И корабли штурмовали Берлин - Григорьев Виссарион Виссарионович - Страница 11

Прежде чем ехать в Одессу, в округ, следовало выяснить, как отнесутся к нашему замыслу в Болграде — в штабе 14-го стрелкового корпуса, командир которого генерал-майор Д. Г. Егоров являлся старшим общевойсковым начальником в южной части бывшей Бессарабии. Командующий поручил это мне: начальнику штаба, мол, полезно познакомиться с соседями-сухопутчиками.

В Болграде встретили так приветливо и сердечно, что моя скованность (обсуждать оперативные вопросы с армейскими начальниками такого ранга еще не приходилось) сразу прошла. Командир корпуса — он был немолодой, худощавый, с седыми усами — выражал удовлетворение тем, что на левом крыле своей полосы обороны может рассчитывать на поддержку дунайцев.

— За эти полтораста километров границы мы спокойны, — говорил генерал Егоров. — Полагаемся тут на вас, моряков.

Я уже знал, что входившие в состав корпуса две стрелковые дивизии (обе — прославленные, известные по гражданской войне: 25-я Чапаевская и 51-я Перекопская) имели значительный некомплект. Недоставало средств усиления — тяжелой артиллерии, авиации, а танков пока не было совсем. Полоса же, прикрываемая частями корпуса, включала кроме дунайского участка границы еще участок на Пруте.

Хорошо чувствовал я себя у армейцев. Но когда изложил нашу идею насчет правобережного плацдарма, генерал Егоров ответил:

— Насколько важно это для флотилии, могу понять. Только где прикажете взять эти батальоны, откуда снять? К тому же поставленная корпусу задача по обороне советской территории не предусматривает действий за ее пределами.

Через день я отправился в Одессу. Меня принял начальник штаба округа генерал-майор М. В. Захаров, будущий Маршал Советского Союза. Его подробно интересовали состав и вооружение флотилии. Заметно было — произвели впечатление боевые возможности береговой артиллерии, ее дальнобойность.

Нашими предложениями на случай войны занялись, как положено, сперва операторы. Уже работая с ними, я понял: одобрено будет все, кроме пункта о десанте на правый берег. Это подтвердилось при заключительном разговоре с М. В. Захаровым.

— Все правильно, — сказал он, — но об этом речи быть пока не может.

Командующий войсками округа генерал-полковник Я. Т. Черевиченко, у которого я тоже побывал, согласился с мнением начальника штаба. Он добавил, что, если с началом войны флотилия окажется в состоянии предпринять такие действия собственными силами, возражать, очевидно, никто не будет.

На том дело тогда и кончилось. Но вопрос, не нашедший отражения в составленных на случай войны планах, все равно отпасть не мог.

Порой казалось, что до военной грозы, может быть, еще далеко. А сил тем временем должно прибавиться и у армейцев, и у нас. И верилось: если придется вступать на Дунае в бой, то найдутся силы и для десанта, который обеспечит флотилии возможность дальнейших боевых действий.

Готовность к бою

Как теперь известно, на подготовку к надвигавшейся войне у нас оставалось одиннадцать месяцев. Флотилия осваивала театр, отрабатывала учебные задачи. Воодушевленность, с которой пришли дунайцы на передовой рубеж, не оставляла их и помогала делу.

Эту воодушевленность поддерживало все происходившее вокруг. У нас на глазах приобщались к новой жизни города и села, которые мы застали такими, каким представлялось русское дореволюционное захолустье. Подчас приходилось сталкиваться с тем, чему не сразу и поверишь. Обыкновенными спичками крестьяне дорожили так, что ухитрялись расщеплять каждую на четыре части. Огромной ценностью считалась простая иголка.

Еще от первой поездки в Болград остались впечатления об одном растянувшемся вдоль дороги селе. По случаю местного праздника весь народ был на улице. Крестьяне принарядились: женщины в ярких платочках, мужчины в вышитых безрукавках, подпоясанных красными кушаками. Вся одежда самодельная, домотканая. И все — от мала до велика — босые: обувь стоила дорого, никто в деревнях ее летом не носил.

