Уездный город С*** (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 84

— На деле? — вырвалось у Титова нервное.

Захотелось ущипнуть себя и потрясти головой. Ладно встреча с какой-то там дивью, Бог бы с нею. Но начальник Охранки, рассуждающий о подлинной природе Бабы-Яги, категорически отказывался укладываться в голове.

Бобров сдержанно улыбнулся уголками губ — бесстрастно и равнодушно, — но посчитал вопрос риторическим.

— Нет, в общем роль её в сказках определена правильно: она на самом деле посредник и, если угодно, в конечном итоге третейский судья между Явью, «явным» миром людей, и живущей с ней рядом Навью, «неявным» миром… не-людей. Повторюсь, это просто другой, тонкий мир, не имеющий никакого касательства к жизни загробной. Поговаривают ещё, будто существует некая Правь, где живут боги и куда как раз отправляются души, но этот вопрос я опущу, как не имеющий отношения к предмету разговора.

— Это очень познавательно, но какое отношение всё это имеет к вашему здесь присутствию и лабиринтами под городом? — Титов предпринял еще одну попытку оборвать его, и вновь безуспешно.

— Имейте терпение, мы уже подходим к сути. Насколько я могу видеть, Навь вам уже вот-вот откроется окончательно, так что я взял на себя обязательство отчасти разъяснить происходящее, чтобы вы в горячке не наломали дров. В давние времена своя Баба-Яга имелась не более чем в двух-трёх днях пути от каждого поселения, то есть, как вы можете понять, их было достаточно много. Но однажды навьи решили, что не желают общаться с людьми. Понятно, решили не на ровном месте. Тут, если уж совсем между нами, всё дело в Петре Алексеевиче. Да-да, том самом, Великом. Как это обыкновенно бывает со столь значимыми фигурами, они одной рукой несут большое благо, но другой — увы, беды, и чего окажется больше, сможет определить лишь время. Не знаю уж, как именно, но государь очень обидел навьев, и они ушли. Правда, до поры до времени никакой беды в этом никто не видел. Если точнее, до Великой войны.

— Это мы так к сути подошли? — не удержался от иронии Натан.

— К самой главной, — спокойно отозвался Бобров. — Великая война дала понять, что разрыв Нави с Явью есть не просто ошибка, но настоящая бомба, угрожающая не только жизни государства Российского, но самому существованию всего нашего народа, а вернее — всех народов, потому что… Эти два мира находятся в очень тесном и сложном сплетении, пусть увидеть его достаточно трудно. Навьи, как оказалось, сильно зависят от людей, живущих на той земле, с которой соприкасается их место обитания. Можно сказать, что своя особая Навь есть у каждого народа, и если на землю приходят чужаки, захватчики, то они приносят с собой свои… сказки и мифы. Волшебных существ. А коренные просто гибнут. Да, так случается не всегда, существует множество вариаций. Например, тонкие миры порой не вытесняют друг друга, а сливаются. Вы не представляете, насколько изумительное зрелище являет собой Навь, скажем, Казани, где тесно переплелись славянские обычаи и татарские. Но, впрочем, здесь я в самом деле отвлёкся… — одёрнул он себя. — О чём я рассказывал?

— О Великой войне, которая всё изменила, — подсказал Титов, уже отчасти догадавшись, к чему собеседник клонит.

— Да, война. В жизни наших западных соседей также был момент столкновения двух миров — вы, конечно, не могли не слышать о Святой Инквизиции. Εсли на нашей земле имело место искусственное межевание, которое хоть неприятно, но жертв не несло ни с одной из сторон, то там разразилась самая настоящая война. Которая, однако, закончилась и вылилась в официальный вассалитет навьев по отношению к тамошним государям. Где-то они зовутся сидами, где-то носят другие имена, не важно, суть у всех одна. Я не буду сейчас вдаваться в подробности интриг и объяснять, кто на самом деле кому и насколько подчиняется. Главное состоит в том, что в Великой войне они выступили единым фронтом. И если бы не наши германские союзники, начало той кампании оказалось бы для нас трагическим.

— Я не припомню никакой нечисти на фронте, — мрачно возразил Натан.

