Зеркало войны (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 50

Может быть,  эта земля останется за Аллодией. Может быть,  за Степью, или за Саларином - кто знает,  как повернется колесо Судьбы? Боги играют людьми и дорогами,  так уж заведено, и не нам предсказывать их пути...

Но никто не тронет камень и не потревожит покой героев. Сегодня они заслужили бессмертие в песнях друзей и проклятиях врагов.

Павшим в бою за родину - вечная слава и память.

Аллодия,  Равель.

- Господин!!!

Не было у Ханса Римса  такой привычки - орать и бегать. Наоборот,  невозмутим секретарь был,  что та ящерица,  и это было очень кстати,  сам Симон легко вспыхивал и легко отходил от приступа гнева.

Но вот ведь...

Бежал,  и кричал,  и встречающий маршала Иллойского Симон только головой покачал в ответ на недоуменный взгляд.

Шервуль его знает...

Ханс буквально долетел до господина.

- Письмо! От маркиза!!!

- Торнейского?!

Вот теперь взвился и Симон,  выхватывая крохотный клочок  бумаги из рук Ханса. Голубиная почта?

Откуда?!

- Из Дорана! Оттуда голубь,  точно!

Ханс  говорил сбивчиво,  не обращая внимания на титулы,  да и не до того было...

Что творилось в Равеле?

Безумие.

Лихорадочная подготовка  к осаде. А степняки все не приходили и не приходили.

Торнейский?

Но КАК?!

Никому ничего не приходило  в голову,  ожидание выматывало хуже атаки... и вот! Иллойского встретили со слезами радости,  а тут...

Симон отлично мог читать голубиную почту. При необходимости,  а сейчас такая была...

И разбирал крохотные значки, пока не вырвали бумагу  из рук...

Торнейский.

Мы еще живы. Сейчас в Доране,  ночью уйдем в Ланрон.

Степняки идут за нами,  будем держать осаду.

Дней десять продержимся,  потом  все. Удачи!

Коротко и по делу.

А что тут еще напишешь?

Симон это и огласил вслух,  потом отдал крохотный листок Артану Иллойскому.

Маршал вгляделся в значки, хмыкнул.

- Ну,  Рид! Ну,  сволочь!

Симон даже не удивился.

Если человек с пятьюстами воинами держится уже не первый день против сорока тысяч....

Он не сволочь. Он еще хуже!

Тут одной удачей не обойтись. И военного гения мало будет...

Артан ухмыльнулся.

- Симон,  мы сегодня отдыхаем,  и выступаем завтра утром.

- Ланрон,  ваше сиятельство?

- Ланрон.

И насколько ж легче стало на душе у Симона после этих  четырех строчек письма. Насколько спокойнее...

Нельзя назвать Симона Равельского таким уж истинно верующим человеком, не свойственно это аристократии. Но этим вечером он пойдет в храм, и будет долго и горячо молиться. За человека,  который отвел беду от его дома. За маркиза Торнейского.

Бастард он там,  не бастард... плевать!

Такие люди как Торнейский,  выше правил и законов. Они - Люди.

Только бы выжил... только бы спасся.

Симон посмотрел на маршала Иллойского. Он говорил вежливые слова,  распоряжался,  что-то делал,  но...

Если Торнейский выживет - храм построю. В честь святого Рида, был такой... И на свои деньги,  и украшу,  и что угодно сделаю... если выживет. И даже если нет...

Если Торнейский не святой,  то кто достоин этого звания?

Брошусь в ноги адарону,  молить буду...

Боги милостивые,  сберегите маркиза Торнейского? Такие люди - должны жить.

Матильда Домашкина.

- Пара-па - пара-па-пара-па-па - о - е!

Настроение было замечательное.

Матильда шла на работу, довольная и собой, и жизнью.

Впереди выходные, а еще сегодня можно забежать к Сергею...

Кажется, девушка поняла, что интересного находят люди в сцене. И вроде бы не платят им толком, и пик популярности прошел, ан нет! Лезут и лезут, словно им медом намазано...

Не медом. И даже не деньгами, и не популярностью.

Есть в этом... нечто такое... почти нечеловеческое.

Когда ты открываешься для людей и отдаешь им себя, свою душу, мечты и надежды. И люди возвращают тебе то же, но уже от себя. Грандиозный энергообмен.

