Мой друг, покойник
(Новеллы, Роман ) - Рэй Жан - Страница 23

— Никаких но… Мушиные пятнышки от шприца хорошо видны на ваших запястьях! А теперь, соберем мой маленький аппарат и дождемся события. Я должен вам это из-за первой своей ошибки в отношении вас.

— Можно ли узнать?..

— Куда я вас доставил?

— Вы меня доставили?

— Конечно: в мир четвертого измерения!

— Мой дорогой профессор, — сказал я, — поскольку мы стоим рядом с аппаратом, состоящим из тонкой антенны из блестящего металла и двадцати маленьких роликов, похожих на индукционные катушки, я хотел бы сделать записи.

— Это ваша профессия. Даже если я чокнутый, как вы считаете, то у вас будет статья похлеще статьи об открытии памятника.

На этот раз всё было очевидно. Он прочел мою мысль. Не знаю, что за непонятное чувство бессилия и отчаяния меня охватило…

Стояла темная ночь. Свет давали только фары автомобиля. Профессор заговорил, но запретил мне стенографировать его слова.

Поэтому я записывал в блокнот слова и части фраз:

— Четвертое измерение… Эйнштейн… точка схождения… встроенный мир… уравнение восемнадцатой степени… бесконечное могущество цифры… волны вибрации неограниченной частоты… превосходная формула…

Вкратце резюмирую: существует соседний мир, невидимый и недоступный для нас, потому что он расположен в иной плоскости. Этот мир, по мысли Паукеншлагера, криминально соединен с нашим миром. И на земле есть точки соприкосновения с этим миром.

Маленький земляной холмик, на котором мы находились, похоже был одним из таких привилегированных мест.

Аппарат профессора предназначен для излучения специальных волн, которые взломают, если можно так сказать, врата таинственного соседнего мира.

Как? Он ничего не объяснил. Он говорил об электронах и интегралах.

Наступила ночь. Резкий ветер трепал кроны деревьев. Профессор иногда поглядывал на звезду, которая горела в небе над вершиной громадной сосны.

Полночь… первый час… второй час… Я ощущаю усталость. Паукеншлагер протягивает мне плоскую фляжку, наполненную отличным средством, прогоняющим сон и даже вызывающим некоторую эйфорию.

Три часа. Ветер стих, стоит абсолютная тишина. Я отхлебнул еще виски и нахожусь в прекрасном расположении духа. Профессор записывает в свой блокнот сложные расчеты.

Дальняя пустошь сереет. Паукеншлагер лихорадочно продолжает писать. Внезапно он передвигает свой аппарат и шепчет:

— Почти на метр…

Две ночные птицы, едва не задевая нас, бесшумно проносятся над нашими головами. Из болота доносится крик выпи. Слышится стон зверька, пойманного ночным хищником.

Профессор перестал делать расчеты, прислушивается к ночным шумам и странным образом поглядывает на меня.

Вдруг, нарушая тишину, возникает далекий шум, нежный, певучий. Мне кажется, он исходит от антенны.

Паукеншлагер закрывает блокнот и смотрит на звезду над вершиной сосны. Она опустилась к горизонту. Я различаю сквозь листву бледные огоньки.

— Молодой человек, — кричит он мне, внезапно бледнея от непередаваемого ужаса, — молодой человек, бегите. Пока еще есть время… Бегите к дороге… Я не имею права…

Антенна издала протяжный вой.

— Слишком поздно! — воскликнул он.

В этот момент появился бродяга.

Он неожиданно вышел из сосновой рощи: худой, грязный, жалкий. Он подозрительно уставился на нас.

— Бегите прочь! — крикнул ему ученый.

В покрасневших глазах бродяги вспыхнул гнев.

— Сами бегите, — проворчал он. — Я здесь у себя дома и…

Остаток фразы утонул в неожиданном и сильнейшем ударе гонга.

На верхушке антенны взвилось высокое пламя, словно загорелась римская свеча.

— Скорее сюда! — завопил профессор, протянув руку в сторону бродяги.

Он был всего в пятнадцати шагах от нас, но произошло ужасное! У человека исчезло лицо!