— Вы и не могли её заметить, — снисходительно сказал Бобров. — Главное, были сделаны выводы и начали предприниматься меры. Дело в том, что Навь хоть и отгородилась от жизни Яви, некоторая связь всё равно оставалась. Кроме того, память о Нави сохранилась не только в сказках, но и в архивах некоторых ведомств и, конечно, лично императорской фамилии. Способ заключить кратковременный договор незамедлительно изыскали, жить хотелось всем, и Великая война в целом окончилась благополучно, но слабое место, конечно, выявилось. И сейчас предпринимаются постепенные шаги по восстановлению если не прежнего положения вещей, то по крайней мере крепких союзнических отношений.

— Прекрасно, я очень рад. И всё же при чём здесь многострадальный Меджаджев с его домом и эти несчастные катакомбы?

— Да что вы к ним привязались? — поморщился Бобров. — Они здесь уже несколько тысячелетий и никакого касательства к нашим делам не имеют, разве что опосредованное.

— А от нас вы чего хотите?

— Ну же, Натан Ильич, где ваша следовательская сообразительность? Ещё не догадались? Баба-Яга города С*** — это вы, — сообщил он. Пару мгновений с явным удовольствием разглядывал вытянувшееся лицо поручика, судорожно подбиравшего допустимые в приличном обществе слова, причём даже не для выражения собственного отношения, а уже почти вызова на дуэль. — То есть вы вместе. Живая и мёртвая вода, мужское и женское начало, единство противоположностей. Канонически, правда, живником в паре бывает женщина, это всё же больше их дар, но тут уж как получилось.

— Да какого…

— Успокойтесь, Титов, — оборвал его начальник Охранки, и под тяжёлым, пробирающим до костей взглядом поручик против воли опустился обратно на стул. Правда, продолжать давить Бобров не стал, снисходительно улыбнулся и зашёл с неожиданной стороны: — Вас не утомили настойчивые намёки окружающих на перспективу женитьбы?

— Откуда вы… — потрясённо начал Натан, но его вновь прервали.

— Это неизбежно. Знаете поговорку «муж и жена — одна сатана»? Она не на пустом месте возникла, долгий союз приводит к… как бы поточнее выразиться? — его взгляд скользнул по кухне, зацепился за Брамс и несколько прояснился. — К резонансу умбры, так будет понятнее. То есть она становится как бы одна на двоих. Такие пары окружающими воспринимаются очень тепло, в их домах обыкновенно царит тот особый дух крепкой семьи, который не так часто можно встретить в жизни. А с вами получается так, что окружающие подспудно принимают вас за вот такую пару, и это вступает в противоречие с действительными обстоятельствами.

— И вы хотите сказать, что всё вот это — случайное совпадение?

— Господь с вами, — отмахнулся Бобров. — Конечно, нет. Понимаете, для того, чтобы человек подошёл на роль посредника, должно выполниться несколько условий. Во-первых, он, конечно, обязан обладать весьма выраженным даром вещевика или живника. Во-вторых, и это самое сложное в наш скептически-просветлённый век, он должен иметь определённую нравственную склонность, если угодно, можно назвать это «готовностью к чудесам». В-третьих, это прикосновение Нави: знак, что та сторона примет этого человека в качестве судьи и, порой, даже власти. Его нетрудно обнаружить даже на расстоянии, если знать, что и как искать. Ну и в-четвёртых, пара таких особенных людей должна встретиться, познакомиться и составить супружескую чету, да ещё столь удачно, чтобы умбра их хорошо сложилась. Сами понимаете, вероятность случайного выполнения последнего условия с учётом мизерного количества людей, подходящих под остальные, ничтожно мала, а у нас нет возможности ждать у моря погоды. Поэтому, конечно, ведётся тщательный учёт подходящих лиц. Мы, разумеется, не можем никого заставить или как-то повлиять на сердечные склонности, но вот обеспечить условия для встречи — вполне в наших силах. Правда, Аэлита Львовна оказалась настолько крепким орешком, что, боюсь, и не вспомнит тех трёх живников, знакомство с которыми мы помогли ей составить.