Праздничный коридор (СИ) - Ильянкова Валентина Михайловна - Страница 72

Это чувство неполноценности не ушло даже тогда, когда она уже держала в руках полный документ, подтверждающий ее происхождение.

Зося на обратной стороне самого лучшего студийного снимка Санечки карандашом обвела его ручку и в контуре ладошки написала: «Привет, папочка! Я тебя люблю! А ты меня?». Вместе с фотографией в конверт вложила свою записку, над содержанием которой долго думала и вообще сомневалась в ее необходимости. Записку она несколько раз переписывала, потом правила и снова переписывала. Сейчас перечитала последний вариант:

«Молодец, Саша! Ты сжег корабли и пепел развеял. И даже трогательное до слез письмо оставил. Хорошо, я могу жить и без тебя. Можно бросить женщину, переступить через любовь, но как ты можешь оставить и забыть своего сына? Он без отца вырастет однобоким, кривым деревцем. Нет, уважаемый, не позволю! Санечка, как и ты, Анцев, он плоть от плоти твоей, наследник твоего внешнего вида. Ты живи, с кем хочешь, люби, кого хочешь, но сына не смей забывать и отрекаться от него. Ты должен заботиться о своем ребенке, это не мной придумано, это закон жизни. Конечно, если ты человек…».

Затем дополнила содержимое конверта копией свидетельства о рождении Санечки, сделала пометку «лично Саше» и отправила письмо Александру Михайловичу.

Через две недели ей позвонил Анцев. После расспросов о Санечке, он сказал:

— Зосенька, я тоже хочу перед тобой отчитаться — у Александра появился оптимистичный настрой, и возникло желание бороться с неврозом. Да-да, Зосенька, я правильно выразился — у него в результате злоупотребления алкоголем развилась симптоматическая депрессия, проще говоря, невроз. Из Горевска он приехал подавленный, пил остаток своего отпуска, не выходя из своей комнаты. Только после твоего письма, он собрал свои вещи и перевез их из квартиры матери в мой дом. Похоже, что он осознал серьезность своего заболевания и решил начать лечение. Я подыскал подходящую клинику в Европе. Врачи рекомендуют интенсивную терапию в течение двух-трех месяцев, а затем длительную реабилитацию под наблюдением специалистов этой же клиники. Его лечение может растянуться на несколько лет. Чтобы он не потерял профессиональную квалификацию, я перевожу его на работу в наше отделение банка в Европе. Сейчас все зависит только от него. Будет твердое желание вылечиться, значит, все будет хорошо. Если он сам не захочет, то врачи в этой ситуации просто будут бессильны. Я не знаю, что произошло в Горевске, но он мне сказал, что не сможет больше общаться с тобой и сыном, потому что боится вам обоим навредить.

— Александр Михайлович, пусть он только лечится. Не хочет с нами общаться — ну, и не надо. Мы с Санечкой организуем с ним одностороннюю связь — я буду высылать фотографии сына на ваш адрес, а вы, пожалуйста, пересылайте ему. Только бы он не отступил от своего решения, а мы поможем. Вам Саша сказал, что Санечка, как и Вы — Анцев? Да, Анцев Александр Александрович!

— Сказал. Он уже запись в свой паспорт сделал и в анкету на выезд за границу вписал Санечку. Поверь, Зосенька, он вас любит, только больное самолюбие мешает ему об этом говорить. Еще хочу сказать тебе, Зосенька, что я счастлив от того, что не ошибся в тебе. Живи спокойно, детка. Все будет хорошо. Не забывай о моей просьбе заботиться побольше о себе.

Саша все-таки позвонил Зосе. Главным его вопросом была материальная помощь сыну. Зося сразу от нее отказалась и просила его не беспокоиться — у Санечки будет все, что необходимо ребенку. Но фотографии Санечки обещала высылать регулярно. Затем телефонные провода наполнились молчанием и шумом эфира. На двух концах телефонной линии два человека ожидали друг от друга какие-то важные слова, которые могли определить их дальнейшую жизнь. Молчание стало тягостным и невыносимым. Зося первой положила трубку на телефонный аппарат и смахнула со щеки побежавшую ручейком слезу. Она училась управлять своими эмоциями и ругала себя за минутную слабость.

