Боевой оркестр (CB) - Переяславцев Алексей - Страница 54

  Надо заметить, что на такую реакцию Рославлев и рассчитывал. Курсанты, неоднократно попадавшие под раздачу, бессознательно хотели, чтобы и прославленный кумир тоже оказался подверженным вывертам изощренной фантазии Старого. Но, как обычно, предугадать их было делом решительно невозможным.

  Тем временем у Осипенко появилась еще одна причина удивляться. Погода - да какая, к чертовой прабабке, погода, изображение, конечно! - начала слегка портиться. Дымка густеющего тумана начала заволакивать землю уже на высоте пятисот метров, хотя пока что трудностей с посадкой быть не могло.

  Рычагов положил себе не удивляться. По уже накопившемуся опыту он знал, что инструктор наверняка подготовил некую гадость, но совершенно не обязательно, чтобы она проявилась сразу же. Он тоже отметил ухудшение метеоусловий, подумал сначала, что в этом как раз подвох и заключается, но по размышлении счел, что это было бы слишком просто.

  Экран перед Серовым сделался частично черным - точнее, на нем отображалась лишь приборная доска. Летчик начал делать коробочку, уже привычным образом чуть рискованно нарезая виражи. И тут произошло ЭТО.

  Самолет свалился на крыло со знакомым завыванием. Штопор! Эта ситуация была опытному комбригу хорошо знакома еще с курсантских времен. Руки и ноги сами начали делать то, что, собственно, и надо делать при выводе: сначала погасить вращение, потом вывести из пике... Вот последнего сделать и не удалось. Звук мотора смолк. Зато началось чуть слышное перешептывание аудитории.

  - Отмечаю особо: тренажер дает возможность замедленного повтора, а также регистрации ваших действий. Что ж, товарищи курсанты, начнем разбор полета с младшего по званию. Курсант Осипенко!

  - Я!

  - Смотрите на экран. Вот вы глянули вниз и отметили изменение погоды. Правильно отметили, но вывода не сделали. При такой дымке визуальная оценка высоты полета становится неточной. У летчика появляется возможность ее переоценить. Вы же об этом никого не информировали. Далее, вы НЕ смотрели на приборы, когда старший по званию делал 'коробочку', а сделали это, когда машина уже свалилась в штопор. Правда, к тому моменту курсант Серов уже пытался вывести ее - и это ему бы удалось, но высоту вы и сами видели. Так что к вам замечания минимальные. Теперь вы, курсант Серов...

  По окончании процесса снимания стружки прозвучало сакраментальное:

  - Разрешаю перекур!

  Но тут же к этой фразе добавилось:

  - Павел Васильевич, и вы, товарищи, зайдите потом ко мне. Надо кое-что обсудить.

  Летчики знали, что коринженер не курит, но комбриг Серов этого не знал, а потому в курилке он не посчитал за труд оглянуться несколько раз, прежде чем вымолвил:

  - А что, ребята, ваш инструктор, он всегда... такой?

  - Что вы, Анатоль Константиныч, обычно он гораздо хуже.

  В разговор вмешался незнакомый Серову летчик с петлицами полкового комиссара:

  - А было ли хоть раз, чтоб инструктор отругал не по делу?

  Молчание. Интенсивный обмен взглядами. Потом:

  - Я не помню.

  - Да не было.

  - Точно. Не было.

  - Значит, в его вредности имеется смысл. Так?

  - Ну, это...

  Служебное помещение коринженера оказалось внутри металлического сарая, первого в ряду таких же.

  Внутри обстановка оказалась приятной - тепло, светло, почти уютно - хотя выглядела очень скромной. Единственным исключением являлся стол. Тот, по мнению Серова, был каким-то несуразно громадным, к тому же не прямоугольным и не круглым, а в виде буквы 'Г'. Поверхность этого стола оказалась пустой, оставляя визитеров в недоумении: а зачем такая громадина нужна?

  Хозяин кабинета проявил не просто вежливость, а даже гостеприимство. Чай оказался превыше всех похвал, а к нему в вазочках из прозрачной пластической массы хозяин подал печенье и конфеты. Больше того, коринженер, ссылаясь на неофициальность обстановки, предложил обходиться без званий, а общаться по имени-отчеству.

