Для тебя, Ленинград! - Чероков Виктор Сергеевич - Страница 22

С этой же целью нередко совершал рейсы по большой трассе и опытовый корабль «Связист», само название которого говорило о его прямом назначении. Командиру «Связиста» и его подчиненным было особенно трудно: корабль связи даже не имел буксирного оборудования, или, как говорят моряки, гакового устройства. Для закрепления буксира использовалась установленная на корме драга. Это затрудняло маневр, к тому же у «Связиста» был высокий фальшборт и надстройки (ходовой мостик возвышался на десять метров над водой). При ветре в борт корабль сильно сносило, а при встречном он резко терял скорость.

Каждый переход, особенно в свежую погоду, требовал от командира «Связиста» капитан-лейтенанта Ивана Васильевича Кораблева и всего экипажа огромного напряжения. Командир то и дело передвигал рукоятки машинного телеграфа, в помощь рулю подрабатывая машинами. Выполняя эти команды, механик корабля Ф. Н. Шилов, командир котельной группы мичман В. П. Таикин и их подчиненные выбивались из сил.

Я побывал на «Связисте» после очередного рейса.

— Трудно было? — спросил Кораблева.

— «Трудно» не то слово… — устало улыбнулся командир.

На протяжении всего пути дул сильный северный ветер, снося и буксир и баржи. Скорость движения снизилась до 3–4 узлов. А на рассвете, когда приблизились к банке Железница, оборвался буксирный трос у концевой баржи. Ее понесло к берегу, занятому врагом. Таща за собой вторую баржу, «Связист» кинулся догонять беглянку. А глубина все уменьшается. Трос удалось подать с первого захода, но, пока вышли на чистую воду, корабль дважды задевал днищем грунт. К счастью, все обошлось благополучно. Но сколько сил и нервов это стоило! Несмотря ни на что, две тяжелые баржи, груженные авиабомбами и другими боеприпасами, были доставлены в Осиновец.

Заставил нас поволноваться и другой рейс «Связиста». В тот раз он вел три баржи. До места назначения — бухты Морье — оставалось всего 80 кабельтовых (15 километров), когда сигнальщик старший краснофлотец А. А. Хоботов обнаружил приближающиеся «юнкерсы». Объявили боевую тревогу, открыли огонь из единственной 45-миллиметровой пушки. «Юнкерсы» устремились в пике. Корабль смог уклониться. Бомбы упали слева по корме и перебили буксирный трос. Осколками пробило борт и надстройки. К счастью, машины не пострадали. Командир приказал рулевому старшине 2-й статьи В. М. Смирнову поворачивать к баржам. Благодаря его умелым действиям высокобортный корабль быстро «поймал» баржи и снова взял их на буксир. Все они были доставлены по назначению.

Успешно выполнялась задача эвакуации из Ленинграда населения., А план этот был очень напряженный. В июне мы должны были перевозить по 5 тысяч человек в день, но эта цифра непрестанно возрастала. К 10 июля мы должны были довести ее до 10 тысяч.

Эвакуировались из Ленинграда дети, женщины, старики, раненые и больные. Главным образом это были люди, не способные по своему состоянию оказать действенную помощь в обороне города, а также наиболее опытные производственные и научные кадры, которые так нужны были в тылу. В отдельные дни на эвакопункт в Борисову Гриву прибывало значительно больше людей, чем предусматривалось планом. Приходилось брать их на суда сверх всяких норм. На каждый тендер вместо 25 человек принимали 50. Усаживали вплотную друг к другу. И все же заботились, чтобы разместить поудобнее. Моряки понимали, что перед ними измученные блокадой люди, слабые, истощенные, перенесшие большое горе: ведь почти в каждой ленинградской семье кто-то погиб от голода, от вражеских снарядов или бомб. При посадке следили за тем, чтобы не разлучать семьи, чтобы все отправлялись вместе на одном корабле.

Тепло и трогательно принимали моряки детей. Их на руках вносили на корабли. Если была волна, ребят укрывали бушлатами от брызг.