Глава 13

Зося вынесла на лужайку возле дома манеж и усадила туда Санечку. Обязанности по воспитанию сына были временно переданы Розе Самуиловне, которая вскоре ожидала в гости подмогу и главного наставника по здоровому образу жизни драгоценного Санечки — Зою Николаевну. Санечка, здоровенький и толстенький бутуз, уже проявлял свой упрямый характер и иногда тетя Рози впадала в глубокую задумчивость по поводу его очередного нежелания подчиниться вполне разумным желаниям взрослых. А вот, Зоя Николаевна сразу находила общий язык с Санечкой, из ее рук он ел даже овсяную кашу. «Вы просто добрая фея и волшебница, — восхищалась тетя Рози, — наверное, все дело в вашем многолетнем опыте общения с маленькими детьми». Но Зоя Николаевна, считала, что Санечка чувствует, что является бесценным кумиром взрослых людей, а поэтому пользуется этой ситуацией в своих интересах. Тетя Рози соглашалась, что, да, наверное, это так и есть, но баловать и любить Санечку от этого меньше не стала. «Любви много не бывает, — думала она, — особенно для нашего Санечки».

Зося помахала Санечке и тете Рози рукой и побежала к своим любимым питомцам, которые процветали за забором особняка. В большой теплице, занимающей почти половину арендованной земли, наливался спелостью разноцветный ассортимент помидоров, баклажанов, перцев и огурцов. Зося раньше и предположить не могла, что помидоры могут быть фиолетового цвета, а баклажаны — красные.

Воздух в теплице благоухал стойким запахом паслена.

Зося пошла по узкому проходу, между высокими стволами помидоров, ее одежда вскоре покрылась желтой пудрой, которая осыпалась с цветущих кустов. В противоположном входу конце теплицы она увидела агронома, Станислава Казимировича. Старичок сидел на маленькой скамеечке возле кустов какого-то необычного, но очень перспективного сорта огурцов и отщипывал пустоцвет.

Станислав Казимирович, потомственный агроном родом из Западной Белоруссии, жил в Горевске уже не одно десятилетие, но к обращению «товарищ» так и не привык. После знакомства с ним Зося узнала, что он поляк и неуважаемое им слово «товарищ» заменила близким ему — «пан», чем снискала к себе с его стороны глубокую привязанность и уважение.

— Здравствуйте, пан Станислав! Я могу Вам помочь?

— Что, Вы, пани Зося! Лучшее, что Вы можете сейчас сделать, так это собрать спелые помидоры для сока маленькому Александру. Людмила уехала в деревню и после обеда, когда спадет жара, привезет сюда женщин. Я сегодня планирую землю подрыхлить, с кустов удалить пасынки и подвязать их на шпалеры. Скажите, пани Зося, вы довольны первыми результатами? Теплицы у вас хорошие, урожай Людмила начала еще с весны продавать.

— Как Вам сказать? И довольна, и недовольна. Довольна Вашим трудом и достигнутой урожайностью. Не довольна ситуацией с легальностью своего бизнеса. Понимаете, я только несколько дней назад оформила разрешение на осуществление предпринимательской деятельности. Вот, уже и свидетельство о регистрации на имя Люды получила.

— А кооператив смогли узаконить?

— Нет, кооператив я так и не смогла узаконить. Поэтому все, что мы продавали — был нелегальный бизнес, по бросовым ценам. Хорошо, что рядом есть воинская часть, и их хозяйственники не спрашивали сертификаты от санитарных служб. Я уверена в качестве наших овощей, но предъявить их на проверку, пока не могу. Вырученных от продажи овощей денег едва хватило на расчеты по заработной плате и покупку удобрений. Зато, сейчас, я уверена — все будет по-другому. У меня есть договоренность с предприятиями общественного питания на поставку овощей для их нужд. Кроме того, я открою несколько фирменных павильонов, где мы сможем самостоятельно торговать своей продукцией.

— А упаковка? Это тоже важно!

— Я заказала на фабрике народных промыслов фирменные корзиночки из лыка и лозы для самых взыскательных клиентов. Вы, пан Станислав, подумайте, как можно красиво упаковывать овощи. В первую очередь их нужно протирать, чтобы они, даже в упаковке, глаз радовали. Я, думаю, что Вы и Люда этот вопрос решите без проблем. И при первой же финансовой возможности, я хочу купить пару грузовых «пикапов», чтобы вы не заказывали транспорт для наших нужд в автотранспортных конторах, которые за каждый час эксплуатации берут плату по тарифу восьмичасового дня.