Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сталин и разведка - Дамаскин Игорь Анатольевич - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

Вскоре Май-Маевский принял под командование армию. Павел остался с ним. Через него проходило множество секретных документов, но у него не было связи. Наконец он встретил брата-большевика, имевшего связь с подпольем. Через него удавалось кое-что передавать. Одновременно Павел избрал тактику саботажа: задерживал или уничтожал важные документы, внося путаницу в управление войсками.

После ареста и расстрела брата Макаров тоже был арестован, но ему удалось бежать. После разгрома Врангеля Павел Макаров работал в ЧК, после Гражданской войны написал воспоминания. Во время Великой Отечественной войны был одним из руководителей крымских партизан.

Самая трагическая судьба выпала на долю бывшего штабс-капитана, профессионального разведчика Алексея Николаевича Луцкого.

Алексей Николаевич Луцкий родился в 1881 году в Козельске. После окончания духовной семинарии служил в армии, участвовал в русско-японской войне в составе Восточно-Сибирского полка. Участвовал в революционных событиях 1905 года, чудом избежал военно-полевого суда. В 1906 году он ушел с военной службы, но вскоре вернулся в родной полк. Здесь много времени отдает изучению японского языка, что не осталось незамеченным военной разведкой, которая вскоре посылает его в Токио на стажировку для изучения нравов японской жизни и знакомства с организацией и методами работы разведслужб. Там он установил контакты с рядом офицеров из русского отдела генштаба японской армии.

В 1918 году Луцкий переходит на сторону советской власти и возглавляет спецслужбу Дальневосточного пограничного отряда. В июле 1918 года уезжает из Иркутска на Дальний Восток, но в дороге узнает о японском вторжении. Спасаясь от интервентов, он вскоре попадает в руки колчаковской контрразведки, где его принудили начать службу в колчаковской армии. Находясь при штабе одной из дивизий, он начал собирать разведданные, но его снова арестовывают и отправляют в Харбинскую тюрьму.

31 января 1920 года восставшие рабочие Харбина потребовали освободить политических заключенных, но Луцкий в числе семи других смертников был администрацией тюрьмы задержан для передачи атаману Семенову. Китайский конвой, охранявший семерку, взбунтовался и освободил узников.

Вскоре Луцкий оказался во Владивостоке, где ему правительством Приморья, симпатизировавшим большевикам, было предложено возглавить разведку и контрразведку. 5 апреля 1920 года Луцкий, Лазо и Сибирцев были вновь арестованы японской военной контрразведкой. В мае 1920 года все они были сожжены интервентами в топке паровоза.

Молодая разведка выполняла двуединую роль: с одной стороны, выявляла антисоветские планы зарубежных враждебных сил — правительственных и белогвардейских, с другой — искала пути выхода Советской России из международной изоляции.

Казалось бы, какую опасность могли представлять изгнанные из страны и в буквальном смысле потерявшие почву под ногами белогвардейцы? Но белоэмигрантов насчитывалось около 2 миллионов, они представляли определенную силу и поддерживались международной буржуазией и ее разведками. Многие располагали крупными средствами в иностранных банках. Все они претендовали на руководство контрреволюционным движением в советском тылу.

Эмигрантские деятели создавали блоки, союзы для совместной борьбы против советской власти.

На крайнем правом фланге белой эмиграции в 1920—1921 годах стояли организации, сплотившиеся вокруг константинопольского центра монархистов и церковников и вокруг известного черносотенца Маркова 2-го.

Бежавший с остатками своих войск барон Врангель пытался объединить и возглавить монархическую часть эмиграции. В этих целях он принял руководство антисоветским «Союзом освобождения России».

На правом фланге эмиграции находились кадеты во главе с П.Н. Милюковым. Возглавляемый им парижский комитет выдвинул идею создания единого антибольшевистского фронта с «народными социалистами» и эсерами для продолжения борьбы с советской властью. Парижская группа издавала газету «Общее дело», редактируемую В.Л. Бурцевым.

