Родная (СИ) - Ди Ариана - Страница 27

За час непрекращающихся слез я нашла лишь один выход. Глупый, ужасный, но способный прекратить боль.

В несколько приемов, не раздумывая, опустошила весь флакон успокоительного.

«Скоро все пройдет, скоро станет легче…», - билось в голове.

Но ад только начался. Он пришел с резью в животе и тошнотой. Потом наступила рвота и сильный озноб. В бреду я хотела позвать на помощь, но не успела…

Глава 18. На пороге смерти

Я был зол на мать, которая лезла не в свое дело. Был зол на охрану, которая слишком поздно сообщила, что Руслана вернулась на территорию. Был зол на Руслану, которая подслушала разговор и сейчас рыдает наверху. Но больше всего я был зол на себя.

Что-то я упустил. Слишком уж много тоски таилось в глазах моей пары. Почему? Я дал ей все, что только возможно: защиту, обеспеченность, свое покровительство, верность. Я пред лицом народа принял ее, как единственную избранницу.

Не может же она ненавидеть меня за нежелание извиняться, при том, что я предельно ясно объяснился. Не мог я знать, что из трусливой закомплексованной дурочки она за короткий срок превратится в достойную сиру. Не считаю я себя виноватым, хоть убей…

Всерьез думаю плюнуть на принципы и выдавить из себя это несчастное «прости меня». А там пусть сама разбирается за что. Но вот за планы по ее скорейшему оплодотворению придется просить прощения искренне. Да, утаил. Да, это неправильно. Да, подонок, урод и прочее. Не отрицаю. И причины так поступить, сошли бы за оправдание, испытывай Руслана ко мне симпатию. Я собирался дождаться этого момента и осторожно подготовить к принятию верного решения, но сейчас недоверие у девушки на максимуме, поэтому любое мое слово будет воспринято в штыки.

Я давал ей время успокоиться, чтобы начать мирные переговоры. Иногда проходил мимо дверей в ее комнату, чтобы проверить готова ли Руслана к диалогу. Но тихие всхлипы заставляли меня уходить…даже не так, бежать. Очень хотелось списать ее состояние на обыкновенную истерику, которую любят устраивать женщины для пущего драматизма… Не получалось, потому что это были неподдельные страдания. И хоть я не понимал их подоплеку, они меня удручали и терзали так же, как и хрупкую девушку за стеной. В нашей культуре не принято выставлять свою слабость напоказ, даже на похоронах. Напрашиваться на сочувствоие - дурной тон. Но ее слезы не вызывали презрения, что удивительно.

Когда я в очередной раз  отправился на разведку, то наткнулся на тишину. Уснула? Хорошо бы, крепкий сон поможет справиться с эмоциями…А меня давно ждет неотложное дело. Придется вернуть мать, которую довольно грубо выпроводил час назад. Она у меня заботливая, поэтому без труда приведет Руслану в чувства, поговорит по душам, а я присоединюсь позже.

Телефон оповестил о новом сообщении, которое заставило переключиться на работу. Мои худшие опасения подтвердились, и надо было срочно ехать разгребать свалившиеся проблемы, но ноги намертво приросли к месту. Неясная тревога явно связана с последними известиями, но…проверить не помешает.

Взяв у Глории ключ, тихо открыл дверь и заглянул внутрь. Кровать пуста, а по комнате витает запах…Дверь громко бьется о стену, когда я врываюсь, и этот звук дает начало моему личному кошмару.

- Машину! – с этим воплем бросаюсь к неподвижно лежащей на пороге ванной девушке.

Пульс есть, но слабый. Засохшая пена у рта с кровяными сгустками, закатанные глаза, посиневшая кожа и холодный пот говорят о последней стадии отравления. Стараюсь мыслить трезво и отгоняю очевидный прогноз на будущее…Пока несу девушку, получается, но в салоне автомобиля ужас находит дорогу к сердцу. Я готов проклинать эту несчастную идиотку, но лишь крепче сжимаю безвольное тело в руках и шепчу:

- Не умирай, не умирай, не умирай…

На входе в клинику нас встречают с каталками, и я осознаю, что облажался – не велел предупредить врачей о нашем приезде. Рисковал ЕЕ жизнью, потому что поддался панике. Хорошо, мои подчиненные умеют действовать самостоятельно и заранее велели готовить все к реанимации.

