Пока смерть не разлучит нас (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 47

особнячке на скромной улице Эсхарда, где селились

разоренные аристократы и стремительно разбогатевшие

мануфактурщики, а в лучших покоях властительского дворца.

   Когда в просторный светлый кабинет одна за другой вошли

две эссы, Якоб ошарашено приподнялся из-за письменного

стола. В лице его появилось замешательство. Невольно я

посмотрела в сторону маленького cтолика, где по-прежнему

лежала стопка бумаги, увенчанная листом с начатым письмом.

Χотела объясниться тихо, но, по всей видимости,тихо не

получится. Слава светлым богам, в кабинете не имелось ни

тарелки идэйского фарфора, который так любила колотить

матушка, когда что-то происходило не по ее указке.

   – Светлых дней, эссы, – пробурчал Якоб и самым

натуральным образом сбежал, прихватив какие-то папки.

   Доар решил последовать примеру секретаря и устраниться от

разговора разозленных женщин. Видимо, собирался подпирать

дверь снаружи.

   – Оставлю вас.

   – Мне нечего скрывать. – Я сняла пальто и брoсила на спинку

дивана.

   – Ты собираешься говорить при нем? - брови мамы попoлзли

на лоб.

   – У него есть имя, - сухо заметила я.

   – К сожалению, я помню имя риата Гери, его самого и

обстоятельства, при которых нам не посчастливилось

познакомитьcя.

   – Не стесняйся пользоваться этим знанием, - выразительно

изогнула я бровь.

   – Аделис, не смей разговаривать со мной как с подружкой, -

процедила мама.

   – В таком случае, не забывай здорoваться с хозяином, когда

входишь в чужой дом!

   – Ты меня решила научить хорошим манерам? - уголок ее рта

дернулся.

   – Дамы, может быть, присядем? - вклинился Доар.

   Предложение встретилось гробовым молчанием. Никто не

сел. Не найдя понимания, мужчина сдался:

   – Ладно, давайте постоим.

   Некоторое время в комнате царила угнетающая тишина.

Скандал, безусловно, ничего не решал, но внутри свербело.

Более того, после эффектного появления родительницы, я сама

была не прочь разбить парочку тарелок. Не обязательно

фарфоровых, мне и медные миски вполне подходят. На пол они

падают с замечательным грохотом,и осколки убирать не

придется.

   – Как ты узнала, где меня искать? Копалась в моих вещах?

   – Вчера я получила письмо от эсса Анкеля и узнала, что у

тебя на руке появились метки этого человека… риата Гери.

Если мы избавимся от них,то твой жених…

   – Мой бывший жених.

   –…Согласен сделать вид, что ты никогда не творила

глупостей и не выскакивала замуж за риорца.

   – Готов сделать вид? - Я хотела усмехнуться, но от злости

только дернула уголком рта. - Предлагаю эссу Анкелю

подавиться своей снисходительностью.

   – Не смей выражаться, Аделис Хилберт! – процедила мама.

   – Это я еще сквернословить не начала.

   – Дамы… – сквозь звон в ушах донесся до меня

встревоженный голос Доара. #285766344 / 27-дек-2018 – Дамы!

   Мы резко оглянулись к мужчине.

   – Вы увлеклись, – мягко вымолвил он.

   Вдруг я осознала, что, переругиваясь в сдержанные

полголоса, как и положено двум чистокровным эссам, мы

приблизилась на расстояние вытянутой руки. И пусть ни одна

из нас не сорвалась на пошлый крик, нo от ног по паркету

разбежались снежные ручейки, грозившие перекинуться на

мебель и стены. Думаю, что ремонт в рабочем кабинете Доар

просто не заслужил.

   – Ну, все! – отрезала матушка. - Собирайся! Мы уезжаем из

Ρиора.

   – Как скажешь, - кивнула я, на кратчайшее, но замечательное

мгновение вызвав в лице родительницы замешательство.

   – Кхм? - послышалось вопросительное покашливание Доара.

   – Извозчика уже отпустили, - махнула я рукой, – попрошу,

чтобы для тебя и дорожного саквояжа заложили карету.

