Свадебный водоворот - Д'Алессандро Джеки - Страница 18

Он хотел ее близости.

Хотел сорвать с нее платье и прижаться к ней. Всем телом.

Близость. Любовь. Жар охватил ее, и сердце чуть не выскочило из груди. Было ли это чувство любовью? Чувство, когда словно таешь, не можешь дышать, не перестаешь думать о нем, желаешь, чтобы его поцелуям не было конца? Когда ощущаешь непреодолимое желание помочь ему и защитить его?

Боже милостивый, неужели она влюбляется в Остина?

Глава 7

Всю дорогу к дому они молчали. Элизабет сидела на Мисте впереди, а Остин, сидя сзади, обхватил ее руками и согревал своим телом.

«Неужели я влюбляюсь в него?»

Элизабет немедленно отвергла эту вероятность. Нет. Любовь к такому человеку не принесет ей ничего, кроме страданий. Находя ее достаточно привлекательной для того, чтобы целовать, Остин не доверял ей и не верил в ее видения.

И даже если бы он верил, это было бы невозможно. Он был не просто молодым мужчиной: он был герцогом, и с ее стороны было бы глупо надеяться, что он когда-либо испытает глубокое чувство к такой неискушенной женщине, как она. Без сомнения, ему стоит лишь поманить пальцем, и десятки красивых богатых женщин бросятся на его зов. Его положение обязывает его жениться на женщине высокого происхождения, она же такой женщиной не была.

В горле застрял ком, и сердце болело. Элизабет в отчаянии пыталась убедить себя, что он просто чем-то привлекает ее, слегка вскружил ей голову… но сердце упрямо не желало соглашаться с этими доводами. Не имело значения, что он не отвечает и не ответит на ее чувство. Как не имело значения и то, что она лишь совсем недавно знает его. В конце концов, сколько времени надо, чтобы влюбиться? День? Месяц? Год? Ее родители полюбили друг друга с первого взгляда, и через две недели папа сделал маме предложение. Ее мать всегда говорила: «Сердце само знает». Теперь Элизабет поняла, что она хотела этим сказать.

Но поняла это с горечью.

Тяжело вздохнув, она прислонилась к Остину, и ей снова передались одиночество и душевная пустота, преследовавшие его. Она ясно чувствовала, что его тревожат тайны, но что это были за тайны, она не могла понять. Ей было жаль его до боли в сердце. Она должна ему помочь. Помочь снова найти себя.

И даже если ей придется заплатить своим разбитым сердцем, то пусть так и будет.

Через несколько минут они подъехали к конюшне. Остин сошел с лошади и помог спуститься Элизабет. Им навстречу выбежал Мортлин:

— Надо же! Вы не пострадали, мисс Элизабет? Розамунда только что вернулась в конюшню без вас. Испугала меня до смерти, ей-богу!

— Со мной все в порядке, Мортлин. Только немного испачкалась.

Мортлин оглядел ее:

— Немного? Да вы похожи…

Голос у него прервался, когда он взглянул на Остина. У конюха отвисла челюсть.

— Спаси нас Господи! Что случилось, ваша светлость? Ну и видок у вас!

— Мы оба себя прекрасно чувствуем. Мы свалились в озеро, вот и все.

— Вы свалились с Миста? — Мортлин такого себе не мог и представить.

— Нет.

Властным взглядом Остин заставил изумленного конюха замолчать и, не говоря больше ни слова, передал ему поводья Миста. Мортлин прекрасно знал этот взгляд: «Больше никаких вопросов!» — и поспешно захлопнул рот. Подсунув грязную руку Элизабет под свой не менее грязный локоть, Остин повел ее к дому. Она казалась непривычно тихой, и ему хотелось узнать, о чем она думает. Он же из осторожности старался не думать ни о чем — на всякий случай. Конечно же, ее разговоры о видениях были просто смешны, но она отличалась необыкновенной проницательностью.

Она повернула голову в сторону террасы:

— Господи, там Каролина! Она заметила нас и смотрит так же, как смотрел Мортлин. Скорее! Посмотрите на нее таким же ледяным взглядом, каким вы заставили замолчать Мортлина, — почти не шевеля губами, шутливо предложила Элизабет.

