Стальной подснежник - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 115

Зеленая арка раскинулась в пространстве перед Тильдой, вышедший из нее человек первым делом сгреб девочку в охапку и поставил перед собой. Тильда не сопротивлялась, мотаясь в его руках, как кукла, а Ло проглотила такую ругань, за которую в Академии грозил день карцера — куда там безобидному поминанию барготовых причиндалов. Фантом, конечно, сразу же развеялся.

— Вот теперь мы в сборе окончательно, — подытожил магистр, подходя к границе звезды и ведя Тильду за руку. — Лавиния, вы ведь будете послушной?

Ло не ответила. Она даже не знала, как назвать то, что в ней сейчас кипело, потому что слово «ненависть» казалось слишком слабым.

— Вы хотите вернуть дух Саймона в меня? — поинтересовалась она наконец.

Саттерклиф кивнул.

— У вас неплохие задатки разумника, — сказал он, глядя на Ло с удовлетворением, как на удачный аркан или артефакт. — Саймону будет их вполне достаточно. Думаю, в боевого мага он уже наигрался.

— Но я женщина!

— И что? Ревенгар, не будьте ханжой. Лучше быть живой женщиной, чем бесплотным духом мужчины. В конце концов, если это станет такой проблемой, душу можно будет перенести еще раз. Даже нужно, пожалуй, учитывая ваши сложности со здоровьем.

— Магистр, вы удивительная, совершенно уникальная сволочь, — уронила Ло со злым изумленным восхищением. — Сложности со здоровьем вообще-то устроили мне вы. И все это только потому, что я не позволила утопить отряд вольфгардцев? А для кого вы предназначили тело Маркуса? Впрочем, нетрудно угадать! Самый лакомый кусочек — себе?

— Это наиболее целесообразно, — подтвердил Саттерклиф, доставая из ножен на поясе кинжал с длинным узким лезвием. — Поверьте, я принесу Дорвенанту гораздо больше пользы, чем этот мальчишка. Еще полсотни лет жизни — как раз то, чего мне не хватало для осуществления некоторых экспериментов. В конце концов, разве вы с Бастельеро не присягали служить Дорвенанту, не жалея жизни? Ваша жизнь принесет ему таким образом неоценимую пользу…

Не переставая говорить, он продвигался вокруг звезды, иногда наклоняясь и подрисовывая или исправляя какой-нибудь знак. Работа Маркуса все-таки имела другое предназначение, не соответствующее целям магистра. Тильда следовала за ним, как привязанная, и Ло видела, с какой ненавистью и отчаянием следил за ней взглядом Рольфсон. Бастельеро, еще глубже ушедший в наркотические грезы, откинулся на доски спиной и прикрыл глаза — с той стороны помощи ждать не приходилось, как с отчаянием поняла Ло.

— Ну вот, — кивнул сам себе магистр, обойдя звезду по периметру и снова остановившись напротив Ло и немного справа от капитана. — Прекрасно вышло. А с его талантом и моим разумом и трудолюбием… Удача улыбается умным, я ведь уже это говорил?

— Примерно раз триста за время моего обучения, — пробормотала Ло.

Как же ей хотелось грохнуть череп, который она держала, о каменный пол. Чтоб осколки разлетелись!

— И раз пятьсот — за время моего, — послышался чей-то голос.

Ло увидела расширившиеся глаза Саттерклифа, изумление на лице капитана, а потом обернулась, чувствуя, как по спине пробежал холодок. И нет, это был не страх, а самое настоящее, мать его барготову, явление материализации духа. Маркус, чтоб тебя, ты так нужен!

— Он очень любит говорить о торжестве разума, о целесообразности и высоких целях, — добавил полупрозрачный невысокий юноша в потрепанном мундире лейтенанта с красными орденскими нашивками. — Здравствуйте, леди Ревенгар. Мое почтение, капитан. Простите, вы теперь ваша светлость…

— Саймон? Саймон, мальчик мой…

Магистр пружинисто шагнул к звезде, остановившись у самой ее границы, и воззрился на сына со смесью торжества и изумления.