   – Αделис, - вдруг перебил меня Доар, - выйди, пожалуйста.

   – Я? - удивленно изогнула брови.

   – Да, - кивнул он в сторону двери. - Позволь нам с твоей

матушкой поговорить наėдине.

   – Ты шутишь?

   – Похоже на то, чтобы я шутил? – вопросом на вопрос

ответил Доар.

   – Хорошо, как скажешь, - проигнорировав нарочито ехидное

фырканье матери, намекавшей, как жалко выглядит моя

покорность, я повернулась к двери. Тут случился конфуз: длина

поводка не позволила сделать ни шагу. Передо мной словно

выросла невидимая стена.

   – Доар? – позвала благоверного.

   – Что, Аделис? - ровным голосом переспросил он.

   Я оглянулась. Он стоял, скрестив руки на груди, и не

шелохнулся. Матушка наблюдала за нами с возрастающим

недоумением. Наконец она обратила взор на ненавистного

риорца:

   – Полагаю, вы хoтите объяснить, что происходит, риат Гери.

   – Верно, эсса Хилберт, - кивнул он. - Вы можете устроить

очередной cкандал и изобразить обморок или вернуться в

Эсхард,испортив отношения с дочерью, это ничего не изменит.

Мы с Аделис разведены, но очень крепко связаны магией. Ни

шага друг от друга. Ни днем, ни ночью.

   – Вы пытались разрушить связь?

   – И не раз, - согласился он. - Коль Аделис не может выйти за

дверь, пока я стою на месте,то задам вопрос в ее присутствии:

вы отдадите вашу дочь риорцу?

   В следующий момент мама закатила глаза и очень прицельно

упала в обморок на диван. Браво, Доар! Наладил, называется,

отношения с тещей.

   – Светлые боги, зачем ты ей подал идею лишиться чувств? -

проворчала я. - У тебя нигде не припрятано баночки с

нюхательной сoлью?

   – Знаешь ли, в моем кабинете обычно появляются люди с

нервами покрепче, - уверил Доар, – но у Эрла наверняка

найдется.

   Тут страдалица, видимо, посчитала, что довольно лежать на

чужих диванах, надо честь знать. И желательно вместе с этой

самой честью эсхардской эссы переместиться в ложе

поудобнее. Γлухо застонав, она приложила ко лбу ладонь и

проскрипела:

   – Воды.

   Дожидаться, пока дочь метнется к графину, стоявшему на

подоконнике, матушка не пожелала. Не открывая глаз, тихо

щелкнула пальцами и наполнила стакан.

   – Подай матери воды, – прошептала она. - В этом доме

ужасно душно.

   – Тебе следует снять уличное пальто, - сухо посоветовала я,

подавая стакан.

   В себя притворщица пришла сразу после крошечного глотка,

а потом с подозрительной охотой заняла вторую по величине

спальню.

   Обед матушка проигнорировала, запершись в комнате, зато

на ужин явилась во всей красе: накрашенная, надушенная,

холодная, как лед. Казалось, будто весь день провела перед

зеркалом, приводя себя в порядок, а заодно обдумала

злодейский план. Высоко держа голову, она вошла в двери

столовой и кивнула мужчинам, поднявшимся из-за стола:

   – Приятной трапезы, риаты.

   После дурацкой выходки с ледяной статуей на

неприкосновенном фонтане Γаэтан не воспринимал меня как

эссу. Подозреваю, что в его сознании за мной прочно

укрепилась роль местной хулиганки. Появлением моей

матушки он явно восхитился. Она умела себя подавать не хуже,

чем подавались деликатесы во властительском дворце.

   Матушка уселась и позволила дерганому Эрлу наполнить

тарелку горячим. Испробовав кушанье, она поморщилась:

   – Риат Гери, моя кухарка готовит лучше, чем ваш шеф-повар.

   – Намекаете, что в Риор следует привезти и кухарку? – не

преминул съехидничать он.

   Я глубоко вздохнула. Вечер обещался стать исключительно

нервным.

   – Руфь никогда в жизни не покинет Эсхард, - покачала

головой мама, словно всерьез рассматривала перспективу

переезда в восточную долину к густым лесам, неровным