Охотник за душами - Лисина Александра - Страница 52

Работать длинным лезвием в толпе неудобно — для оружия вроде моих секир необходимо пространство для маневра. Но я не зря сделал древки совсем короткими — место для работы следовало еще расчистить.

Больших усилий для этого не потребовалось: секиры вре зались в мертвую плоть легче, чем нож — в румяную курицу. После каждого взмаха на землю летели разрубленные тела, покрытые слизью ошметки, чужие лапы, когти, уши и даже хвосты, но разбираться, кого и в какое место пырнуть, мне было откровенно некогда. А вот когда перед могилой расчистилось достаточное пространство, я отошел, чтобы ненароком не угодить ногой в яму. После чего перехватил секиры поудобнее и, удлинив древко на каждой из них раза в полтора, начал рубить уже в полную силу.

Сколько я изображал ветряную мельницу, сказать затрудняюсь — время на темной стороне течет для меня в своем собственном ритме. Но мне показалось, что его прошло достаточно много, потому что вокруг места схватки образовался настоящий вал из разрубленных тел, а под ногами все хлюпало и чавкало, словно на землю пролился тропический ливень.

Вскоре я был вынужден сместиться в сторону, чтобы не дать тварям возможности использовать тела убитых в качестве опоры для прыжка. И лишь когда меня оттеснили к ограде кладбища, я смог кое-как оглядеться. А затем с неприятным удивлением обнаружил, что, несмотря на все мои способности, нежити вокруг меньше не стало. Напротив, гули и слизни все прибавлялись и прибавлялись. Среди них стали появляться и совсем мелкие особи, и те, что покрупнее. Пугливые шуршы, наплевав на инстинкт самосохранения, перли напролом как ненормальные, и я не раз давил их сапогами, когда становилось ясно, что ударить или пнуть уже не успею.

Самое поганое, что выбирались они отнюдь не из леса. И не с деревьев спрыгивали, наседая со всех сторон так, что я ужом вертелся, чтобы не угодить на чьи-нибудь когти. Нет, твари выпрыгивали прямо из-под земли! Из-под дальних корней, съехавших набок надгробий! Точнее, из тех самых, будь они неладны, луж, которые я по незнанию принял за наполненные Тьмой расщелины!

Судя по всему, именно в этом и заключалась причина, по которой я до сегодняшнего дня встречал так мало нежити в городе. Там, наверху, среди домов и захламленных подворотен, ее и впрямь водилось немного. Но не потому, что ее успели повывести! А потому, что все, кто не желал попасться на глаза темным магам, нашли себе новое убежище! Незаметное большинству из нас! Глубокое! И воистину совершенное, потому что никогда прежде я не слышал, чтобы Тьма образовывала каверны и в этих самых кавернах кто-то жил!

Когда же я понял, что даже для больших каверн тварей на свет выбиралось слишком много, в мою голову пришла еще одна нехорошая догадка: скорее всего, многие из этих подземных карманов были схожи по строению с теми, что маги создавали для схронов. А быть может, на темной стороне маги и вовсе ничего не создавали сами, а лишь использовали то, что сумела создать Тьма. Но, если это так, а лужи на самом деле — не что иное, как обычные пространственные карманы, то кто сказал, что они должны быть небольшими?

У меня аж зубы заныли при мысли, что вся темная сторона может быть изрыта такими кавернами, как старый сыр. А если они между собой еще и сообщаются…

Фол, да что же это творится в мире?! И почему ни мастер Этор, ни мастер Нииро ни разу об этом не обмолвились?!

«Тьма над Тьмой дает свет», — некстати всплыло в памяти откуда-то из самых глубин подсознания, озарив взбаламученный разум очередным откровением.

И вот тогда я сообразил наконец, о чем мне так долго толковали. А поняв, что к чему, торопливо набросил на правый глаз вторую темную линзу и впервые за несколько месяцев взглянул на Тьму через Тьму. Так, как мне давно советовали.

Наверное, если бы не твари, у меня хватило бы времени и знаний, чтобы по достоинству оценить раскинувшееся перед моим взором разнообразие и красоту многочисленных оттенков окружившего меня бескрайнего океана. Если бы не необходимость уворачиваться от чужих когтей и отшвыривать ногами тех, кто пытался пролезть снизу, я бы, возможно, даже восхитился: Тьма больше не скрывала от меня деталей. С нее словно сорвали полупрозрачную вуаль, и все, что раньше казалось обманчивым и блеклым, внезапно обнажилось, заиграло новыми красками и стало на редкость отчетливым, ярким и реальным до дрожи.

