Для тебя, Ленинград! - Чероков Виктор Сергеевич - Страница 4

Отличным пополнением явились и гражданские моряки, влившиеся в наши ряды. Вначале их суда оставались под прежним торговым флагом. Но в октябре на призванных в состав флотилии судах был поднят Военно-морской флаг, а их экипажи надели военную форму. В числе этого пополнения было немало людей почтенного возраста, умудренных большим опытом, закаленных еще в боях гражданской войны. Лучших наставников для молодежи трудно было найти.

Вечером мы долго беседовали с военкомом флотилии бригадным комиссаром Федором Тимофеевичем Кадушкиным. Он сразу мне понравился точными и глубокими суждениями о людях, прямотой и принципиальностью. На флотилии Кадушкин был всего с 25 сентября, но уже хорошо знал людей, познакомился с их делами и теперь рассказывает о них с гордостью.

Тяжкие испытания выпали ладожцам уже в первые месяцы войны.

В июле на северном побережье озера враг прорвал нашу оборону. Кровопролитные бои шли в районах Питкяранты, Сортавалы, Кексгольма. Корабли флотилии поддерживали сухопутные войска артиллерийским огнем, нередко высаживали десанты. 10 августа командование приказало эвакуировать наши части трех дивизий с побережья. Несколько дней под вражеским огнем корабли и суда флотилии пробивались к берегу и принимали на борт людей, боевую технику, помогали удерживать плацдармы, с которых происходила эвакуация.

Руководил эвакуацией командующий флотилией Борис Владимирович Хорошхин. Ценой огромных усилий с берега было вывезено около 23 тысяч бойцов и командиров, 155 орудий разных калибров, 781 автомашина, 5031 лошадь, 1209 повозок. Прибавьте к этому десятки тысяч человек гражданского населения, тысячи раненых, которые эвакуировались в первую очередь, и 10 тысяч тони ценнейших грузов. Перевезенные войска заняли оборону на других участках фронта.

Действия флотилии были оценены высоко. Командование Балтийского флота, которое в это время готовило эвакуацию Таллина, получило телеграмму за подписями К. Е. Ворошилова и А. А. Жданова: «Пример эвакуации 168-й дивизии из-под Сортавалы в исключительно тяжелых условиях показал, что при умелом и твердом руководстве можно даже под огнем противника вывести всех людей и технику».

Кадушкин показывает мне письмо командира стрелкового полка майора Краснокутова.

— Таких писем десятки, — говорит Федор Тимофеевич.

— Кто шел старшим на «Пурге»? — спросил я.

— Командир группы сторожевых кораблей капитан 3 ранга Константин Михайлович Балакирев. Моряки корабля действительно совершили подвиг. На подходе к берегу вражеским снарядом пробило корпус, повредило механизмы, возник пожар. Личный состав отважно боролся с огнем, устранял повреждения, поэтому израненный корабль смог продолжать выполнение задачи.

Комиссар называет многих, проявивших мужество и мастерство в те трудные дни: офицеров Н. Ю. Озаровского, Я. Т. Салагина, М. П. Рупышева, К. М. Балакирева, А. И. Федотова, М. И. Антонова, П. И. Турыгина, П. С. Колесника, М. А. Шевчука, Г. А. Олешко, П. К. Каргина, А. Я. Бергера, краснофлотцев В. П. Кардаша, И. Б. Давыдова, капитанов транспортов и буксиров И. В. Дудникова, Н. Д. Бабошина, И. Д. Ерофеева, И. А. Мишенькина. Даже женщины, входившие в команды судов Северо-Западного речного пароходства, подчас не уступали в отваге мужчинам. Так на рейдовом буксире «Восьмерка», где капитаном был Н. Д. Бабошин, матросы Зинаида Селезнева, Ираида Груздева, кочегары Анна Михайлова, Александра Степанова и Анастасия Федорова своими силами заделали пробоины от снарядов и удержали судно на плаву.

