Погребальная похоть - Блиденберг Саид - Страница 49

— Круто. И как тебе свобода?

— Что за вопрос? Свобода прекрасна и удивительна. И потому её мало кто может себе позволить.

— Да, я например. Обхожусь и иллюзией, хули. А ты-то позволил?

— Ну, вроде бы за хвост ловлю, это точно. А на иллюзии и сам долго продержался.

Тут они заприметили нарисовавшийся подле магазин и зашли – монахиня откинула капюшон. Были приобретены четыре разные бутылки, две пачки сухариков и кальмаров. Стоя на кассе, Юзернейм всматривался, всё более не стесняясь, в эту девушку. Возможно, ей было отнюдь не девятнадцать. Фемина обладала своеобразной внешностью, но нельзя сказать, что неприятной или некрасивой – в ней была какая-то тонкая, кукольная, чарующая черта, может, и не очень заметная. Лицо её было благородно-овальной формы, с проблемной кожей и старательно маскированными косметикой прыщами; разрез чёрных глаз выглядел малость хищным, учитывая щедрую подводку; носик был остреньким, а губы средней тонкости. Всё это, обрамлённое нерасчёсанной густотой спадающих тонких волос и в псевдомонашеской обёртке создавало сильное впечатление. И в то же время, выражение этого лица по-умолчанию было каким-то гордым, исполненным надежды, но в чем-то улавливалась параллельная хрупкость и ранимость. Пройдя по улице немного молча, но замечая его интерес, она улыбнулась уголками губ и резюмировала:

— Да ты точно ебанулся, незнакомцы меня так не разглядывают вообще-то.

— А как я разглядываю?

— Без омерзения.

И девушка засмеялась резким, ещё более скрипящим, чем её голос, каркающим и бултыхающимся смехом, с несколько психопатским раскатом, который явно был бы уловимее в более продолжительном и сильном исполнении. Небо почти почернело.

— У меня есть зонт, но я бы предпочел где-нибудь переждать.

— Не ссы, я знаю одно место, мы уже близко.

Позади осталась улица со старинными двухэтажками, сейчас они прошли вдоль помпезного советского жилого дома с гигантской аркой, сбоку же через дорогу тянулось за оградой что-то страшное, длинное, монументальное, поздне-совковое, наверняка военное. Впереди улица разделялась церковью надвое, и только её колокольня уверенно контрастировала под тучами – прочие строения были затянуты под зелёной марлей строительных лесов. По улице справа вдаль уходили двухэтажные домики и одна палата царской эпохи; чёрные фигуры же свернули влево, вдоль ряда высоких, но лишь трёхэтажных представителей неоклассицизма. Место дышало историей, небо – влагой, а люди – примесями с кислородом. Прямо над головой лениво прохрустел гром, дождь начал падать крупными каплями.

Юм, удерживая увесистый пакет с покупками, раскрыл зонт, а девушка накинула капюшон и ускорила шаг. Впереди справа, позади церкви, виднелся длинный трехэтажный дом того же стиля, что и предыдущие, только грязный, расписанный маркерами и краской, с битыми стёклами и замощёными окнами на первом этаже. Это было настолько невероятно и сердце так защемило от масштабов гиблой красоты, что он даже сделал исключение и взглянул на неожиданно современный синий короб: подколокольный 4. Здание имело подворотню, в которую его спутница резко свернула, а затем быстро, чуть не побежав, направилась аккурат вдоль стены вправо – до самого дальнего окна. Краем глаза Юзернейм даже заметил через двор ещё одно брошенное прекрасное строение, с атлантами, удерживающими каменный балкон; но нужно было спешить, хоть и не было заметно никаких предупреждений об охраняемой территории, алюминиевая бытовка на территории всё же наличествовала.

Так как окна были расположены весьма низко, девушка лишь немного задрала юбку, поставила ножку и ухватившись за кусок неспиленной решетки влезла на подоконник. Встав в полный рост, она сдвинула какую-то фальшпанель и шагнула внутрь – Йус забрался по горячим следам, прикрыл залаз и аккуратно шагнул на пол. Помещение было настолько поругано и завалено мусором, что сложно было догадаться, чему оно служило в славном прошлом. Лишь элегантная галтель под высоким потолком осталась почти не тронута и тоскливо взирала на раскинувшееся безобразие. Девушка отряхивала юбку, приговаривая:

— Не планировала сегодня сюда заглядывать, честное слово. Ну да ладно, — взглянула она ему в глаза пристально, — никто не пострадал, а снаружи не окликнули – уже хорошо. Пойдем наверх?

