. На штаны и рубаху я согласилась с радостью, они казались впору. А вот на предложенные шерстяные котарди и шаперон мотала головой и протестующе мычала — слишком уж дорогими они выглядели.

— Отдашь деньгами, как заработаешь, — фыркнул он. — Уж поверь, у меня и без того тёплых вещей хватает, куда более подходящих по размеру. А тебе сейчас никак болеть нельзя — как только Рэмира поймёт, что ты здесь обвыклась, гонять будет и в хвост и в гриву. Если не хочешь грязной работой заниматься, выглядеть должна прилично, чтобы в зал к посетителям выходить. Поняла? А будешь дальше отмалчиваться, так вообще ничего толком заработать не сможешь!

Вздохнула, дёрнула плечами и понуро кивнула. Убедившись, что одежду я принимаю, Юта закрыл глаза ладонями и отвернулся, предоставляя возможность спокойно переодеться. Попутно он обещал выбить у старухи подходящий по сезону плащ либо время от времени, в случае надобности, одалживать свой — вот-вот должны был начаться Ледяной сезон и ударить настоящие морозы, и тут уж без подбитого мехом плаща или хотя бы жилетки не прогуляться дальше десятка шагов от дверей. А ходить предстояло много — на рынок, по поручениям, да и, ко всему прочему, траттория Рэмиры доставляла готовые блюда некоторым постоянным гостям. Свободным рукам в заведении были только рады, но, к сожалению, не все выдерживали требований старухи по отношению к работе и выполняемым обязанностям. Юта надеялся, что я справлюсь и приживусь хотя бы на кухне, в качестве судомойки или полового.

Волосы мы собрали в кусок ткани, бывший, судя по всему, половой тряпкой, и намеревались отнести в подвал — там, по словам парня, располагалась печь, отапливающая всю тратторию. Использовать жаровню или кухонную печь Юта не хотел, и я была с ним согласна — слишком много неприятного запаха, что непременно привлечёт чьё-то внимание.

Спускались по той же лесенке, но на этот раз по пути наткнулись на мужчину устрашающего вида в кожаном дублете. Я почти инстинктивно спряталась за своего «опекуна», тогда как Юта приветливо махнул мужчине рукой. Чувствовалось в нём что-то хищное и опасное — и не только из-за выражения лица, носа с горбинкой и высокого разлёта бровей. Чёрные волосы стягивал серебристый чеканный обруч. Нашивки с похожими узорами украшали пояс, на котором в ножнах висел короткий меч — явно не как элемент украшения.