Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Дан Феликс - Аттила Аттила

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Аттила - Дан Феликс - Страница 10


10
Изменить размер шрифта:

Дагхар хотел было возразить, но Визигаст знаком удержал его.

– Я успокоил его, как мог, и уговорил не прибегать пока к насилию, поручившись за вас, что вы охотно явитесь к нему по его приглашению. Он проницательно посмотрел на меня со странным, доселе мне непонятным выражением лица, и отвечал: «Хорошо, пусть будет по-твоему. Я пошлю им приглашение. Ты прав: это благоразумнее, хотя ты, конечно, не знаешь, почему». – И он улыбнулся той злобной улыбкой, которая у него страшнее всяких грозных слов. Я тотчас же поскакал к вам навстречу посоветовать вам торопиться: опасно заставлять его ждать. И еще. Я хотел просить вас быть осторожными в лагере. Умерь свою горячность, отважный Дагхар! А ты, благородная королевская дочь, умерь свою гордость!

– Моя невеста так прекрасна, что она не может быть достаточно горда! – воскликнул Дагхар.

Эллак глубоко вздохнул.

– Жениху незачем говорить мне это. Она имеет право быть гордой, как богиня. Но все-таки повторяю, на этот раз неправы вы, король и принц, а повелитель гуннов прав. Я даю вам добрый совет. Не все сыновья Аттилы расположены к вам.

– Почему? – спросил Визигаст.

– Они знают, что Аттила не любит германцев. И насколько я держу сторону германцев, настолько же они возбуждают его против них. И он охотнее слушает их, нежели меня… Зато он очень привязан…

– К злому мальчишке Эрнаку и чудовищу Дженгизицу! – вскричал Дагхар.

– Горе нам, когда они будут править нами, – прибавил Визигаст.

– Этого никогда не будет! – рассмеялся Дагхар. Эллак смерил его строгим взглядом.

– Почему не будет, безрассудный юноша?

– Потому что прежде… потому что еще раньше…

– Молчи, Дагхар! – вмешался король. – Потому что мы будем просить Аттилу при разделении царства между его наследниками, – а ведь у него больше ста сыновей! – чтобы нас, германцев, он отдал бы тебе…

– Вот этого так не будет! – покачал головою Эллак. – Братья позавидовали бы такой большой доле для меня! Да, кроме того, Дженгизиц уже выпросил себе у царя некоторых из ваших племен.

– Зачем? – спросил Визигаст. – Ведь он ненавидит нас?

– Именно поэтому Аттила и согласился на его просьбу.

– Горе народам под его владычеством! Он бесчеловечен! – произнес король.

– Словом, он истинный гунн! – сказал с презрением Дагхар.

– Скир! – воскликнул Эллак сдержанно, но с угрозой.

– Прости ему, – попросила Ильдихо, – он не может обидеть тебя, ведь ты наполовину наш соплеменник.

– А Дженгизиц, – гневно продолжал Дагхар, – так это уже чистокровный гунн! Гордость и украшение своего народа.

– Оттого-то отец и любит его, – печально сказал Эллак.

– Да откуда гуннам знать человеческое милосердие, когда они сами нелюди? – горячился Дагхар.

– Что ты говоришь? – спросил Эллак.

– Предание это известно всем германцам, и оно не выдумка.

– Я знаю его. Позади тебя, Дагхар, на дереве висит твоя арфа. Спой мне, прошу тебя, сагу о происхождении гуннов, – и Эллак подал ему маленькую треугольную арфу.

Глава третья

Дагхар ударил по струнам и запел любимую германцами сагу. Все германские племена, говорилось в ней, произошли от светлых богов. Одни лишь гунны рождены злобными, нечистыми финнскими колдуньями, изгнанными за их гибельные чары в далекие степи. Здесь-то от проклятого союза колдуний с духами зла народились отвратительно-безобразные, кривоногие, грязные и коварные гунны.

Дагхар пел с увлечением и страстью, особенно подчеркивая самые обидные для гуннов места.

Ильдихо с участием смотрела на Эллака, стоявшего молча, с опущенными глазами.

– Благодарю, – спокойно сказал он, когда певец кончил. – Пение твое поучительно. Ты лучше всего пел наиболее отвратительные части саги. Очевидно, ты веришь этому. К сожалению, ненависть к гуннам до того въелась в вас, что даже ты не сомневаешься в истине бабьих сказок!

– Верю, потому что мне хочется верить, – упрямо отвечал Дагхар, – сага не лжет. Я пел ее не для тебя, мне жаль было огорчить тебя, но я охотно пропел бы ее кому-то другому, в присутствии его вельмож и гостей!