Сейчас она будто наконец расслабилась, скрежетание этих слов имело нотки спокойствия. Девушка достала из сумочки маленький фонарик.

— Пойдём. Держи своё пиво, — протянул он ей бутылку, — знаешь, когда я последний раз находился на покинутом и охраняемом объекте, один человек из команды провалился на проржавевшем жестяном листе и серьёзно поранился. Поэтому пока никто не пострадал, я рекомендую внимательно смотреть под ноги и даже вверх.

— Ну это само собой, ёпт. Не беспокойся, здесь бомжи иногда толпами ходят, да и я много раз была, всё норм всегда.

— Вот и славно.

Они внимательно поднимались по заваленной мусором и кусками мебели лестнице, не вызывающей особого доверия и требующей местами координации движений. Мельком заглянув в тёмный внутренний коридор второго этажа, пара отправилась выше; бутылки хоть и несли в руках, но ещё не вскрыли. За многочисленными битыми окнами шумел дождь, гневно раскатывался гром – здание дрожало и наполнялось звуком. Сквозняк, смакующий весь дом в многочисленные дыры, перемешивал и распространял по всему нутру кисловатый смрад. С каждым шагом Юзернейм рождался и умирал в своих мыслях. Залезая в дом, он и не задумывался о его состоянии, о подъеме на другие этажи, ибо сколько хожено по всяким аварийкам... А тут объяснимо начал параноить и предаваться удивительному мандражу.

Благополучно взойдя на третий этаж, он с грустью приметил, что и здесь повсюду всё загажено, под ногами и особенно по углам раскидан не только мусор от недавних посетителей, а всё те же бесконечные обломки мебели, какие-то многолетние ошмётки не пойми чего, смешавшиеся с полувековой грязью, среди столетней трухи. Местами были заметны наслоения разных обоев; в редких местах под основной голубой краской, уже весьма растрескавшейся, вступала в свои права оливковая, и как позже было замечено, нанесённая в свою очередь на бежево-кремовую. Впрочем, почти повсеместно краска прочно срослась под голубой, и не выдерживая, обнажала уже саму известку. Девушка заметила, как он всё рассматривает, и пояснила:

— В дореволюционные времена это был доходный дом.

— То-то выглядит как-то... Нестандартно. Да, планировка интересная.

— Заметь, коридор ведёт во все квартиры на этаже. Таких домов мало осталось.

Просебя Йус сетовал, что оказался в таком месте без налобного фонаря – в те места коридора, где двери были почему-то закрыты, освещение из окон (да в такую погоду) почти не просачивалось. С другой стороны, создавалась подходящая атмосфера для знакомства с феминой, посвятившей, суммарно, полтора месяца своей жизни на прослушивание всей дискографии Mütiilation. Она шла чуть впереди, освещая путь и квартиры слева, явно что-то высматривая, и вдруг объявила:

— Нам сюда.

Показала она лучом на прикрытую дверь слева, рассеивая фонариком полумрак. Двери были деревянные, резные и крашеные в коричневый.

Пара вошла в квартиру и закрыла дверь, хотя вряд ли в этом была какая-то необходимость. Окна с внушительными остатками стекла выходили на улицу, где сейчас в грозовой темноте яростно проливался ливень. Как и везде, здесь царил бардак, разве что наличествовали три разной степени сохранности стульчика, один явно школьный. И Йус не понял, почему они зашли именно сюда, пока она, расхаживая над кучей мусора у одной стены, не сказала:

— Смотри, что у нас тут есть.

Девушка подняла длинный кусок арматуры, причем явно не здешний, и он на секунду даже оторопел; но фемина подошла к двери и положила железку поперёк входа на спецом врезанные в стену крепежи.

— Теперь это шикарные апартаменты в самом центре столицы! — изобразил восхищение Юзернейм, теперь не очень уверенный в том, кто же из них оказывается птичкой в клетке.