Помню, во время посадки упал с причала мальчуган лет пяти. Услышав всплеск, краснофлотец И. Я. Иванов, не раздумывая, прыгнул в воду, хотя был сильный прижимной ветер и его легко могло раздавить бортом корабля. Через секунду он выплыл, прижимая к груди спасенного малыша. Десятки матросских рук уперлись в причал, удерживая корабль на безопасном расстоянии, пока матроса с мальчиком не подняли на палубу.

Офицер отряда тендеров, впоследствии ставший поэтом, Сергей Порфирьевич Панюшкин писал в те дни:

Наиболее тяжелые дни были, когда на озере разыгрывалась волна, качка изматывала ослабевших пассажиров. К тому же низкая мореходность многих судов не всегда позволяла выпускать их в плавание. Тогда на эвакопункте скапливалось большое количество людей. Причем очень трудно было объяснить им причину задержки. Когда дул ветер с запада, люди видели относительно спокойную воду у берега, прикрытого возвышенностью и лесом, и не верили, что в открытом озере шторм.

Не легче было и в ясные дни, когда вражеские самолеты гонялись на бреющем полете за судами, бомбя и обстреливая их из пулеметов. А ведь каждый тендер не прикроешь с воздуха. К счастью, за всю навигацию не было случаев прямого попадания бомб в суда с пассажирами. А от осколков потери были незначительными.

Перевозка пассажиров ускорилась, когда вступила в строй Каботажная гавань, специально предназначенная для этой цели. Сюда могли подходить и глубокосидящие транспорты и пароходы. Каботажную гавань мы надежно прикрывали с воздуха. Но она находилась в пределах дальности огня вражеской артиллерии. Фашисты то и дело открывали огонь по пристани, заполненной людьми. Приходилось включать в дело наш 302-й отдельный артиллерийский дивизион. Как только начинала стрелять вражеская батарея, на нее обрушивался огонь дивизиона и вынуждал ее немедленно замолкать.

Важная роль в перевозке эвакуированных возлагалась на наши тендеры, курсировавшие между Осиновцом и Кобоной. Командовал отрядом тендеров капитан 1 ранга Федор Леонтьевич Юрковский, боевой офицер, возглавлявший до этого отряд балтийских ледоколов, которые под вражеским огнем выводили в боевые походы корабли из Ленинграда и Кронштадта. Военкомом отряда был Андрей Владимирович Нечиталенко, начальником штаба — Иван Григорьевич Григорьев, тоже бесстрашные и энергичные люди. Они успешно справлялись со своим беспокойным «хозяйством», состоявшим более чем из сотни малых кораблей. Между экипажами тендеров развернулось соревнование за увеличение количества рейсов в сутки, за безаварийность плавания и перевыполнение планов перевозок. Старшины мотоботов А. Я. Рыбаков, А. Ф. Терентьев, А. Ф. Воробьев, П. В. Мохов, А. А. Набиричкин первыми стали совершать три рейса в сутки (конечно, если позволяла погода). Мотористы А. С. Гончаренко, А. И. Гребешков, А. А. Васильев, А. В. Попов, Н. П. Чернов добились безотказной работы двигателей.

По почину старшин Н. Я. Миронова, А. Я. Рыбакова, М. А. Куликова моряки развернули борьбу не только за количество рейсов, но и за то, чтобы каждый раз брать больше грузов и пассажиров.

Прекрасно изучили трассу и уверенно водили суда в темноте и тумане рулевые Н. Е. Бугаев, Б. Г. Германов, И. И. Горохов, К. И. Захаров, В. М. Матвеев, А. С. Новиков, Г. М. Синеев, Н. А. Шустов и многие другие.

Большое внимание уделяли отряду тендеров работники политотдела и сам военком флотилии бригадный комиссар Леонид Васильевич Серебрянников, сменивший Федора Тимофеевича Кадушкина. Леонид Васильевич, подтянутый, аккуратный, требовательный, казался иногда вспыльчивым, от него крепко доставалось нерадивым, но люди любили его за справедливость и умение всегда помочь дельным советом.

Часто на тендерах бывал заместитель начальника политуправления КБФ бригадный комиссар Василий Васильевич Корякин. Спокойный в любой обстановке, он всегда умел найти для моряков нужное слово, подбодрить, воодушевить. Корякин пользовался большим авторитетом на флотилии, его почти все знали. Бывало, приедет в Осиновец и звонит мне: