Феррус Манус: Горгон Медузы - Гаймер Дэвид - Страница 40

Внизу легионеры 2-й роты в пурпурной броне продвигались через руины вслед за авангардом из Ультрамаринов. Воины старались не обгонять полки Имперской Армии, следующие рядом с ними в БМП и тяжелых танках. Когда самолет Ортана проносился над трепещущим штандартом Соломона Деметра, пилот приветственно качнул крылом.

— Завидую им: нам-то ноги не размять, — Боксировал Тайро. Как бы жадно «Молния-Примарис» ни глотала топливо, ее громадные баки обеспечивали долгий полет. Тайро уже через тридцать минут после старта начал жаловаться на потертости, затекшие мышцы и клаустрофобию.

— Это ты отсюда говоришь. Думаю, внизу погодка не очень.

— Мир таков, каким ты его делаешь, брат.

Вертэнус усмехнулся.

— Эдоран, Секка, вы отклоняетесь, — донесся из вокс-динамика на приборной панели безупречно четкий голос Палиолина. — Магистр ордена Цицер сообщил о прорыве пехотного батальона к вспомогательным позициям. Шестнадцать градусов по правому борту. Сомкнуть строй и следовать за мной.

В канале связи защелкали сигналы подтверждений.

Тяжелый истребитель командира авиакрыла заложил разворот вправо, и через несколько секунд маневр повторили Секка с Эдораном. Глянув вбок, Вертэнус убедился, что Тайро безукоризненно выдерживает его скорость и курс.

— Готов немного пострелять для практики?

— «Немного»?

Ортан прибавил газу, и двигатели взревели, передавая машине свою мощь. Набегающий поток воздуха стремительно ускорился и, давя на элероны, толкнул правое крыло вниз. «Пурпурное солнце», не замедляя ход, совершило резкий поворот со снижением. Безумно улюлюкая, Вертэнус почувствовал, как перегрузки растягивают его ухмылку в оскал. Ближе к поверхности дымная пелена истончилась, и навстречу машине рванулся рокрит. Под ней бросились врассыпную бойцы в серых бронежилетах. По корпусу истребителя-штурмовика застучали неприцельные выстрелы.

Примарх свидетель, Мозес был прав. «Молния-Примарис» — истинный зверь.

Потянув на себя центральную ручку, Ортан на скорости в три маха помчался параллельно земле и открыл огонь. Лазпушки и мультилазеры изрешетили толпу разбегающихся солдат. Пронесшись над теми, кто уцелел, «Пурпурное солнце» повалило их звуковым ударом. Вертэнус ушел вверх, сбросил скорость и развернулся, чтобы добить выживших противников.

Легионер старался не думать о врагах как о людях. Потянувшись к рычажку сброса бомбовых контейнеров, он почти замешкался. Почти.

На участок фронта пролился дождь из кассетных боеголовок с фосфексом.

— Ортан, докладывай, — Воксировал Палиолин.

Истребитель-штурмовик Вертэнуса потряхивало, пока он набирал высоту, — крылья подергивались в завихрениях жаркого воздуха, поднимавшихся над тысячью сожженных дотла человеческих существ. Пилот словно ехал по трупам, сидя за рулем грузовика. Наслаждение битвой вдруг исчезло, сменившись опустошенностью и омерзением.

— Идеальный заход, брат, — сказал он, стараясь не смотреть вниз. — Примарх будет в восторге.

Головешки, они же Легио Атарус, обладали дурной репутацией. Надменные боевые машины этого формирования, созданного после краткого конфликта между Марсом и миром-кузницей Фатеоном, отличались несдержанностью и слыли в Коллегии Титаника «невезучими». Кроме того, им категорически не нравились любые планы сражений, в которых подразумевалось, что Головешек будут держать на коротком поводке, не давая им разрушать все подряд. Улан Цицер применил их могучие орудия лишь однажды, как последний отчаянный ход во время первой битвы за столицу, когда попытки добиться мира с Гардинаалом обернулись против магистра ордена. Феррус Манус и железный владыка Аутек Мор придерживались стиля ведения войны, более подходящего для Легио Атарус.

Издав боевым горном громогласный рев, «Разбойник» по имени «Беллум Сакрум»[44] повел ворчащую горстку оставшихся от полулегиона колоссов на бойню.