Мгновением раньше мы видели его глаза, щеки, рот, а теперь виднелся ровный срез, красный, изливающийся кровью, словно невидимое лезвие опустилось на лоб несчастного.

— Он не был в зоне защиты моего аппарата, — простонал профессор. — Я так и думал… Это — чудовища…

То, что вы только что прочли, только точная копия записной книжки репортера Гранд Трибюн, несколько месяцев назад исчезнувшего при таинственных обстоятельствах. Автомобиль журналиста был найден недалеко от дороги на окраине сосновой рощи.

В нескольких шагах от автомобиля, на нескольких квадратных метрах, обнаружили следы яростной борьбы. Там же валялся растоптанный блокнот.

Через несколько дней после этой мрачной находки один крестьянин, направлявшийся на свое поле, подобрал скатанные в шарик два листка бумаги из того же блокнота, исписанные неровным почерком и, странная деталь, пропитанные кровью.

С трудом расшифрованные строчки не помогли раскрыть тайну.

«Мы, — писал Денвер, — по-прежнему находимся на песчаном холмике, но едва видимый странный и прозрачный мир окружил нас. Я вижу сосновую рощу сквозь конус, наполненный каким-то клубящимся дымком. С десяток крупных сфер — странных пузырей — прыгают по болоту. Они наполнены тем же дымком. Я понимаю, что этот дымок позволяет различить конус и сферы».

Здесь почерк становится торопливым и непонятным.

«Это не дымки, а глаза, руки, когти, ужасающие конечности… Тело бродяги подхвачено конусом… Паукеншлагер просит у меня прощения…

Аппарат горит…

Гром… Белое пламя. Профессор исчез, похищен… На меня обрушивается кровавый дождь.

С неба на меня смотрят ужасающие глаза… Рука… Боже!..»

Денвер больше не появился.

Следствие установило, что некий профессор немецкого происхождения по имени Паукеншлагер проживал в Лейдене.

Он пропал из дома за несколько дней до странного происшествия.

Обыск на дому ничего не дал, кроме того, что перед исчезновением профессор тщательно и методично уничтожил все свои бумаги и аппараты.

Бродяга по имени Рикки Камперс, хорошо известный в крае, тоже пропал без вести.

Журнал Психик Ревью Нью-Йорка привел странный факт: в день этого исчезновения и в тот же час известный американский медиум Марлоу вошел в необычный транс. Он бросился к черной доске и с невероятной скоростью нарисовал кошмарные лица, перемешанные со сферическими и коническими фигурами, которые в ярости преследовали человеческое существо.

Лицо этого человека было лицом Денвера.

Через два дня тот же медиум вновь вошел в транс и нарисовал лицо Денвера, искаженное тоской и нечеловеческой болью. Под рисунком он написал:

«Я не умер… Хуже… Ужас… Они за вами следят!..

Берегитесь… На помощь!..»

На следующий день Марлоу сделал приписку: «На помощь!..». На этом всё закончилось.

По мнению лучших графологов, это был почерк Денвера.

Спириты утверждают, что журналист не умер, а попал в другую плоскость существования, недоступную для нас.

Может, Денвер когда-либо вернется, чтобы подтвердить истинность этих утверждений и рассказать продолжение своего ужасающего приключения?

Долг Гумпельмейера

Когда витрины гаснут одна за другой, Кальверстраат сразу становится темной.

Гумпельмейер, ювелир, глядел на затянутое тучами небо, на жирную мостовую, на мертвые лоснящиеся фасады. Он осторожно высунул руку в проем двери и тут же отдернул обратно от укуса ледяного дождя, жгучего как кислота.

И решил, что нет никакого смысла держать магазин открытым и ярко освещенным, когда на улице стоит такая непогода; он потерял надежду увидеть принаряженную барышню в сопровождении мужчины в добротном шерстяном костюме, который расплатится свернутыми в трубочку банкнотами, пахнущими табаком и рассолом. Он уже не рассчитывал, что у дверей замрет такси, откуда разряженная потаскуха извлечет клиента, отупевшего от спиртного и ласк; не надеялся и на приход очкарика, который извлечет из тайного кармана своего изъеденного молью пиджака королевские драгоценности и продаст их очень и очень дешево!