Запомнился подвиг тральщика «ТЩ-122» под командованием старшего лейтенанта Федора Леонтьевича Ходова. В ночь на 17 сентября на озере внезапно разыгрался шторм. Волнение достигало восьми баллов. В это время «ТЩ-122» возвращался с боевого задания. Ему, переоборудованному из старого буксира, по мореходным качествам и состоянию корпуса не разрешалось выходить из базы при волне свыше пяти баллов. И тут радист перехватил сигнал бедствия: в районе банки Северная Головешка штормом разбило баржу, на которой пехотинцы переправлялись на прибрежный участок фронта. В таких случаях моряки забывают собственные невзгоды.

Заливаемый волнами тральщик поспешил на помощь. На нем все трещало, кое-где появилась течь. На месте катастрофы баржи уже не было, плавали ее обломки, за которые цеплялись выбившиеся из сил, окоченевшие от холода люди. Спустить шлюпку было невозможно: ее разнесло бы в щепки от удара о борт корабля. Тральщик приблизился к тонущим. С палубы бросали концы и спасательные пояса. Сигнальщик Сергей Колесниченко и машинист Иван Каретников, обвязавшись тонким пеньковым тросом, кинулись в бушующие волны. Они подхватывали наиболее обессилевших, плыли с ними к подветренному борту тральщика и здесь передавали товарищам, которые поднимали спасенных на палубу корабля. Так были подобраны из воды сто тридцать человек.

Тем временем положение самого тральщика становилось критическим. От ударов волн разошлись швы, вода затопляла машинно-котельное отделение. Старший лейтенант Ходов, стремясь любой ценой спасти людей и корабль, взял курс на берег, где малые глубины не дали бы затонуть тральщику.

Утром из-за облаков вынырнули сначала четыре, а за ними еще шесть «юнкерсов». Моряки отбивались огнем единственного 45-миллиметрового орудия и пулемета. Пехотинцы, находившиеся на палубе, стреляли из винтовок, Но что значит такой огонь для десяти самолетов! Высокие водяные столбы частоколом окружили полузатонувший корабль. Две бомбы попали в тральщик, и он стал быстро погружаться. Командир орудия старшина 1-й статьи Николай Абакумов, раненный в обе ноги, продолжал вести огонь. Ему помогали пехотинцы, заменившие убитых артиллеристов. Они стреляли, пока палуба не ушла под воду.

Корабль затонул. Только ходовая рубка, труба и мачта возвышались над ревущими волнами. Поддерживая друг друга, ухватились за них уцелевшие моряки и пехотинцы. Вскоре сюда подошли канонерская лодка «Нора» и озерный буксир «Морской лев». Они подобрали людей с погибшего тральщика.

Командование флотилии из этого случая сделало правильный вывод. Оно запретило перевозить личный состав на баржах. Для таких перевозок стали использовать только боевые корабли и транспорты.

— А вы слышали про Орешек? — спросил меня комиссар.

— Это тот, о котором Петр I в начале Северной войны писал: «Зело жесток сей орех был, однако, слава богу, разгрызен»?

— Тот самый.

— Слышал, конечно. И про то, как царизм превратил Шлиссельбургскую крепость в тюрьму для политических заключенных. Там в 1887 году был казнен старший брат Владимира Ильича Ленина — Александр Ульянов. Позже в Шлиссельбурге отбывали наказание Серго Орджоникидзе, Павлин Виноградов и другие революционеры.

— А теперь Орешек стал нашей неприступной крепостью на юге озера. Всего полтораста метров отделяют крепость от противника, но тот так и не сумел преодолеть узкой полоски воды. В развалинах Орешка закрепилось триста пехотинцев во главе с капитаном Н. И. Чугуновым и старшим политруком В. А. Марулиным.

Моряки флотилии доставили туда четырехорудийную 45-миллиметровую батарею. Потом извлекли из-под обломков и восстановили еще две 76-миллиметровые пушки. Вначале на батарее было 27 человек, потом мы подбросили еще 13 добровольцев. Возглавляют батарею лейтенант Петр Никитович Кочаненков и младший политрук Алексей Григорьевич Морозов.