— Но как же… Я же пытался тебя позвать! В Руденхольме я искал тебя и в мире живых, и в посмертии! Если ты был так близко, почему…

— А тебе даже в голову не приходило, что я не хочу тебя видеть, отец? — сказал призрак Саймона Саттерклифа, и Ло посторонилась, чтобы они с отцом увидели друг друга лицом к лицу. — Ты всегда знал, что мне нужно, верно? Что мне читать, с кем дружить, как думать, что любить и чего бояться… Ты считал меня своим подобием… Нет, просто куклой на веревочках. Живым инструментом! Хотя ты всех считал инструментами. Леди Лавиния, — обернулся он к Ло. — Вы хотели узнать, почему вас ударили не обычным ножом, а ритуальным? Все просто. Пока вы горели от аркана Медеоса, отец устроил проверку господам из Вольфгарда. Он убил тех двух солдат на первом этаже и на выплеске силы от их смерти начал искать меня. Понял, что я давно мертв, и решил, что вольфгардцы его обманули. Снова поднялся наверх, чтобы использовать ключ в нужный момент, но до ключа уже дотянулись вы — и получили в спину тот же кинжал, только что использованный в ритуале. На Артура, принесенных в жертву солдат и вас всех ему было попросту плевать. Да и на меня тоже, если уж на то пошло.

— Саймон, нет… Мальчик мой…

— Твой? Да, пожалуй. Но я не хотел быть твоим, отец, как ты не понимаешь? Я хотел быть самим собой! Ты запер меня дома, а я хотел дружить с Артуром и его братьями, встречаться с девушками из их компании, ходить в трактиры и петь серенады под окнами красивых леди. Я хотел жить, отец, а не быть придатком к твоей лаборатории.

— Саймон, но я же отпустил тебя!

— О да, — горько усмехнулся призрак. — Отпустил, когда решил, что я не добился успеха. Что мои исследования зашли в тупик, а сам я — никчемный бездарь. Так ты мне сказал. Что я никому не буду нужен сам по себе, без твоего имени и денег. И ты прав. Я два года был тебе не нужен, а вспомнил ты обо мне, только когда понял, что я не только разумник, но и боевой маг. Живое доказательство своего открытия.

— Саймон, вы двойная звезда? — прошептала Ло, пытаясь понять.

— Нет, миледи, — покачал головой призрак. — В том-то и дело. Отец мечтал об этом, но у меня такая слабая искра, что за ней разглядеть отблеск другой магии было бы очень легко. Это у него за белым сиянием разума легко спрятался дар некроманта. Я не двойная звезда, я успешный эксперимент. Результат многолетних исследований магистра Саттерклифа, решившего, что двойную звезду можно пробудить в любом маге. А в профане — первую. Я заинтересовался этим еще в детстве, мне так хотелось быть настоящим магом! Исцелять людей или повелевать молниями… Ну хотя бы с собаками разговаривать! Но я мог только считать, находить взаимосвязи и видеть результаты сложных последовательностей. Зато очень хорошо. Я больше десяти лет просчитывал то, что давал мне отец, а потом построил собственную теорию. И добился успеха! Разжег в себе алую искру — сам, без всякой помощи. А потом вызвал Артура и поменялся с ним внешностью, научив его, как сойти за меня. Он был в восторге. Ему всегда не хватало денег, а как раз их отец для меня не жалел. Сын магистра Саттерклифа может позволить себе все! Кроме свободы. Дальше вы знаете… Ах нет! Капитан, — повернулся он к Рольфсону. — Я не дезертировал! Мне очень жаль, что так вышло тогда с обвалом дороги, клянусь! Я оказался слабым боевиком, но мы с Артуром думали, что в крепости хватит и этого. Меня убили в ночь перед тем, как пришла подмога. Так обидно… Грэм решил дезертировать, а я заметил и попытался его удержать. Он меня убил, свалил тело в колодец, а сам спустился на западную сторону и ушел в Невию. Я прошу правосудия! Ведь когда-нибудь вы сможете?

— Мы сможем, — уронил капитан, и это прозвучало клятвой. — Мне жаль, Артур… то есть Саймон. Вы были хорошим товарищем и славным лейтенантом.

— Напишите это на моей могиле, — усмехнулся юный Саттерклиф. — Это лучше, чем «бездарь и сын своего отца». Это я точно заслужил сам. Я, конечно, далеко не бездарь, но теперь это не доказать, все результаты исследований я уничтожил дочиста. И достать меня из Претемных Садов, чтобы их восстановить, ни у кого больше не выйдет.

— Саймон, мальчик мой, подожди, — мягко начал Саттерклиф-старший. — Ты меня тогда не понял. Да, я был раздражен и разочарован, но я люблю тебя. Посмотри, на что я ради тебя пошел. У тебя будет новая жизнь, сын! Если ты захочешь, потом мы подберем тебе новое тело. А я… я стану твоим другом, а не только отцом. Обещаю…