Нед уже там и сразу приступает к спасению…Лично. Знает, что только ему я доверяю. А я здесь. Один. Медсестра закрывает небольшую щелку, отделяя меня от Русланы. Я больше не вижу, что происходит в операционной…Ничего не вижу. Пелена перед глазами спадает, когда я моргаю, а после появляется вновь…С опозданием понимаю, что плачу. Реакция на стресс? Или на потерю?...Рациональная часть мозга упорно твердит, что даже при плохом исходе  ничего непоправимого не произойдет. Связь не настолько крепка, чтобы я сдох от отчаяния…Но чудовищная боль рвет на части, перекрывая любые доводы.

Логика не поможет, если я потеряю Руслану. Потому что…Потому что…Не знаю! Мы не настолько близки, чтобы…Мой кулак врезается в стену, делая в ней вмятину…А потом еще и еще…Я ничего о ней не знаю…Почему? Только с пятым ударом на костяшках появляется кровь, а рука немеет от боли. Отлично, так мне и надо.

Я ничего ей не дал. Внимания, заботы, утешения, поддержки. Ничего. Теперь это так очевидно. Но какого хрена озарение пришло так поздно?  Я потратил столько времени на ненужные разборки, а сейчас, как ненормальный, жаждал изучить каждую мысль, каждое предпочтение, каждую черту характера Русланы.

Она обязана выжить.

***

Что происходит? Где я?

Глаза улавливают голубой цвет стен, а потом снова закрываются. Больно, невыносимо больно смотреть. Сглатываю вязкую слюну и морщусь от противного привкуса во рту. Вяло работающий мозг так же подмечает слабость во всем теле и шум в ушах, сквозь который пробивается мерное пикание.

Снова разлепляю глаза и теперь с большим успехом оглядываюсь.

«Больничная палата», - приходит узнавание.

Я лежу на койке, рядом стоят мониторы, измеряющие жизненные показатели, из вены торчит иголка. В голове медленно начинают всплывать последние события, которые я воспринимаю отрешенно, – физическое истощение полностью затмевает собой любые эмоциональные проявления. Мне элементарно плохо, и нет сил на душевные переживания.

В поле моего зрения появляется медсестра, которая с улыбкой интересуется, как я себя чувствую. С губ срывается мучительный стон вместо ответа, потому что я не знаю, как словами описать то, что со мной происходит.

- Не переживайте, через пару часов беспокоящие вас осложнения пройдут, - «утешила» девушка, записывая данные о моем состоянии в специальный журнал.

«А что делать эти два часа?!», - хочется закричать, но...

- Сколько я здесь? – сипло спрашиваю, потому что сил хватает лишь на это.

- Вас привезли три часа назад. Постарайтесь не разговаривать, Дос Прадо зайдет, когда вам станет лучше и ответит на все вопросы, - сообщает она, уходя.

Два часа. Достаточно времени, чтобы подумать… если б не отвратительное самочувствие. Мыли в голове то и дело путались, не давая сосредоточиться на главном— что дальше?

Умереть не удалось, да и сомневаюсь, что мне всерьез этого хотелось. Сейчас сложно судить, но, кажется, я была не в себе. Как-то резко все навалилось… Неудавшийся праздник, переезд, Нед с его придирками, общее упадническое настроение и, финальный аккорд, всплывшая правда о моем истинном предназначении. Сразу стало ясно, почему Он передумал на мой счет: наверняка узнал о том, что сроки поджимают. Это ранило, хотя я знала, что все неспроста. Поэтому сопротивлялась, поэтому не доверяла, поэтому выжидала. Наверно, какое-то особое чутье подсказывало, что с Ним стоит быть осторожной.

А тем временем вопрос оставался открытым.

Что дальше?

Нед появился ровно в срок. Сдержанно поздоровался, просмотрел журнал, сверил с показателями на мониторе, сменил капельницу, осмотрел меня и только после этого сел на стул рядом с кроватью.

- Тебе лучше? – спросил он, цепко всматриваясь в мое лицо.