Зависимость (СИ) - Титаренко Валентина - Страница 15

— Родители знают, чем ты занимаешься？ — спросил парень, накидывая свою куртку на хрупкие женские плечи.

— А чем я занимаюсь？ Оппа, я иду по улице, это противозаконно？ — спросила она, чувствуя обиду за слова брата. — Я просто шла по улице, — слёзы вновь начали течь по щекам, застилая обзор. — В чём я виновата, братик？ — останавливаясь посреди дороги.

— Ты сама спровоцировала его, — ответил он.

— Ты… — она замолчала, анализируя его слова. — Я сама спровоцировала его？ Я… Я, по-твоему… Чем я, чёрт возьми, спровоцировала его？ Вышла на улицу？ Родилась？ Чонгук, мать твою, совсем мозги прокурил？ — она пыталась уловить суть его слов, но кроме вышеупомянутого ничего в голову не приходило.

— Ты бы ещё голой вышла на улицу посреди ночи！ — крикнул он, запуская пятерню в волосы.

— Даже если бы и вышла, это не даёт никому право меня насиловать, — выдохнула она. — Он мог бы просто пройти мимо. Как десятки людей на моём пути. Я вовсе не виновата, что он больной ублюдок, и мне искренне жаль, что ты не понимаешь этого, — она развернулась, делая несколько шагов прочь и останавливаясь от его слов.

— Я каждый день имею дело с насилием, — устало произнёс он. — Они все оправдываются именно так. Она первая начала. Она бы ещё голой передо мной прошлась. Она сама хотела. Так они аргументируют свои неправомерные действия, — объяснил он. — Я не хотел обидеть тебя, я знаю, что ты ничего не делала, — бессильно оправдывался Чонгук. — Просто если что-то произойдёт, ты не останешься просто жертвой. Нападавшим всегда хочется оправдаться, убедить всех, что он делал это из благих намерений. Потому что кто-то бы всё равно это сделал, и хорошо, что это был именно он.

Чонгук не понимал, как был близок сейчас к правде. Он не знал ничего из того, что успело произойти в жизни сестры. Застывшие в глазах девушки слёзы постепенно высыхали, вызывая жжение в слизистой. Именно так он и говорил.

«Скажи „спасибо“, что это я».

«Ты должна быть благодарна, потому что я добр к тебе».

Сейчас брат сказал очень правильную вещь — что бы она не делала, прошлого не исправить. Он был прав, люди не живут с этим. Ей казалось, что она жила, но это было не так. Самовнушение. Каждый божий день хотелось сдохнуть и вот сейчас, только сейчас, она смогла себе признаться в этом.

— И самое ужасное, — продолжал парень, не видя замешательство сестры. — Их оправдывают. Зачастую, они не садятся в тюрьму на положенный срок, потому что доказать факт насилия сложно, а домогательство — почти невозможно. Нужно, чтобы он изуродовал свою жертву почти до неузнаваемости прямо в зале суда, чтобы его… — он запнулся. — Прости, сегодня было трудное дежурство, — он попытался улыбнуться, но, видя, что Ын Ха никак не реагирует, поспешил заверить. — Ты ни в чём не виновата, я просто…

— Ты был прав, — вздыхает она, поспешно сглатывая ком в горле.

— Что？

— Я действительно могла спровоцировать его своим внешним видом. Это платье. Две ноги, две руки, голова, да и всё остальное тоже было при мне в тот момент. Всё, что ему было нужно, было при мне…

Но тогда, что тогда было не так？ Мешковатые джинсы и растянутая футболка выглядели совсем непривлекательно. Стянутые в тугой пучок волосы уродовали ещё больше.

Что же тогда она сделала не так？

— Оппа, — наигранно бодро произнесла Ын Ха. — Ты голодный？ Пошли, я тебя накормлю…

Чонгук был прав. Во всём, что было сказано им ранее. Вплоть до того, что «с этим не живут». Потому что не живут ведь.

— Звони родителям хоть иногда, — причитала сестра, обнимая брата за талию и незаметно смахивая маленькие слезинки. — Они волнуются…

Это трудно назвать жизнью, но если есть ради кого пытаться остаться хотя бы на один день подольше на этой земле… Это ли не счастье？

— Кушай побольше… — продолжала она.

Никто не заслуживает стать жертвой.

— Эй, вообще-то я старше, — возмущался парень.

И никто не заслуживает стать насильником.

