Пепел Вавилона (ЛП) - Кори Джеймс - Страница 11

— Досадно, — сказал он.

Вандеркост фыркнул.

— Слышал про души в секции F? — спросила Робертс. — Опять закрыты.

— Всё проектировалось под полную g, — сказал Вандеркост. — То же и с фермами. Поля не осушаются как положено. Если бы барабан вращался, как рассчитывали мормоны, всё бы работало.

Робертс рассмеялась.

— Может, и работало бы. А вот мы — нет. Нас бы по стенке размазало.

— Надо бы этим заняться, — Вандеркост пожевал киббл.

— Мы много делаем, чтобы всё заработало, — сказал Салис. — С таким-то запасом мощности? Да если не справимся, значит, мы того и не стоим.

Он допил остатки пива, встал, поднял ладонь, чтобы спросить, хотят ли сослуживцы ещё порцию. Вандеркост хотел, Робертс — нет. Салис пошёл к стойке, ступая по грязной земле. Это тоже часть жизни, подумал он. Растения, фальшивое солнце, ветерок, пахнущий листьями, гнилью и свежей травой. Медина — единственное место из всех, в которых он когда-либо жил, где можно ступать по земле. Не просто по грязи и пыли — их-то хватало повсюду — по настоящей почве. Салис сам не знал, в чём тут разница, но это совсем другое.

Бармен сменил грушу Салиса на полную и дал вторую для Вандеркоста. Когда Салис вернулся к столику, разговор перешёл от летунов к колониям. Невелика разница. От тех, кто глупо рискует, к тем, кто рискует бессмысленно.

— Алдо говорит, через Иерусалимские ворота опять пришли угрозы, — рассказывала Робертс. — Либо мы отправляем им ядро реактора, либо они явятся и возьмут сами.

— Если явятся, мы их удивим, — Вандеркост взял у Салиса свежую грушу пива. — Поднимем пушки — и делу конец.

— Возможно, — ответила Робертс, потом покашляла. — А может, лучше отдать?

— С чего это? — нахмурился Вандеркост.

— Они нуждаются, а у нас всё это есть.

Вандеркост пренебрежительно отмахнулся. Кого колышет, в чём там они нуждаются? Но что-то в интонациях Робертс привлекло внимание Салиса. Как будто она сказала нечто большее. Он встретился с взглядом её тёмных глаз, в знак вопроса вздёрнул вверх подбородок. Она заговорила, кивая головой в такт словам:

— Мы ведь можем помочь, если захотим? Вполне можем, почему бы и нет? Нет причины отказывать, ведь мы теперь не те, кем были раньше. — Вандеркост хмурился, но Робертс продолжила: — Мы это сделали. Именно мы. Сегодня.

— Кто это мы? — вставил Вандеркост. 

Слова прозвучали грубо, но если Робертс и слышала, прерываться не стала. Глаза блестели, как будто она вот-вот расплачется. Её речь текла, как вода из лопнувшей трубы. Запинаясь, она опять продолжала:

— Мы вечно искали дом. Церера, Паллада, большие станции в точках Лагранжа, которые так и не были построены. Моя тётя вечно твердила про создание станции астеров, столицы космоса. Теперь она есть. Её построили астеры. Астеры здесь живут. Они — её власть и сила. С пушками, которые мы поставили, она наша навек. Сегодня мы сделали это место домом. Не только для нас — для всех. Для астеров. Теперь наша родина здесь. И всё из-за нас троих.

По её щекам катились слёзы — медленно, с одной-то шестой g. Счастье освещало её изнутри, как горящий огонь, и Салиса это смущало. Смотреть на Робертс в таком состоянии было неловко, как случайно наткнуться на кого-то в туалете. Но когда он отвёл взгляд, повсюду над ними раскинулся барабан купола. Растения, почва, земля смотрели сверху, как с неба.

Салис работал на Медине уже около пятнадцати месяцев. Дольше, чем на какой-либо другой станции за всю свою жизнь. Он прибыл сюда потому, что Марко Инаросу и Вольному флоту нужны были люди. Не слишком об этом задумываясь, в душе Салис знал одно: АВП с Вольным флотом — нечто большее, чем просто АВП, и кажется, только сейчас начинал понимать, что за этим стоит. Не война навсегда, а дом.

