Саргассы в космосе - Нортон Андрэ - Страница 29

Ван Райк поднялся в секцию управления и постучал в дверь капитанской каюты, из-за которой доносились пронзительные вопли Хубата. Джелико откатил дверь. Лицо у него было усталое и хмурое. Он раздражённо стукнул по клетке голубого чудища и поздоровался с суперкарго. Однако на этот раз встряска не оказала обычного действия – Хубат завизжал ещё громче.

Суперкарго спросил, разглядывая его:

– Давно он у вас так бесится, капитан?

Джелико бросил на своего любимца яростный взгляд и вышел в коридор подальше от шума.

– Почти всю ночь. – Он задвинул дверь, стало тише. – По-моему, он сошёл с ума. Не понимаю, что с ним стряслось?

– У него слуховой порог, кажется, выше ультразвука?

– Значительно. А почему… – Капитан проглотил своё “почему”. Глаза его сузились. – Вы имеете в виду эти чёртовы радиопомехи? Полагаете, они связаны с акустикой?

– Не исключено. Он орёт, когда помехи прекращаются?

– Это можно проверить. – Джелико сделал было движение, чтобы вернуться в каюту, но Ван Райк остановил его.

– Сейчас есть дело поважнее, капитан.

– А именно?

– Мы знаем, как добраться до лагеря Рича.

И Ван Райк принялся рассказывать капитану о краулере. Джелико внимательно слушал, прислонившись к стене, лицо его было бесстрастно, словно Ван Райк зачитывал ему список принятых на борт грузов. Когда суперкарго закончил, капитан только проговорил неторопливо:

– Ну что ж, может быть, и получится…

Снова экипаж собрался в кают-компании. Отсутствовал только Тан, оставшийся в радиорубке. В руке у капитана Джелико был серебряный стерженёк, прикреплённый к поясу длинной цепочкой.

– Мы обнаружили, – начал он без всякого вступления, – что управление грузового краулера по-прежнему настроено на лагерь Рича. Таким образом, краулером можно воспользоваться как проводником…

Это заявление было встречено общим шумом, в котором можно было разобрать вопрос: когда начнём? Джелико постучал стерженьком по столу, и шум прекратился.

– Жребий, – сказал он.

Мура уже приготовил все для жребия – нарезал соломку, сложил в кружку и встряхнул.

– Тан останется на рации, – объявил капитан. – Жребий будут тянуть десять человек. Пойдут пятеро, те, кто вытащит короткие соломинки…

Стюард пошёл по кругу, держа руку выше уровня глаз сидящих людей. Каждый вытаскивал соломинку и, не глядя, зажимал её в кулаке. Потом все одновременно рас крыли ладони.

Короткая! Дэйна бросило в жар – то ли от радости, то от волнения. А кто ещё? Он оглядел стол. Рип! У Рипа тоже короткая! И в замасленных пальцах Кости тоже зажата короткая соломинка. Четвёртую показал Стин Вилкокс, а пятую и последнюю – Мура.

Командиром будет Вилкокс – это хорошо. На молчаливого штурмана можно положиться полностью. И надо же как странно распорядилась судьба. Короткие соломинки достались как раз тем, без кого “Королева” на крайний случай может обойтись. Если мы все пропадём, корабль и без нас сумеет уйти с Лимбо. Дэйн постарался отогнать от себя мрачные мысли.

Капитан Джелико недовольно фыркнул, обнаружив, что сам он в экспедицию не попал. Он поднялся, подошёл к стене справа от себя и вставил серебряный стержень в какое-то отверстие. Дверца секретного сейфа со скрежетом распахнулась. Видно, её давно не открывали.

Внутри на подставке стояли бластеры – целая шеренга ручных бластеров! Под ними висели кобуры и зловеще поблёскивали полные обоймы. Это был арсенал “Королевы”, вскрыть его мог только капитан и только тогда, когда считал положение чрезвычайно серьёзным.

Один за другим Джелико извлекал бластеры и передавал Штоцу. Тот тщательно осматривал каждый бластер щёлкал разрядником и клал перед собой на стол. Пять бластеров, пять кобур, пять патронташей с комплектом обойм. Затем капитан закрыл сейф и запер его серебряным стерженьком, с которым – по законам Федерации – не имел права расставаться ни днём ни ночью. Он вернулся к столу и оглядел пятерых избранников судьбы. Каждый из них умел пользоваться бластером, как и всякий вольный торговец, так что объяснять было нечего. Капитан сделал приглашающий жест.

– Разбирайте, ребята, – сказал он. – Это все ваше!

Он ничего больше не добавил – и без того было ясно, что, по его мнению, дело им предстояло опасное.