Мой друг, покойник
(Новеллы, Роман ) - Рэй Жан - Страница 33

— Мой знаменитый собрат Пертви не так уж неправ, — наконец вымолвил он, — но вовсе не надо прибегать к скальпелю, чтобы изгнать чертенка, который делает вас несчастным. Вы когда-нибудь слышали о методе Куэ или методе Нанси?

— Немного… Речь идет, мне кажется, о самовнушении.

— В основном. Но метод улучшили японцы, в частности, знаменитый Фумико. Не хотите ли придти на первый сеанс?

— Придти? А почему бы не приступить сей же час?

— Ладно, — согласился он после некоторого раздумья.

Он на мгновение вышел и вернулся с грубыми деревянными детскими игрушками, которые поставил на стол.

Это был взвод деревянных солдатиков, передвигающихся по доске с квадратиками — ею увлекались детишки лет полсотни назад.

— Смотрите на них, — сказал доктор Джонс. — Это — грубые фигурки, инертные куски крашеного дерева. Однако играющий ребенок, видит в них настоящих солдат из костей и мяса.

Выражение моего лица, наверное, смутило его, и он добавил:

— Подождите и постарайтесь понять…

Он схватил крохотный молоточек и легонько стукнул меня по голове.

— Я буду наносить медленные отрывистые удары. Через некоторое время вам будет немного больно. Но при каждом ударе, вы должны повторять: «Я хочу очень хорошо играть в гольф!»

— Я, как мальчишка, увижу, что деревянные солдатики маршируют, поворачиваются и салютуют оружием? — спросил я.

Лицо доктора Джонса осталось серьезным, несмотря на мою шутку.

— Не смейтесь. Дети повторяют: «Напра-ву! Оружие наизготовку! Целься! Огонь!..» И вскоре превращаются в сержантов или капитанов, которым подчиняются находящиеся перед ним люди. Вы возразите, что вы давно не ребенок, но в гольфе вы, несомненно, несмышленыш. И вы не хотите быть ни сержантом, ни капитаном, а хорошим игроком в гольф. А посему сменим амуницию.

Солдатиков заменили игроки, которые находились на зеленом поле и играли в гольф.

— Начинаем, — сказал доктор и поднял молоточек.

Он ощупал мой череп указательным пальцем, нашел какую-то точку и нанес легкий удар.

Я тут же сказал:

— Хочу очень хорошо играть в гольф.

Сеанс продолжался долго. Удары молоточка, хотя и легкие, стали причинять боль; мой голос, повторявший одну и ту же фразу, сел и стал глуше. Неприятное оцепенение охватило меня, как вдруг я издал крик:

— Они… играют!

Фигурки действительно ожили. Клюшки поднимались и опускались, мячики взлетали, кэдди послушно следовали за игроками. Джонс отложил в сторону свой молоточек.

— Прекрасный тест. Вы — удивительный пациент. Отправляйтесь в четверг в Криклвуд и ничего не бойтесь.

Криклвуд! Именно в этом клубе в будущий четверг должна была состояться важная игра между Пертви и Джесси Кавендиш! Прощаясь со мной на пороге дома, доктор Джонс со смехом сказал:

— Не забудьте о параде деревянных солдатиков!

Над полем Криклвуда пронесся вздох удивления. Я добился отличного показателя — 70 очков на восемнадцати лунках, пока Сервен, чемпион Карнавона, с трудом выковыривал свой мячик из одного из многочисленных банкеров.

Моя память бессознательно регистрировала восклицания:

— Какой удивительный прогресс!

— Ни одного драйва менее двухсот ярдов.

— Скорее двести пятьдесят!

— Какой свинг! Какой заключительный удар!

— Кто его так натренировал?

— Он издевался над нами целых два года, вот это скрытность!

Словно в тумане я увидел, что Пертви смотрит на меня безумными глазами Фомы Неверующего, который присутствует на неоспоримом чуде.

Голова у меня раскалывалась. Я чувствовал все усиливающиеся удары молоточка доктора Джонса — мой череп звенел, как пустой бочонок.

И тут ко мне подошла Джесси, порозовевшая от удовольствия и переполнявших ее чувств.

— О, Джо, как я могла не замечать вас до сегодняшнего дня!