– Мне приятнее слышать звуки любви. Теперь спой мне любовную песнь. Ты должен быть особенно искусен в этом роде!

– Это правда! – с сияющим взором вскричал Дагхар. – И для моего вдохновения достаточно одного лишь взгляда на нее!

С горячей страстью пропел он песню, полную самой нежной любви, и, окончив, устремил пылающий взор на зардевшуюся невесту. Отбросив арфу, он быстро подошел к ней с раскрытыми объятьями, но она строго отстранила его, лишь на мгновение сжав его горячую руку. Между тем Эллак, подняв отброшенную арфу и печально глядя на счастливую чету, тихо напевал гуннскую песню.

– Прекрасная, печальная мелодия, хотя и гуннского характера, – заметил Дагхар.

– Эллак! – произнесла Ильдихо, глядя в его большие темные глаза, – то высокое благородное побуждение, которое привело тебя к нам, было побуждением гота, а не гунна. Никогда больше я не назову тебя гунном. Ты не чужой нам. Для меня ты сын Амальгильды, а не Аттилы.

– Ты заблуждаешься, принцесса, и несправедлива к могучему завоевателю. Аттила ужасен, но в то же время он велик, и ему доступны доброта и благородство. Это говорю я, ненавидимый им сын. Но теперь поспешите! Король уже велит вести коней. Я сам проведу вас по кратчайшей дороге.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

Глава первая

Много дней пришлось послам дожидаться в лагере Аттилы. Размещенные в лучших домах, они были полностью снабжены всем, в чем нуждались, и с ними обращались очень вежливо. Вигилий избегал их, точно так же, как они избегали его.

Эдико исчез, и на все расспросы о нем послов гунны только пожимали плечами и отвечали, что никому неизвестны тайны доверенных властелина. Однажды вечером послы прогуливались по широким улицам лагеря, с изумлением и трепетом беседуя о царстве гуннов и его повелителе.

– Ни один смертный, – сказал Максимин, – о котором упоминает история, будь то Александр Македонский или Юлий Цезарь, не совершили столько необычайного в такой короткий срок. Он простер свое господство по всей Скифии, от Византии до Тулэ, от Персии до Рейна! Он покорил себе мидийцев, персов, парфян и частью договорами, частью угрозами и силою заставил их войти с ним в союз против Византии!

– И нельзя утешаться мыслью, что это чудовищное могущество возникло только благодаря слепому военному счастью и не имеет внутренней связи. Этого гунна можно назвать извергом, но тем не менее он велик. Господство его легко переносится гуннами и сарматами, – сказал Примут.

– Германцы скрежещут под его игом, – заметил Ромул.

– Оно должно быть невыносимо также для греков и римлян, – сказал Примут.

– Ошибаешься, друг, – возразил Приск. – Есть греки, имеющие свободу вернуться в свое отечество и предпочитающие оставаться у Аттилы. Вчера, прогуливаясь по лагерю, я встретил пленного грека, при взятии Виминациума попавшего вместе со своими товарами и деньгами в долю добычи самого Аттилы. Он пригласил меня в свой дом, выстроенный внутри совершенно по греческому образцу, и угостил настоящим самосским вином. Гелейос, так зовут моего нового приятеля, участвовал в войне гуннов против антов и акациров, отличился в бою, добыл довольно денег, чтобы выкупить себя. Но 6н не подумал даже возвратиться на родину и намерен остаться здесь до смерти. Он говорил мне, что имеет доступ к столу повелителя и чувствует себя гораздо счастливее, чем под властью своего императора. Опасности и тяготы военной службы здесь равны византийским, но византийцев всегда разбивают, а гунны всегда всех побеждали, за исключением лишь одного случая. В мирное же время жизнь в Византии – проклятие, а в царстве гуннов – благословение. Там ни что не ограждает честного человека от жадности, корыстолюбия и лихоимства чиновников, а для того чтобы найти правосудие, приходится подкупать всех, от главного судьи до привратника. Аттила же сам лично разбирает жалобы бедняков на знатных и богатых и творит скорый и справедливый суд. Недавно один сарматский князь украл у бедного гунна жеребца, и спустя час виновный был уже распят. Один лишь царь может по прихоти отнять у каждого все, даже жену, но тех, кто ему искренне предан, он никогда не обижает сам и не дает их в обиду другим. Вот что я выслушал от этого гуннского грека, отпущенника и верного приверженца Аттилы!