  - Павел Васильевич, Анатолий Константинович, сейчас вам предстоит принять решение о плане предстоящего обучения летчиков. Сегодняшний учебный полет показал, что, возможно, обучение слепым полетам пока что не имеет столь уж приоритетного значения - с учетом среднего уровня летного состава. Возможно, его стоит отменить для истребительной авиации РККА. Но это решение будет ваше, а не мое. Вы, а не я владеете всей необходимой информацией. Однако обучение, включающее в себя технику пилотирования, взаимодействие в пределах звена или эскадрильи, также отработка стрельбы - то другое дело. Анатолий Константинович, к вам это не относится. Ваша квалификация настолько велика, что этого одного урока хватит. Но прежде, чем принимать дальние планы, учтите вот что. Ваши подчиненные, Павел Васильевич, и вы сами уже догадались, против кого затачивается полк. Даже сроки уже не являются абсолютной тайной. У ваших стрижей, - тут Рычагов по непонятной причине дернулся, - головы не только, чтобы шлемы носить. Так вот: мне там быть просто необходимо. И потому ни о каком обучении моими силами вплоть до окончания боевых действий даже речи идти не может. Обучение же силами комэсков против того же самого противника не имеет смысла - сами знаете, почему. По окончании боев учеба пойдет уже совершенно неслыханными темпами и против других моделей самолетов. Времени не будет совершенно.

  - Твою ж мать! - резюмировал Серов. Он решил, что угадал причину.

  - Теперь вы, Полина Денисовна. Вы, кстати, берите шоколад, он не просто вкусный, но еще по составу как раз подходит для летчиков.

  - Какой-то он странный, без обертки, - в некотором раздумьи протянула Осипенко.

  - А это на свойства не влияет, - легкомысленно ответил Александров. Обертку он удалил намеренно. Ни к чему сидящим за столом было знать о бельгийском происхождении этого лакомства. - Уверяю, вам понравится.

  - А может, я не люблю шоколада! - встопорщила иголки летчица.

  - Полина Денисовна, я сейчас открою вам страшную тайну. Ее никто не знает, кроме меня... и еще миллиарда мужчин... - при этих словах Серов закашлялся и чуть не подавился чаем. - Все женщины делятся на две категории.

  Тут коринженер пугливо оглянулся.

  - Большинство их любит шоколад...

  Еще один артистически-трусливый взгляд по сторонам.

  - ...а незначительное меньшинство очень любит шоколад.

  Стол грохнул.

  - Так вот, Полина Денисовна, вы хорошая летчица, отличный штурман, но вас одной недостаточно, чтобы сформировать полностью женский истребительный полк. Я подумываю о создании женского штурмового авиаподразделения, но это не только и не столько от меня зависит.

  Рычагов многозначительно посмотрел на Серова. Тот преисполнился уверенности, что боевой товарищ знает значительно больше, чем говорит, и твердо решил при случае расспросить друга - в пределах допуска, само собой.

  Тут Осипенко резко сменила тему:

  - Коль не секрет: где вы, Сергей Васильевич, так наловчились печатать на пишмашинке?

  - Никакого секрета. Купил за свои самоучитель, прочитал, проделал упражнения. Правда, печатаю не очень: и ошибок многовато, да и скорость так себе...

  Все трое гостей сделали недоверчивые лица.

  По мнению Рославлева, Осипенко не могла считаться красавицей; да что там говорить: в своем времени обладательницу такой внешности он бы и за просто привлекательную женщину не посчитал бы. Но вот голосом она умела играть хорошо, что и продемонстрировала со всей кокетливостью:

  - Сергей Васильевич, тут среди наших разговоры ходят о домиках, которые для летчиков. Не покажете ли?

  - Не ко мне вопрос, Полина Денисовна. Это надо к Нине Глазыкиной покланяться, что ли.

  - Пойдем, я устрою, - вызвался Рычагов.

  Серов остался один на один с хозяином домика.

  - Сергей Васильевич, скажу начистоту: ну, подловил ты меня, а остальные здешние летчики хуже будут, уж это я знаю точно. Так что, все так плохо, как я думаю?