Я простонал:

— Голова… Голова… У меня так болит голова…

— Вот аспирин…

Странно, голос ее изменился, когда она произносила эти слова и…

— Вот аспирин, и вы должны оставаться в постели. Поле, Пертви и Джесси исчезли, замолкли и хвалебные голоса. В привычной обстановке моей спальни медленно передвигался Уолкер, мой лакей. Он наполнил стакан воды и протянул мне таблетку аспирина.

Я по-прежнему стонал:

— Голова… Голова!.. В ней все стучит… Прямо, как молоток…

— Еще бы, — заговорил лакей, — хозяин был неправ, оставаясь несколько часов в захудалой таверне Бермондси и накачиваясь плохим виски. Вам следует пить только те марки, к которым вы привыкли.

Он на цыпочках удалился, но я расслышал из-за закрытой двери, как он сказал служанке Фанни:

— Ну и мысль так накушаться? И все это ради девицы, которая не красивей прочих, но зато хорошо играет в гольф! Бедняга! Он только что кричал про деревянных солдатиков, будто впал в детство!

Препятствия полковника Миджетта

Миджетт никогда не был полковником, как впрочем, и покойный Коди, он же Буффало Билл. Это военное звание принесло ему несколько лет пребывания в Огайо. Для Соединенных Штатов этого вполне достаточно. Но с нашей историей все это никак не связано. Главное в том, что он был посредственным игроком в гольф, хотя и страстным поклонником этой благородной шотландской игры.

Он был большим женоненавистником, чем все святые вместе взятые, но своим клюшкам присваивал женские имена.

В гольф-клубе Дэмфри до сих пор хранятся его Айрон-Мегги и Брасси-Дейзи. Клуб, членом которого он состоял, носил имя своего основателя Тэвиша, но большой известностью не пользовался.

Однако бар его славился во всем Соединенном Королевстве. Там подавалось оркнейское виски, которое стареет в бочонках из желтой глины, где плавают кусочки дерева, а потому оно оставляет далеко позади знаменитые хлебные водки и бурбоны.

Без оркнейского полковник Миджетт был бы невыносим для игроков, выходящих на поле клуба Тэвиша, но, благодаря ему, стал почти богом клуба.

Поле Тэвиш-клуба было скучной местностью с девятью лунками, следующими одна за другой по прямой линии и разделенными легкими препятствиями. На памяти игроков, Миджетту ни разу не удалось загнать мячик даже в четвертую лунку, а кэдди не опасались говорить вслух:

— Полковник играет в гольф, как семга, но плавает не столь быстро.

Но настоящее знакомство с полковником Миджеттом начиналось после партии, когда он выпивал второй стакан в баре Тэвиш-клуба.

Человек крепкого сложения, солидный выпивоха, никогда не выпьет пятой порции, если не хочет оказаться под столом и провести ночь в сладком отрешении чувств. После четвертого многие принимали Лондонскую башню за трансатлантический лайнер, а бармену обещали орден Подвязки.

Это весьма огорчало полковника Миджетта, ибо в этот момент подвыпившие игроки переставали интересоваться полями, лунками, клюшками, препятствиями, как впрочем, и спутниками Марса. Для него же благородная игра одевалась в ореол небесной славы.

Он с печалью давал знак бармену и набирал свою норму — десять порций. После этого перед ним распахивались врата неизвестного измерения.

Миджетт приступал к произнесению речей перед членами Тэвиш-гольф-клуба, разум которых уже расплавился от огненного напитка. У него горели глаза, жесты становились властными, как у победителя.

— Если вы воспринимаете понятие абстрактного, символа, личности, то скажете — гольф суть Миджетт, а Миджетт суть гольф. Англичане выбрали своими символами единорога и льва, французы — петуха; будет справедливым, если гольфисты возьмут в качестве символа Миджетта.

Гордыня?.. Тщеславие?.. Нет… Я знаю, чего я стою, как игрок в гольф.

Где тот судья, что хоть раз наказал меня штрафом? Такой пока не родился, и я не уверен, что ему суждено родиться.

Кто осмелится обвинить мои мячики в том, что они выделывают коленца во время игры, попадая на препятствия или ударяясь о флажок?