— Родина, — произнёс он, старательно и осторожно выговаривая слово, как будто оно стеклянное, и если сказать его слишком резко, оно может ранить. — И всё из-за рельсовых пушек.

— Из-за того, что теперь у нас есть что-то своё. — ответила Робертс. — И потому, что теперь никто у нас этого не отнимет.

Что-то поднималось в груди Салиса, и он позволил себе принять это чувство. Да, гордость. Им есть чем гордиться. Он попробовал изобразить улыбку, глядя на Робертс, и она улыбнулась в ответ. Робертс права, теперь это место принадлежит им. Что бы ни происходило дальше, у них есть Медина.

Вандеркост пожал плечами, сделал длинный глоток из груши, рыгнул.

— Ну, значит, слава нам, — сказал он. — И всё для чего? Теперь они её точно никогда обратно не получат.

Глава пятая 

— Что-то у меня всё это доверия не вызывает, — сказала Мичо Па.

Джозеф зевнул и приподнялся на локте, глядя на неё сверху вниз. Красивый мужчина, правда, малость потрёпанный. Тёмные волосы длиннее, чем привычный ёжик, но не до плеч, и седина только чуть заметна. С годами кожа огрубела, чернила татуировок на ней рассказывали историю жизни — разомкнутый круг АВП на шее перекрывал изображение поднятого кулака, символ давно рассыпавшейся радикальной группы. Изящный крест, начертанный на плече в момент веры, так и остался там после того, как вера рухнула. Фразы, идущие по рукам от запястий — «С водой покончено, время огня», «Любить — это видеть тебя таким, каким создал Бог» и прочие — напоминали о тех разных людях, которыми он становился на своём пути. О его воплощениях. Отчасти поэтому Па ощущала его таким близким. Она была младше почти на десятилетие, но тоже прошла перевоплощения.

— Что «это»? — спросил он. — Есть немало такого, чему не стоит доверять.

— Инарос созывает кланы.

Она накинула на себя одеяло. Она не чувствовала неловкости и голой, но теперь, после близости, была готова опять вернуться к более формальному тону. Или что-то вроде того. Джозеф понял и без лишних слов перешёл от роли одного из мужей Па к обязанностям её главного инженера. Он скрестил руки и облокотился о стену.

— Собранию не доверяешь или этому типу?

— И тому, и другому, — сказала она. — Тут что-то не так.

— Раз ты так говоришь, я верю.

— Я просто знаю. Со мной постоянно так. Главный койо меняет планы, и я начинаю присматриваться, выискивать в нём нового Ашфорда. Очередного Фреда мать его Джонсона. Такая у меня схема.

— Понятно. Не факт, что неправильная. О чём ты думаешь?

Па наклонилась к нему, прикусив губу. Мысли расплывались как незрячие рыбы, тыкались в поисках слов, способных придать им форму. Джозеф ждал.

По условиям ктубы их брак состоял из семи человек — Па, Джозеф, Надя, Бертольд, Лаура, Эванс и Оксана. Все они сохраняли свои фамилии и составляли постоянную часть экипажа «Коннота». Остальные, служившие под её началом, приходили и уходили, уважая её как капитана, чьи приказы справедливы, не выказывающего явного предпочтения своим супругам. Но понимание, что ядро экипажа составляет её семья, всегда оставалось неизменным и непоколебимым. Идея отделения экипажа от семьи была выдумкой обитателей внутренних планет, одним из бессмысленных предрассудков, заставлявших марсиан и землян относиться к жизни на корабле как к чему-то, оторванному от реальности.

Стоило закрыться люку — и правила жизни для них менялись, даже если сами они этого не сознавали. А для астеров разницы не существовало. Па слышала, это называлось «принципом единого корабля». Всё сущее — единый огромный корабль, состоящий из бесчисленного множества частей, как тело из клеток. Такими частичками были и «Коннот», и прочие разношёрстные корабли, состоявшие под её началом — «Панчин», «Солано», «Аэндорская волшебница», «Серрио Маль» и ещё десяток. Флот Па входил в Вольный флот — громадный живой организм, чьи клетки обменивались между собой информацией при помощи узкополосной связи и радио, поглощающий еду и горючее, неспешно исполняя своё предназначение в скопище планет, как огромная рыба в необъятном небесном море.