— К сожалению, Каролина не реагирует на мой даже самый ледяной взгляд, — прошептал Остин ей на ухо.

— Как жаль, — также шепотом ответила она.

— Да. Кажется, я вдруг оказался в окружении женщин, которые не считают меня столь уж грозным. Должно быть, моя персона больше не производит на них впечатления.

— Вовсе нет. Ваша персона… — Элизабет замолчала, и он остановился, заставив ее остановиться вместе с ним. Румянец, так украшавший ее, вспыхнул на ее щеках.

— Моя персона — что?

Она приподняла бровь:

— Вы всегда так бесстыдно напрашиваетесь на комплименты, ваша светлость?

— Только в те дни, когда уподобляюсь существу, вытащенному из озера.

На террасе Каролина не могла решить, что удивляет ее больше: невиданно грязный вид брата или то, что он, улыбаясь, шепчет что-то на ухо Элизабет. Элизабет, как с интересом заметила Каролина, шла под руку с Остином, и ее сияющее лицо раскраснелось, когда она засмеялась над тем, что он ей сказал.

Они остановились. А у Каролины потеплело на душе, когда эти двое обменялись долгим взглядом. Она никогда не видела, чтобы Остин на кого-нибудь так смотрел.

Ее сердце радостно забилось. Как чудесно видеть брата довольным и улыбающимся! Слишком долго она его таким не видела.

— Случилась неприятность? — спросила Каролина, когда они поднялись на террасу.

— Нет, спасибо. Все уже в порядке, — небрежно ответил Остин и, не останавливаясь, повел Элизабет к дверям, словно и вправду не произошло ничего необычного. Каролина смотрела им вслед, и на ее губах играла улыбка.

Вечер обещал быть очень интересным.

Оставив Элизабет у дверей ее спальни, Остин прошел в свою комнату и едва удержался от смеха, когда его обычно невозмутимый слуга с отвисшей челюстью уставился на его грязную одежду.

— Я уже начинаю привыкать к такому виду, Кингсбери, — заметил Остин, стаскивая с себя мокрую рубашку.

— Я сейчас же приготовлю ванну, ваша светлость, — сказал Кингсбери. Осторожно беря грязную одежду Остина, он старался держать ее подальше от себя.

Через несколько минут Остин погрузился в огромную ванну, над которой поднимался пар, и, блаженно вздохнув, закрыл глаза. Неожиданно перед ним возник образ Элизабет, которая сейчас, без сомнения, тоже погружалась в свою ароматную ванну, и великолепные волосы падали ей на спину каскадом сияющих локонов.

Остин представил себя вместе с ней в ее ванне: он мокрыми руками гладит ее нежные груди, касается сосков, становящихся твердыми от его прикосновений. «Остин…» — возбужденно шепчет она. Вот он, наклонившись к ней, охватывает губами ее розовый сосок и не отпускает его, пока она не начинает стонать от наслаждения.

— С вами все в порядке, ваша светлость? — раздался за дверью голос Кингсбери.

Пробужденный от своих эротических фантазий, Остин с досадой догадался, что стонал он сам. Похоже, за последнее время это вошло у него в дурную привычку.

— Да, Кингсбери, все хорошо, — отозвался он.

Вечер обещал быть очень неприятным.

Вечером за обедом Остин сидел во главе стола и незаметно наблюдал за Элизабет. Она сидела на противоположном конце стола рядом с молодым виконтом, чей взгляд в течение обеда становился все более и более восхищенным. Остин уже не знал, благодарить или ругать Каролину за ее усилия по приобщению Элизабет к моде. К пятому блюду проклятый виконт, казалось, уже не мог не таращиться на нее.

И кто бы мог его обвинить? В платье медного цвета с низким вырезом, который выставлял напоказ ее нежные груди и молочно-белую кожу, она выглядела потрясающе. Со всевозрастающим недовольством Остин заметил, что восхищенный взгляд виконта чаще и чаще останавливается на этом вырезе…

А ее волосы… Боже! Единственный гребень удерживал массу небрежно собранных на затылке волос. Легкие пряди обрамляли ее лицо и плечи, а остальные локоны блестящей волной падали на спину. Наверняка эта соблазнительная прическа была делом рук горничной Каролины. Остин не мог решить, уволить эту горничную или утроить ей жалованье.