В Париже обосновался и «Торгово-промышленный комитет», члены которого лишились своих предприятий в России и мечтали об их возвращении. За границей также находились многие деятели разгромленных в Советской России «Национального» и «Тактического» центров.

В эмиграции были и некоторые левые эсеры, а также самостоятельные, не связанные с основными политическими партиями, антисоветские группы, и среди них организация Бориса Савинкова в Польше. Там же, в Польше, обосновались: эмигрантское петлюровское правительство, Белорусская рада, контрреволюционные объединения донского, кубанского, терского казачества.

С середины 1920 по апрель 1922 года в Париже существовал антисоветский «Административный центр», формально считавшийся внепартийной организацией, в которую входили эсеры, некоторые меньшевики и другие эмигранты. Его учредителями были эсеры Чернов, Керенский, Авксентьев, Зензинов. «Центр» пытался вести в Советской России подрывную работу.

Таким образом, к концу Гражданской войны наметилась тенденция к переносу руководящих центров антисоветских движений за рубеж. Белоэмигрантские и иностранные империалистические круги продолжали мечтать о вооруженной борьбе с советской властью, призывали к новой интервенции и войне с советами.

В соответствии с этим и определялись задачи внешней разведки. Если говорить конспективно, она с этими задачами справилась: сумела проникнуть с помощью своей агентуры практически во все без исключения крупные активные белоэмигрантские центры, добывала материалы о деятельности белоэмигрантских, националистических и иностранных разведывательных организаций, вела разложение антисоветских сил.

Мне вспоминается архивное дело Харбинской резидентуры 1920-х годов, с которым я знакомился несколько лет тому назад. В ответ на упрек Центра о том, что «за прошлый год в руководстве такой-то белоэмигрантской организации не завербован ни один агент», резидент отвечает: «вербовок там действительно не было, так как все ее руководители уже являются нашими агентами». Трудно что-либо добавить к этому. Правда, так было не везде.

К началу 1920-х годов относится рождение еще двух важных направлений внешней разведки: экономического (к которому затем добавилось научно-техническое) и дезинформационного.

В зарубежных странах были и противники и сторонники установления торговых и экономических отношений с Советской Россией. Их позиции надо было знать. Требовалась информация, которая помогла бы перестраивать экономику, создавать новую материально-техническую базу. Требовалась информация о конкурентной борьбе зарубежных предпринимателей, их желании выйти на российские рынки и о том, как можно выгодно использовать складывающуюся ситуацию. Наконец, надо было получать материалы о действиях «промышленной, финансовой, торговой эмигрировавшей буржуазии, — писал Дзержинский Трилиссеру, — имею(щие) крайне важное значение для руководителей нашей хозяйственной жизни».

11 января 1923 года Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение: в целях организации борьбы с пропагандой противника создать для ведения активной разведки специальное бюро по дезинформации.

В его задачи вошли определенные целенаправленные действия для введения в заблуждение действительного или потенциального противника относительно своих истинных намерений или возможностей, а также для получения выгодной, практически не достижимой открытыми способами реакции «объекта воздействия».

Таким образом, к середине 1920-х годов внешняя разведка уже оформилась в хорошо организованную многофункциональную структуру. Она сумела создать неплохие агентурные позиции в ряде стран, прежде всего в Германии, а также в Англии и Франции и, конечно же, в странах-лимитрофах, составляющих «санитарный кордон» у границ Советского Союза. Получаемая ею информация докладывалась в правительство, а наиболее важная — в Политбюро и непосредственно И.В. Сталину.

Первый документ, содержащий разведывательную информацию, адресованную лично Сталину, удалось обнаружить исследователю В.В. Познякову в Российском государственном военном архиве. Это был рапорт, подписанный заместителем Председателя ГПУ М. Уншлихтом и начальником ИНО ГПУ М. Трилиссером, 2 августа 1922 года, о деятельности ИНО по разложению формирований генерала П.Н. Врангеля на Балканах.