Памятна и первая встреча с жителями Вилкова, маленькой «дунайской Венеции». В этом удивительном городке (вблизи него устанавливалась одна из наших батарей), где вместо улиц каналы и к каждому крыльцу привязаны лодки, жили потомственные рыбаки — русские люди, переселившиеся сюда в XVIII веке. Они и выглядели по-старинному: даже у молодых окладистые русые бороды, и все рослые, широкоплечие.

Измаил был тихим, в основном одноэтажным городом с множеством садов. Из-за недостатка крупных зданий отделения штаба и службы флотилии пришлось разместить в разных концах города. К нашим нуждам очень внимательно относился молодой деятельный секретарь Измаильского обкома партии М. Г. Кузнецов (в будущем член Военного совета Приморской армии, оборонявшей Одессу и Севастополь). Для ближних разъездов у штаба завелся мотоцикл с коляской, который водил краснофлотец Грицко Задемитько, добродушный великан, забавно выглядевший в седле миниатюрной машины.

Часто приходилось бывать у армейцев. Флотилия перешла в оперативное подчинение командиру 14-го корпуса, и в планах боевой подготовки отводилось большое место отработке взаимодействия с его частями. Проигрывалась на картах и высадка десантов. Очень серьезно относился к этому начальник штаба корпуса полковник Ф. Т. Рыбальченко.

Проводились также совместные учения с пограничниками — и с сухопутным 79-м погранотрядом майора С. И. Грачева, и с переведенным на Дунай 4-м Черноморским отрядом пограничных судов (сокращенно — ЧОПС) капитан-лейтенанта И. К. Кубышкина. Катера последнего были нашим резервом: в случае войны ЧОПС включался в состав флотилии.

Укомплектовывался наш штаб. На должность начальника оперативного отделения прибыл мой товарищ по академии капитан-лейтенант Ф. В. Тетюркин, обладавший большими способностями именно к штабной службе. Начальником отделения боевой подготовки стал капитан 2 ранга И. В. Фроликов, которого я помнил еще по военно-морскому училищу — он был со старшего курса и командовал у нас взводом. Иметь лучших, чем они оба, помощников я не мог и мечтать.

Прекрасными специалистами были начальник связи подполковник Ф. И. Малец, флагманский механик инженер-капитан 3 ранга Н. В. Богомолов, начальник техотделения инженер-капитан 3 ранга Н. А. Мунаев. Налаживание многого заново, освоение незнакомой реки требовали от всех напряженной работы, и в этих условиях быстро набирались опыта наши более молодые товарищи, такие, как флагманский артиллерист старший лейтенант Н. К. Подколзин.

Военный совет Черноморского флота и Наркомат ВМФ уделяли флотилии много внимания. Неоднократно бывал у нас командующий флотом контр-адмирал Ф. С. Октябрьский.

Помню, в первый раз он пришел вместе с членом Военного совета дивизионным комиссаром Н. М. Кулаковым на сторожевом катере. Как положено, Абрамов, Серебрянников и я встретили старших начальников на причале. В штабе они прошли к командующему флотилией, а я, имея наготове все, что могло понадобиться, сидел у себя, ожидая вызова. И вдруг вместо рассыльного входит сам Филипп Сергеевич Октябрьский. Он расспросил, как работается, дал важные для начинающего начальника штаба советы. Товарищеский тон, в котором вел командующий беседу, произвел на меня сильное впечатление, подействовал окрыляюще.

А дивизионный комиссар Николай Михайлович Кулаков, еще очень молодой, темпераментный, полный кипучей энергии, остался в памяти политработником фурмановского типа, способным дойти до сердца каждого и воодушевить, зажечь всех.

В указаниях, которые мы получали от командующего флотом, красной нитью проходило требование поддерживать высокую боеготовность, настойчиво искать наиболее эффективные способы и приемы боевых действий.

— Если дойдет до войны, — говорил Филипп Сергеевич, — то, по всей вероятности, первым из черноморцев предстоит принять удар врага вам на Дунае.

Все зависевшее от него Ф. С. Октябрьский решал быстро. Наши соображения о том, как обеспечить в военное время более благоприятный для флотилии оперативный режим, командующий флотом признал правильными. А армейцев, говорил он, нужно понять: у них хватает своих забот, да и сил на южном участке немного.