С громадным залом - или с маленьким клубом, не суть важно. Но если ты поймаешь этот драйв, есть тебя хоть раз подхватит и понесет на своем гребне волна искренности - все. Ты пропал.

Мы ведь достаточно лживые создания в повседневной жизни. И стараемся лишний раз не открывать душу, чтобы в ней отхожего места не устроили. А тут...

Ты можешь сказать о себе - все. И тебе ответят...

Это - чудо?

Нет, это сцена. А Матильда поняла это, когда у них с Сергеем стал образовываться круг... почитателей? Фан-клуб?

Тоже неверно.

Просто приходят несколько человек, сидят, слушают... даже денег не бросают, видно, что не у всех они есть. Но - сидят. И от этого на душе становится тепло и уютно.

Матильда открыла дверь приемной...

 - Ой!

 - Ни фига себе с фига?

Девушки оказались на редкость единодушны.

На столе, нагло потеснив в сторону бумаги и канцелярские мелочи, гордо стоял букет гербер. Роскошных, разноцветных, пушистеньких таких и очень уютных.

- Прелесть какая!

Малена сунула нос в герберы.

 - Тильди, они так пахнут! Нежно...

 - Ага... это редкость. Значит, дорогие, как собаки!

 - Это же цветы?

 - У нас их везут черт знает откуда. И они не пахнут, разве что химикатами опрыскают.

 - Фу...

- Нравится?

Голос был самодовольный. Девушка - сейчас уже Малена, а не Матильда, развернулась. В дверях стоял Антон Владимирович.

- Да, - честно призналась герцогесса. - Это мне?

- Тебе, кому ж еще?

- Спасибо. Они замечательные.

Антон помялся немного, а потом кивнул на шкаф.

- У нас есть папка по Мурманску. Найди и принеси.

Малена кивнула - и занялась работой. А сердечко так и пело от радости.

Может быть, глупая, наивная, неуклюжая, но это была попытка сделать ей приятное. Не схватить за задницу, как трактирную прислугу, а просто - подарить что-то, что наверняка будет принято и понравится. Это... ухаживания?

Малена мечтала.

Не век же она будет учиться, и потом, когда-нибудь, когда закончится договор с Давидом, она сможет с Антоном встречаться, а там, кто знает...

Матильда молчала, не желая обрывать подруге крылья. Пусть помечтает. Это ведь такое чувство... первая любовь! И первый мальчик, который понравился, и кошмарная юбка, которая даже попу не прикрывает, и ресницы, с которых тушь на пол-лица осыпалась, и трепет в сердце оттого, что ОН посмотрел, и первая записочка...

У нее это было. Пусть и у Малены будет. Иначе потом могут быть проблемы. Лучше уж нагуляться сейчас, и разочарование пережить сейчас, и все остальное - тоже.

С небес на землю герцогессу опустила Нина, которая зашла за зажимами.

- Привет. Есть крокодильчики? А то у меня закончились?

Матильда, которая в том числе и заказывала всю канцелярку, и распределяла ее, согласно требованиям и потребностям, достала из шкафа коробочку.

- Такие? Или покрупнее?

- Такие в самый раз, - согласилась Нина. И кивнула на цветы.

- Антон, что ли?

- Д-да...

- Ясно, что не Давид.

- Почему? - любопытство у герцогессы возобладало, тем паче,, что селектор молчал и не светился.

Нина хмыкнула.

- Кофе сваришь? Мне перерыв на пять минут нужен, а то сдохну...

- Сварю.

- А я пока сигаретку ухвачу. Умоталась... сейчас целую контору оформила. Но оно того стоило!

Малена кивнула. Стоило, наверное. Антон платил фиксированную сумму, но прибавлял процент от заказов. Не наработала? С голоду не помрешь, но и не пожируешь. А у Нины дочка...

Стаканчик с кофе Малена вынесла прямо на улицу. Стоял осенний теплый денек, из тех, когда солнышко забывает, что надо готовиться к отдыху и светит во всю мощь. А зиму девушки дружно не любили. Погреться бы пока...

Нина как раз метко бросила бычок в урну, и с улыбкой приняла стаканчик с кофе.