— Тебе заплатили более, чем достаточно, — кричала женщина с неестественно красными губами. Таким неестественным цветом, что аж тошнит.

— Но это незаконно, — попытался оправдаться Чимин, но его никто не слышал — точнее, не хотел услышать, отвесив смачную пощёчину.

— Всё, что ты здесь делаешь, незаконно…

Насильникам тоже непросто. Их тоже убивает само осознание факта преступления. Как бы они не старались, это клеймо, которое придётся нести всю жизнь.

- Ты должен был сделать так, как было приказано…

Неважно, как долго можно сопротивляться. Неважно, как сильно можно не хотеть.

— Наконец-то, тебя накажут, мой мальчик, — женщина взяла его за подбородок, довольно ухмыляясь. — А то совсем распоясался…

Всё это становится неважным, когда тебе причиняют боль. Сломанные рёбра. Ссадины. Сломанный палец. Разбитая губа. Лишение зарплаты и выходных. Обязательство выполнить невыполнимое, а точнее — невыполненное. Всё это не имеет смысла, когда причиняют боль, от которой даже в петлю не больно…

— Мы ничего не смогли сделать, — развёл руками доктор.

Он даже не говорит, что сделал всё, что мог, потому что не сделал. Потому что они даже не пытались.

— Мама… — он бессильно сполз по стене на холодный пол.

Потому что если нет денег, чужая боль превращается в пустой звук. Потому что деньги решают всё, а он потерял их из-за этой проклятой девчонки. Из-за какой-то призрачной идеи о нежелании причинять ей боль. Если бы он тогда поступил так, как должен был, она была бы жива, тогда его мать была бы жива…

— Убью, — как мантра для него. — Убью. Она захлебнётся в собственных слезах…

Иногда, пытаясь изменить события или помочь людям, мы не обращаем внимания на то, что время начинает течь не так, как раньше, меняя своё направление. Замечаем это, только когда ничего не вернуть, а потери слишком велики…

- Мама, прости, — склонившись на колени у фотографии улыбающейся женщины, Чимин не смог сдержать слёз.

Она до последнего улыбалась ему вот так…

Понимаем, что делаем что-то неправильно, когда руки дрожат не от холода, когда кровь капает на белый кафель в ванной и не останавливается. Понимаем, что нужны кому-то только после хорошей встряски…

— Ты что сделал, сука！ — орёт Юнги, тормоша друга и останавливаясь, только когда Чимин переводит на него помутненный взгляд.

Понимаем, что прошлое нельзя оставить там и не вспоминать о нём никогда. Так не бывает и не было никогда.

— Если ты сейчас закроешь глаза, я тебя сам нахуй закопаю…

Вот так время меняет своё направление и влечёт за собой много событий, которые не должны были произойти, но теперь оказываются неизбежными. Теперь ничего нельзя изменить, остаётся только терпеливо идти по дороге, на которую свернул случайно.

Один случай.

Один шаг не в ту сторону, и жизнь разрушена навсегда.

Прекратить нельзя продолжить.

Запятая по усмотрению.

========== Согласие ==========

Комментарий к Согласие

Доброго вечера, мои хорошие！

Надеюсь, вы хорошо провели эти выходные, которые, к моему глубокому сожалению, заканчиваются. А ещё столько не сделано, столько не написано, эх.

Спасибо большое за отзывы, я каждый из них читаю с замиранием сердца)

Хочу пожелать Вам сладеньких снов и прекрасного настроения.

А я как всегда жду Ваших отзывов.

Люблю Вас ^ ^

Всего несколько дней. Они тянулись бесконечно долго, как будто издеваясь. Врачи в больнице, где он оказался по милости Юнги, настаивали на том, что ему место в психушке. Там, куда обычно отправляют тех, кто пытался покончить с собой. Но он не пытался. Случайно порезав руку, он просто не смог остановить кровь.

Ему не верили, говоря, что «случайно вены не режут». Они не понимают, что случайно — это когда руки дрожат так, что палочки для еды держать сложно, не то, чтобы бритву.

Отпуская его домой только после подписания каких-то документов, только чтобы обезопасить врачей от возможной ответственности за последствия, они не понимают… Ад, в который он мог бы попасть после смерти, ничто по сравнению с Адом здесь. Каждый день просыпаться с осознанием того, что чего-то не хватает в жизни. Какой-то маленькой, но важной частицы. Это на самом деле тяжело. Продолжать двигаться дальше, оставляя позади слишком многое.