Чтобы замедлить продвижение космодесантников, требовалось феноменальное количество солдат. Следовало признать, что гардинаальцы вполне могут выставить на поле боя феноменальное количество солдат. Цицер не ошибся: военная машина их государства стала бы неоценимым подспорьем для Великого крестового похода. Жаль, что Амадею Дюкейну поручили сокрушить ее.

Громко крича, лорд-командующий врубился в толпу неприятелей с топором и болтером. Динамики шлема придали боевому кличу ошеломительную мощь, но даже сам воин едва расслышал его.

Кругом вопили люди, гремели выстрелы, содрогались силовые поля. Доспехи гудели, лязгали и рассыпали шипящие искры. Шумовые гранаты взрывались одна за другой, словно ряды петард. Сильно покосившаяся орудийная башня, не выдержав долгих звучных раскатов горна «Беллум Сакрум», рассыпалась лавиной обломков под быстро оборвавшиеся вскрики своего гарнизона.

Сквозь клубы серой пыли проскочили воздушные машины. «Огненный хищник», сверкнув в пламени неистовых пожаров серебристыми полосками на закраинах корпуса, накрыл плотные ряды легкой пехоты очередями из спаренных пушек с бреющего полета. За один проход штурмовик уложил десятки бойцов. Дюкейн почти не заметил этого.

Проталкиваясь вперед, он давил людей и растаптывал упавших в лепешку. Чтобы продвинуться дальше, Амадею пришлось буквально выдернуть одного солдата из толчеи рукопашного боя.

Треснувший визор гардинаальца покрывали брызги слюны. Его лицо, искаженное от промывки мозгов и боевых наркотиков, застыло в гримасе отвращения. Бешено замолотив по броне Дюкейна штыком и носками сапог, человек протестующе закричал и не умолк даже после того, как воин отшвырнул его в сторону.

Схожие сцены повторялись по всему тонкому клину имперского наступления.

Второй эшелон под началом Амадея сбился в кучу с авангардными отрядами из III, XIII и XV легионов. Колоссальный натиск тел в лязгающих серых доспехах вынуждал космодесантников непрерывно сужать фронт. Благодаря одной лишь численности противник не только блокировал могучий прорыв Астартес, но и начал сворачивать фланг имперцев к узкому месту — пролому во внешней стене, который удерживали последние резервы Армии.

Похожие на крабов сверхтяжелые шагатели с орудиями, способными повергать титанов, навязывали огневые дуэли машинам Легио Атарус. Поле битвы перекрывало столько танковых ловушек, траншей и примитивных баррикад, что бронетехника Космодесанта наблюдала за боем со стороны. Территорию за наступающими Ультрамарина-ми усеивали искореженные остовы разведывательных «Часовых», которые пытались выдержать темп легионеров, но погибли под беспощадным фланговым обстрелом из орудийных башен во внутренних дворах цитадели. До линии фронта добралось лишь несколько дредноутов, исполинских ходячих бастионов из пластали и керамита. Там, где они ступали, регулярно взлетали над землей люди и фрагменты тел, разорванные в клочья, объятые огнем или изрешеченные снарядами.

Забрало Дюкейна пересекали все новые трещины, перед глазами хлестали струи крови, но он замечал в войсках Гардинаала соединения и боевые единицы, которых не видел прежде.

Свирепого вида киберсоздания в тускло-красной броне, расписанной протоготическими рунными символами. Трехколесные мотоциклы с мощнейшими противотанковыми пушками. Окруженные гипнотическими аурами солдаты с электротату в виде иероглифов на лысых головах, сопровождаемые бормочущими карликами-фамильярами.

Едва уловив какой-то хруст сбоку, Амадей повернулся, и в лицевую пластину ему брызнул алый фонтанчик из пробитого визора Рэба Таннена.

Рыча, Дюкейн стер кровь с линз лоскутом знамени, который прежде обмотал вокруг предплечья. Броня лорда-командующего, покрытая бороздами, рытвинами и царапинами, настолько пострадала от непрерывных попаданий, что его могла убить даже случайная пластиковая пуля, неудачно угодившая в шлем. Амадею не хотелось, чтобы апотекарии нашли его таким.

Дав волю скорби в яростном вое, Дюкейн вцепился в лицо какому-то гардинаальскому солдату и легким нажатием пальцев раздавил ему череп. Двинувшись на плотную массу врагов, воин начал толкать их подергивающимся трупом, как щитом силовика.