Но мне было некогда отвлекаться. Все, что меня интересовало, это то, что теперь я видел округу до самого горизонта, причем с поразительной четкостью. А все, что имело значение, это скорость, с которой врубались в тела нежити мои секиры, и силы, которые даже на темной стороне имели тенденцию медленно, но верно убывать.

Когда же я всерьез задумался, а не свалить ли отсюда подобру-поздорову, напор тварей внезапно ослаб. Непонятно почему, но в задних рядах вдруг произошло волнение. Упорно пытающиеся пробиться ко мне гули сперва замедлились, а затем начали нервно озираться. Некоторые даже тревожно закурлыкали и попытались отпрянуть. А еще через миг одна из морд неожиданно дрогнула и внезапно провалилась вниз, словно кто-то с силой дернул нежить за ноги. После этого волнение среди тварей стало явственнее, сразу две зверюги одна за другой исчезли в большой луже, успев напоследок лишь удивленно вякнуть.

Отступив на пару шагов в сторону, я заработал секирами с еще большим ожесточением, но краем глаза все же следил за периметром и иногда успевал заметить, как находящиеся с краю твари одна за другой беззвучно падают на землю. Некоторые бесследно исчезали в лужах. Другие просто валились замертво, и вокруг них ненадолго образовывалась куча-мала.

Кто или что вдруг надумал мне помочь, я не имел никакого понятия, однако подмога пришлась очень кстати. Подрастерявшие задор гули больше не ломились вперед как оголтелые, а начали неуверенно отступать. Болтающиеся под ногами слизни все реже бросались мне под ноги. А шурши в какой-то момент с испуганным писком ринулись прочь, стремясь как можно скорее нырнуть в ближайшую лужу. Вот только по пути их тоже настигал тот же неведомый рок, и одна за другой твари либо падали на землю, либо ныряли в лужи и больше уже не возвращались.

Когда нежити на поверхности почти не осталось, я запрыгнул на ближайший надгробный камень и настороженно оглядел притихшее кладбище. Но непонятная тварь, так вовремя подсобившая в схватке, почему-то не торопилась нападать. То ли удовлетворилась гулями и слизнями, а то ли просто решила не связываться.

Разумеется, ничего хорошего я от нее не ждал. Но и уйти, не разобравшись, посчитал неправильным. Поэтому выждал еще немного и с мрачным удовлетворением кивнул, когда поверхность одной из луж внезапно выгнулась наружу, словно мыльный пузырь, а затем с тихим чпоканьем лопнула, открыв моему взору на редкость большой черный сгусток, внутри которого смутно проступил человеческий силуэт.

— Рэ-э-эйш… — внезапно разнеслось по притихшему кладбищу. А затем внутри сгустка двумя неестественно яркими точками сверкнули желтые глаза, и я с холодком осознал, что переоценил свои силы.

Нежить бывает разная: низшая и высшая, крупная и не очень. Но среди высших тварей самыми опасными по праву считаются разумные виды, к которым традиционно относили вампиров, моргулов и демонов.

Вампиры — довольно хрупкие, осторожные и крайне уязвимые для темного мага существа, которые предпочитали жить стаями и редко охотились в одиночку. Демоны являлись гораздо более агрессивными и опасными созданиями, но демон не стал бы выжидать, когда меня укокошат твари попроще. Так что, похоже, мне не повезло нарваться на моргула, одну из малоизученных тварей, о которой даже в записях учителя упоминалось вскользь. И о слабых сторонах которой мастер Этор отзывался лишь одним словом: «Неизвестны».

Как оказалось, у моргула не было тела в том понимании, в каком мы привыкли говорить о нежити. Сгусток тьмы, оформленное в виде человеческого силуэта облачко тумана. К тому же моргул не стоял на земле, как полагалось приличной нежити, а завис над ней, словно привидение. Вокруг его головы колыхалось плотное черное покрывало, смутно похожее на низко надвинутый капюшон. Но под покрывалом ничего, кроме мерцающих глаз, больше не было. Собственно, я даже не мог сказать, что это такое и имелось ли у твари лицо, или же она, как Палач, носила безликую маску.